— Генерал отбыл на пароход минувшей ночью.
— На какой? — с досадой спросил Шорохов. — Название? Российский? Иностранный?
После распросов швейцара, портье, выяснилось: за генералом приходили военные моряки, британцы.
Он вышел — скорей выбежал — из гостиницы. Бухта сияла корабельными огнями, но город был темен. На улицах колыхалась, лихорадочно бурлила беженская толпа. У пристани на мостовой — павшие лошади, горы какого-то тряпья, мешков, ящиков.
В таможенной конторе Моллер-старший, еще издали завидев Шорохова, бросился к нему:
— Наконец-то! Бога ради! Мама ждет вас как самого Генриха! Говорит, что вы будете еще одним ее сыном! Будет счастлива!
Он ответил:
— Помогите. Дело самое срочное. Генерал Постовский минувшей ночью погрузился на один из британских кораблей. У меня к нему письмо, — он показал Моллеру-старшему конверт миссии. — Хотя бы название корабля. будет легче найти.
— Да, но…
— Потом, все остальное потом. Обстоятельства. Нельзя терять ни минуты.
— Вы можете побыть в моем кабинете? — помрачнев спросил Моллер-старший.
— Могу.
* * *
Моллер-старший отсутствовал очень недолго, вернувшись сказал:
— Из британских военных судов здесь сверхдредноут "Император Индии" и несколько миноносцев сопровождения. Полагают, что генерал на одном из них. Мой совет: начните поиск со сверхдредноута. Замечу — говорить неправду английские офицеры не любят до крайности.
— "Император Индии"! — воскликнул Шорохов. — Я его видел. Он по середине бухты.
— Да. Утром уходит в Константинополь. Манера истинных джентльменов: проявлять характер лишь там, где победа возможна наверняка, — он рассмеялся, но как-то очень недобро. — У нас тут им это не светит. Или вы так не считаете? И, позволю себе спросить: мои слова вас не оскорбили?
— Я объясню, — сказал Шорохов. — У генерала Постовского имеются документы очень важные для судеб России. В обмен на это письмо я могу их получить, — он вновь показал Моллеру-старшему конверт миссии.
— Так и что! Потом они все равно уплывут за океан. В этом смысле американцы ничуть не лучше британцев.
В комнате они были одни, да и Моллер-старший очень уж напоминал брата, этим располагал к себе. Шорохов ответил:
— Я не те и не другие. Конверт в моих руках ничего не означает.
Молчали. Моллер-старший потом сказал:
— Мой брат в юности любил повторять: "В жизни везет только тем, кто себя не жалеет".
"Еще один довод, что из-за этих бумажек он и погиб", — подумал Шорохов.
Моллер-старший продолжал:
— Думаю, он и сейчас их повторяет. Вам не доводи-лось это слышать от него?
— Вы знаете, — сказал Шорохов, — Генрих Иоганнович связан… И всегда был связан с такой службой, что о нем определенно никогда ничего нельзя знать. Ни о прошлом его, ни о будущем.
— Я понимаю. Да, да, — как бы сразу увяв, еле слышно подтвердил Моллер-старший.
Шорохов продолжал:
— Последний раз я встречался с ним месяца три назад. И, как бы это сказать… В очень суровой обстановке. Теперь, чем больше вспоминаю, тем сильнее мне кажется, что все там было лишь подстроено. И, если сейчас откроется дверь, и войдет Генрих Иоганнович, я нисколько не удивлюсь. И тому не удивлюсь, в каком он виде, в какой одежде.
— Да, да, — повторил Моллер-старший. — В нем всегда было как-бы несколько человек. Помню себя еще мальчишкой. Бабушка спрашивает: "Ну, кто ты сегодня, Генрих? Таежный охотник? Важный господин?"
— Повторю. У него очень тяжелая и очень важная служба.
— Вы хороший человек. Вы пытаетесь меня утешить, — проговорил Моллер-старший.
— Нет-нет. Просто я кое-что о нем знаю.
Моллер-старший поднялся со своего места:
— Пойдемте. Вам я помогу, — он смотрел на Шорохова, страдальчески втянув голову в плечи, сгорбившись. — Но мне теперь все понятно. Все. Совершенно все. Бедный Генрих. Всегда летел на огонь. И ничему никак не поможешь.
Шорохов не ответил. Какое-то проклятие тяготело над ним. Теряешь то одного, то другого. С этим человеком он тоже больше не встретится.
* * *
Гребцов было двое. Не очень молодые. В брезентовых робах, в бескозырках. За работу запросили десять тысяч. Вероятней всего, чтобы от них отвязались. Дела-то было от силы на час. Сверхдредноут хотя и стоял на внешнем рейде, но всего в нескольких сотнях саженей от молов, перегораживающих бухту. Шорохов торговаться не стал, деньги сразу отдал.
Оказалось, что главная трудность — пробиться сквозь скопление таких же лодок, на какой плыли они. Лодки эти жались к бортам кораблей. Их отгоняли криками, винтовочными и пулеметными выстрелами, слепили лучами прожекторов. К концу этих нескольких сотен саженей плаванья Шорохов, как человек сухопутный, раз десять замирал в ожидании, что их лодка перевернется. И никто не станет спасать. Обрадуются, что освободилось пространство. Можно будет продвинуться еще на две-три сажени.
Наконец пробились. Борт "Императора Индии" высился, словно крепостная стена. Где-то вверху тускло светились блюдца иллюминаторов, вокруг лодки масляно поблескивала вода. Лезть на эту стену? Ничего не получится. Докрикиваться? Кто в такой обстановке услышит?
Подплыли к корме. Там был спущен ярко освещенный трап. Матросы с винтовками окаймляли его, начиная от самого низа. Лодки отпугивали короткими очередями из пулеметов.
Привстав и размахивая конвертом, после нескольких безуспешных попыток Шорохов все-таки смог привлечь к себе внимание одного из офицеров, стоявших на трапе. Решающую роль, пожалуй, сыграло то, что в их лодке не было какой-либо клади.
Так или иначе, причалить им разрешили. Шорохов взошел на трап. Взглянув на конверт, офицер пригласил его подняться на палубу. Там к ним подошел невысокий мужчина в сером плаще и шляпе.
— Я переводчик, — сказал он. — Что именно господину угодно?
— Скажите, что я с поручением к генералу Донской армии Постовскому, — ответил Шорохов. — Сегодня он прибыл на один из британских кораблей. Как полагают в Американской военной миссии, вероятней всего на ваш.
Переводчик и офицер обменялись несколькими фразами. Потом переводчик сказал:
— Генерал действительно находится на борту одного из судов эскадры. Оставьте нам конверт. Ему передадут.
— Я имею поручение вручить конверт лично. И лично получить ответ.
Выслушав перевод этих слов, офицер, козырнув Шорохову, ушел. Переводчик сказал:
— Сам он решить этого вопроса не может.
Шорохов взглянул вверх. Он стоял под сенью гигантских орудийных стволов, нацеленных на город.