Коронер спросил, что было в почте. Горничная ответила, что бандероль. Пакет не очень большой и не очень маленький. Перевязанный бечевкой.
— Туда вполне мог поместиться флакончик с лекарством, — добавила она, видимо, сказав первое, что пришло в голову.
Что там было внутри пакета, горничная не знала. На следующее утро она видела обертку в мусорной корзине. Коронер продолжал допытываться насчет бандероли, но больше ничего путного горничная рассказать не могла.
— Хорошо. — Коронер кивнул. — И что было дальше?
В следующий раз горничная увидела хозяина в половине первого. Выходил ли он куда, она не знает. Но флакончик с лекарством, который она поставила на столик в холле после того, как его доставил мальчик-посыльный где-то в половине двенадцатого, исчез. Значит, мистер Уотерхаус в это время был в доме.
А в половине первого он позвонил из библиотеки и попросил принести бокал сидра.
— Как мистер Уотерхаус выглядел? — спросил коронер.
— Очень странно.
— Что значит странно?
— Хм… — Горничная помолчала. — Он выглядел, как будто у него что-то болит. Сидел тихонько, сгорбившись в кресле.
В следующий раз горничная увидела его, когда подавала обед. Ел он, кажется, нормально. С ним были только мисс Бергман и миссис Уотерхаус. Во время чаепития в гостиной мистер Уотерхаус отсутствовал. Потом она заметила, что одна чашка из трех осталась чистая.
На этом допрос горничной закончился.
Коронер поправил очки и откашлялся.
— Очень жаль, что отсутствует свидетельница, которая могла бы дать нам весьма важные показания. Я имею в виду фрейлейн Бергман. Мне известно, что повестка была ей вручена, как положено. Надеюсь, власти разберутся с этой молодой женщиной, если она снова появится в нашей стране.
Суперинтендант Тиммс что-то прошептал коронеру, и тот приосанился.
— Да, я забыл задать последней свидетельнице важный вопрос. Мисс… Притчард, пожалуйста, займите место свидетеля.
Вопрос был такой: могло ли случиться в тот день, что мистер Уотерхаус отведал какое-то блюдо только один, а другие к нему не притронулись?
Горничная ответила, что ничего такого не заметила. А вот сидр действительно за обедом пил только один мистер Уотерхаус. Кроме того, он выпил бокал в половине первого в библиотеке.
Следующей свидетельницей была кухарка Уотерхаусов. Вернее, бывшая. Потому что была уже уволена. Что заставило Митци тщетно искать в Торминстере ей замену. Помогла Рона, которая позвонила своей приятельнице, живущей в соседней деревне. Та уезжала на неделю за границу и охотно согласилась одолжить свою кухарку.
Бывшая кухарка была из Австрии, звали ее Мария Пфайфер. Толстуха каких мало.
— Вы были кухаркой у миссис Уотерхаус? — спросил коронер.
— Я превосходный кухарка, — ответила свидетельница невпопад, сияя улыбкой.
— Простите, не понял?
— Я превосходный кухарка. Ну, отчен хороший. Wiener Schnitzel… Apfel Torte… Bratkatoffeln [10] . О… — Она поцеловала свои пухлые пальцы.
— Хм… вы понимаете по-английски?
— Я превосходно понимать и говорить. И я превосходный кухарка, — пояснила свидетельница.
— Да, — раздраженно буркнул коронер. — Скажите, вы работали кухаркой в их доме в то время, когда заболел мистер Уотерхаус?
Круглое румяное лицо женщины помрачнело.
— Это не из-за меня он заболеть. Я прекрасный кухарка.
— Нет-нет, конечно, не из-за вас. А потом вас уволили?
— Что? — возмутилась женщина. — Уволить? Я сам ушел. Не могу жить в одном доме с юден. — Последнее слово она произнесла с нажимом.
— Что вы сказали? — Коронер с недоумением посмотрел на помощника, а тот с не меньшим на него.
— Митци Бергман. Она юден… ну, еврей по-вашему. А я наци. Австрийский наци.
— Да, но при чем тут…
— Притчард, она тоже юден. А я не могу находиться рядом с юден.
— Что вы тут плетете? — наконец возмутился коронер. — Вас уволили, когда мистер Уотерхаус заболел?
— Я сказал мадам, что не могу находиться рядом с юден, — торжественно объявила свидетельница. — И вытолкала ее из кухни. Я прекрасный кухарка. — Она оглядела зал, ожидая аплодисментов.
Коронер попытался зайти с другой стороны:
— Пожалуйста, слушайте меня внимательно. Вы уверены, что в тот день, когда мистер Уотерхаус заболел, вся еда… — он замялся, — как бы это сказать… ну, была доброкачественной?
Свидетельница надолго задумалась. Затем просияла.
— Я готовить отчшен хорошо. Я прекрасный кухарка. Wiener Schnitzel… Apfel Torte… Bratkatoffeln. О…
Коронер вытер лоб.
— Вы видели тарелки, которые вернули после обеда на кухню?
— Видел.
— Вы могли бы сказать, что какое-то блюдо отведал только один человек?
— Толко один тшеловек? — Свидетельница задумалась. Затем снова просияла. — Я толко один тшеловек. Я ем все, что приносят обратно из столовой. — Затем она вообще перешла на немецкий, видимо, решив, что хватит. — Ja wohl. Ich esse alles was aus Speizimmer zuruck kommt. Ich esse viel. Sehr viel. Kollosal! Grossartig! Ach! [11]
Коронер сдался.
— Я понял так, — объяснил он присяжным, — что свидетельница доедает все, что приносят на кухню обратно из столовой. А раз она жива и здорова, то в день, когда мистер Уотерхаус заболел, мышьяк в пищу попасть не мог. — Он посмотрел на кухарку, решив сделать еще попытку. — А в тот день, когда мистер Уотерхаус заболел, вы тоже все доедали?
Она радостно улыбнулась:
— Да. Я прекрасный кухарка.
Коронер махнул рукой:
— Довольно.
Глен наклонился ко мне.
— Интересный случай задержки развития. Она остановилась на возрасте восемь лет. Может быть, семь.
С другой стороны Френсис прошептала:
— Врет все эта тварь. Она ничего не может толком приготовить. Анджела с ней ужасно мучилась.
— Зато на аппетит не жалуется, — прошептал я в ответ.
Коронер опять посовещался со своим окружением, после чего кивнул мистеру Беллью.
— Скажите, — мягко произнес адвокат, обращаясь к свидетельнице, — в то утро, когда миссис Уотерхаус вас уволила, она появлялась на кухне?
Кухарка растерянно посмотрела на коронера.