Корал услышала и хорошо поняла Луиса. Но ее тело и сердце отказывались понимать. Она почувствовала, что Франсиско Мигель — это событие в ее жизни, которое нельзя пропустить. Возможно, она сможет управлять им, приручить его. Каждая молекула ее существа хотела попытаться это сделать.
— Поезжай, — сказал Луис. — Будь с Франсиско. Ради моих целей, не ради него.
— Каких целей?
— Если сделаешь, как я говорю, я обеспечу твое будущее.
Корал глубоко вздохнула и постаралась обуздать свои чувства к Франсиско. Она долгие годы ждала этих слов: «Я обеспечу твое будущее». Ожидала услышать их от Тео, но тот отделался четвертью миллиона долларов, а этого недостаточно даже для уплаты ее долгов. Если Тео мог так поступить, то доверить свое будущее Франсиско было бы чистым безумием.
Корал взмахнула ресницами, взглянув на Луиса, и проворковала в ответ:
— Какое обеспечение ты имеешь в виду?
— Пять миллионов долларов.
Она протянула руку через стол.
— Луис Тепилцин Монтесума, мы договорились.
Вместо того чтобы взять ее руку, он откинулся на спинку кресла и сложил вместе кончики пальцев рук, как обычно делал Тео.
— С этого момента ты должна иметь дело только с тремя мужчинами, и только тогда, когда я тебе прикажу, Корал. С Франсиско Мигелем, Эваристо Салати и Сэмом Даффи.
— Сэм Даффи? А?.. Я не понимаю…
Луис открыл конверт и вынул фотографии. На первой были новобрачные — он в смокинге, она в подвенечном платье. Пара садилась в «Роллс-ройс». Некоторые из окружающих стояли на коленях.
Корал одну за другой перебирала фотографии свадьбы Мэгги и Сэма.
— Ну, по крайней мере, у него счастливый вид, — заметила она.
— Почему люди стоят на коленях? — спросил Луис.
— Догадываюсь, что дело в Мэгги. Она ведь родила этого клона Христа.
— Почему они стоят на коленях, если клон умер?
Корал отбросила снимок.
— Как я уже сказала, люди странные. Действительно странные. Они поверят во что угодно.
Луис презрительно усмехнулся, напомнив Корал скульптуру ягуара, на которую он любил ставить сапог. Она немного боялась его и удивлялась, как могла забыть, что с Луисом шутки плохи. Раз или два он выполнял мелкие приказы Брауна, довольно неэтичного характера.
Она вспомнила о пяти миллионах долларов.
— Позволь проверить, хорошо ли я поняла. Ты считаешь, что Мэгги носит не ребенка Сэма, а еще одного клона?
— Возможно, но для наших целей, Корал, какое имеет значение, клон это или нет? Невозможно представить себе, что она действительно может родить святого младенца.
Корал бросила на него взгляд, вспомнив собственное украденное детство.
— Я уверена, что ваша Дева Мария Гваделупская всех детей считает святыми, Луис.
— Я не причиню вреда младенцу, только использую его для еще большего блага. Он поможет вернуть моему народу землю, которая действительно принадлежит им, и покончить с их слезами.
— Да, я понимаю, Луис. Земля и свобода. Реконкиста. Тебе просто повезло, что большинство американцев никогда не слышали о реконкисте и не знают, что тайная политика мексиканского правительства состоит в том, чтобы отослать к нам своих бедняков. — Корал встала из-за стола и зашагала по комнате. — А что, если это будет не мальчик?
Луис вздохнул.
— Если это будет девочка, мы пропали, но я думаю, это мальчик. Я нутром чую, что это сработает.
— И какова моя роль в этом твоем плане с участием святого самозванца?
Луис выразительно развел руками.
— Сэм Даффи получит этого ребенка, когда тот родится. Франсиско захватит ребенка. Салати возьмет ребенка. Ты же, красавица, являешься звеном цепочки, которой я их соединил.
— Черт возьми! Ты намного опередил меня и всех остальных, да?
Луис улыбнулся:
— Когда-нибудь я научу тебя говорить со мной уважительно.
Корал встала за креслом Луиса, обняла его сзади и смотрела через террасу на Центральный парк. В этом городе она встретила Тео, который сделал ее шлюхой, а потом оставил практически без гроша. Здесь она встретила и потеряла Сэма Даффи, который чуть не убил ее, хоть и не намеренно. Прошлой ночью она встретила Франсиско Мигеля, по которому сейчас тосковала. Хотя Корал не терпелось сесть в любой самолет, который доставит ее к нему, она понимала, что их страсть будет недолговечной.
Она прижалась лицом к макушке Луиса.
— Я хочу, чтобы эти пять миллионов были положены в банк на мое имя. Внеси деньги, Луис, отдай распоряжения банку, которые меня устроят, — и начнем.
За последние восемь месяцев Корал сбилась со счета, сколько раз она смотрела на долину Мехико, пока ее самолет снижался при подлете к аэропорту Бенито Хуареса. К своему облегчению, она не увидела коричневого смога, который делал воздух Мехико-сити самым плохим в мире. В городе на высоте 2255 метров над уровнем моря, с трех сторон окруженном высокими горами, выхлопные газы автомобилей оказывались запертыми в долине, разъедали глаза и жгли горло.
Сегодня послеобеденный муссонный дождь промыл небо. В это время года не бывает «толванерас», пыльных вихрей с сухого озера Тескоко на востоке, которое осушили, чтобы предотвратить наводнения. Это осушение и вырубка лесов вызвали экологическую катастрофу в долине, где находился самый большой в мире и самый старый в Западном полушарии город.
Когда самолет начал заход на посадку, все поле зрения Корал постепенно заполнил Мехико. Бывшая столица ацтеков, Теночтитлан, исторические и современные здания, широкие проспекты, которые она полюбила, кишащие людьми трущобы, которых она никогда не видела, теперь расползлась во все стороны. Во время ее первого визита его неожиданно огромные размеры внушали страх и благоговение, почти такие же чувства, как в тот первый раз, когда она ночью прибыла в Париж и ехала в темноте вдоль «Иль-де-ля-Сите», не зная о том, что это массивное, освещенное сооружение, постепенно заполнившее все небо, и есть Нотр-Дам.
Пространство метрополитенской области Мехико-сити казалось бесконечным. По мнению Корал, этого города не должно было быть в Западном полушарии. Его обитатели, так называемые «чиланги» — пятьдесят процентов из которых не имели водопровода, — должны уничтожить его восстаниями и вынудить интеллектуальную, культурную и финансовую элиту бежать. Здесь имелись чрезвычайно богатые и чрезвычайно бедные люди, преступность, загрязнение среды и коррупция, но отсутствовали организованные социальные протесты в федеральном округе Мехико и его окрестностях, где жила пятая часть населения страны.
Город был пульсирующей загадкой, он существовал одновременно в настоящем и в прошлом — полный великолепия и убожества, надежды и фатализма, таинственности, страсти — как и они с Франсиско.