– Да, мэм.
– Тогда воспользуйтесь им. Позвоните в Блумсбери по номеру один-два-семь и вызовите суперинтенданта Питта.
– Подождите, одну минуту… – начал Вудро, но дворецкий уже повернулся и вошел в дом. Исполнить приказание, отданное столь решительно, было лучше, чем стоять в одной ночной рубашке на ступеньках дома и препираться на холоде с полицейским. Он знал Питта по имени, хозяйка всегда вежливо его принимала. Пусть он и разберется с этой странной ситуацией.
– Вы не должны были так поступать, – сердито сказал Вудро.
Наверху в доме зажегся свет.
– Вот, смотрите, что вы наделали, – продолжал он. – Разбудили несчастную миссис Арледж… Как будто и так ей не хватает горя из-за смерти мужа.
Не обращая на него внимания, Шарлотта туже закуталась в шаль. Теперь, когда они уже не занимались поисками, она почувствовала, что мерзнет.
Эмили стояла рядом, дрожа. Она даже не смела представить себе, что скажет Джек, когда обо всем узнает. Она почти не надеялась, что обман Шарлотты не раскроется.
Но последняя надежда исчезла, когда в доме повсюду зажглись огни и спустя мгновение Далси Арледж сама появилась на пороге кухни в роскошном голубом халате с распущенными по плечам каштановыми локонами.
– Что происходит? – спросила она с вежливым удивлением. – Вы обнаружили вторгшихся в дом посторонних, констебль? Я правильно поняла?
– Верно, мэм, – и Вудро выступил вперед, таща за собой Шарлотту и Эмили.
Эмили низко опустила голову, но Далси и так не узнала бы ее в подобном платье, да еще и неверном свете «бычьего глаза».
– Женщины? – не веря глазам, переспросила Далси. – Да, действительно женщины.
– Женщины, женщины, мэм, – подтвердил Вудро. – Наверное, залезли, чтобы поживиться зеленью. Не беспокойтесь, мэм. Я их заберу с собой, и вам ничего не надо будет делать, только подать на них в суд. Ну, пошли. – И он толкнул Шарлотту в спину гораздо менее любезно, чем раньше. Очевидно, его терпение лопнуло, и он принял решение. Спокойствие и уверенность в себе, свойственные Далси, рассеяли все его сомнения.
– Шарлотта! – воскликнула в некоторой панике Эмили. – Придумай хоть что-нибудь! Ведь не только у Томаса рухнет карьера, но и у Джека тоже!
В такие отчаянные моменты нужны чрезвычайные меры. И Шарлотта открыла рот и издала ужасающий вопль.
– Господи боже ты мой! – Вудро отскочил и выронил фонарь. Тот упал и покатился по земле к кирпичному бордюру на дорожке. Шарлотта опять закричала, и наградой ей были вздернутые в доме шторы и звук голосов.
– Зачем ты это делаешь? – прошипела Эмили, разозлившись.
– Надо побольше свидетелей, – сказала Шарлотта и снова завизжала.
Вудро выругался и нагнулся за фонариком.
– Немедленно прекратите! – приказала Далси. – Вы перебудите всех соседей. Что с вами? Сейчас же замолчите!
Эмили уже хотела бежать, оставив сестру в одиночестве.
Шарлотта подошла к Далси в освещенное пространство, и как раз в эту минуту из-за ее спины тревожно выглянул Лэндон Харлвуд. Волосы у него были в беспорядке, а из-под халата виднелась ночная рубашка.
– Ты не пострадала? – спросил он, волнуясь.
Но она так и застыла на месте; кровь отхлынула у нее от лица, и оно стало пепельно-серым.
Харлвуд проследил за ее взглядом и увидел Шарлотту, но не узнал ее.
– Что случилось? В чем дело? Что-нибудь серьезное?
– Все в порядке, сэр, никто не пострадал, – ответил Вудро, и впервые за все время в его голосе послышалось сомнение. Он знал, что бывают всякие скандальные истории, но столкнуться с такой ситуацией в доме миссис Арледж – это совершенно сбивало с толку. – Эта женщина, – и он показал на Шарлотту, – эта женщина закричала, но честное слово, я ее не трогал.
Харлвуд поглядел в указанном направлении и увидел молодую женщину в платье горничной, растрепанную, с выпачканными руками, от которой пахло креозотом. Он перевел взгляд на Эмили, на которую теперь тоже падал свет.
– Миссис Рэдли… – Он побледнел и понял, на что смотрела Далси.
– Не могу даже вообразить, миссис Рэдли, что заставило вас вторгнуться в мой сад ночью, – сказала она дрожащим голосом, стараясь, однако, держаться холодно. – Я ничем вам не могу помочь. Вы, наверное, с ума сошли. Возможно, на вас повлияли роды, а потом волнения на выборах подорвали ваше здоровье. Ваш муж…
– Сюда едет полиция! – решительно прервала ее Шарлотта.
– Но полиция уже здесь, – заметила Далси.
– Я имею в виду суперинтенданта Питта, – сказала Шарлотта и откинула волосы, упавшие на глаза. – Мы нашли место, где был убит мистер Арледж. Там, на земле, остались пятна крови, несмотря на то что вы пытались замазать их креозотом. И мы нашли также тачку, в которой вы отвезли его тело в парк, отрезав ему голову.
Далси хотела было что-то сказать, но ей изменил голос.
Лэндон Харлвуд, стоявший у нее за спиной, побледнел так, что глаза его казались двумя черными провалами на побелевшем лице.
– А также мы нашли кожаные рукавицы и фартук, – неумолимо продолжала Шарлотта, – которые вы надевали, чтобы не выпачкаться в крови.
– Но это же глупость – так говорить, – выдохнул Вудро. – Зачем миссис Арледж совершать такое ужасное дело? Это подло с вашей стороны.
– Чтобы стать свободной и выйти замуж за мистера Лэндона Харлвуда, теперь, когда он овдовел и тоже свободен. Чтобы отомстить за двадцать лет измены и предательства, – ответила Шарлотта, и голос ее прозвучал в наступившей тишине странно спокойно. – Она воспользовалась преступлением Палача из Гайд-парка, чтобы таким же образом убить мужа и получить свободу.
Вудро обернулся к Далси. Харлвуд отодвинулся, начиная понимать весь ужас совершившегося. Он чувствовал запах смерти.
Далси метнула на Шарлотту взгляд, полный ненависти, такой злобный, что Эмили отшатнулась, а Шарлотта содрогнулась, как от страшного холода. А потом Далси обернулась к Харлвуду.
– Лэндон! – закричала она, но, увидев его лицо, на котором были написаны ужас, мучительное чувство вины и отвращение, поняла, что все потеряно.
Трудно сказать, что бы она сделала в следующий момент, но неслышно открылась садовая дверь, и Питт, взлохмаченный и полуодетый, стал рядом.
Далси повернулась к нему и хотела что-то сказать – и не смогла.
На лице Томаса было написано горькое разочарование. Он утратил все иллюзии, возникшие как возвышенное, сладкое мечтание и уничтоженные горькой действительностью. На глазах у Шарлотты восхищение и нежность словно истекли кровью; остались лишь мучительный осадок и крупица жалости, которая не покидала его независимо от того, кто был перед ним, что он преступил и в чем был виноват. И Шарлотта опять содрогнулась, поняв, как глубоко затронула его душу Далси. И как близка она сама была к тому, чтобы безвозвратно утратить его любовь.