И мне не повезло под Черной. На речке Ладомирке случилось мое крушение, когда к своим пробивались. В лесу. Осколком ударило. Охватил руками сосну, а двигаться не могу, хоть кричи «мама!». Слышу голос Ивана Григорьевича Смертина: «Отходи старой лыжней!» Спина виделась замполитрука Зорина. Он из Удмуртии был. Пытался крикнуть ему, да сил уже не было. Фашисты шли по нашему следу, как собаки гончие. Еще успел выстрелить из винтовки и потерял сознание…
Вы спрашиваете: кто лечил меня в плену?.. Какое лечение!.. Просто здоровье вятское взяло верх. Потянулись лагеря военнопленных – Порохов, Двинск, Торнов… Расчищали дороги, валили лес, потом помещик ихний откупил, как вещь. На земляные работы направили…
Сам я из крестьян. И сам крестьянин. И два сына и дочка в труде воспитаны. В деревне живу. Извините за малые сведения».
И еще откровенье-печаль из Ленинграда, от брата парашютиста И.А. Черезова:
«Наш Иван родился в 1923 году в Кировской области в крестьянской семье деревни Быкова Горка. На природе среди лесов прошли годы: собирать грибы, ягоды, бродить по зарослям, косить сено – любимое занятие всех нас, пятерых детей Черезовых.
В 1940 году Ваня окончил кировскую зубоврачебную школу, работал потом в Белохолуницкой районной больнице. Оттуда призвали его в 1-ю маневренную воздушно-десантную бригаду. В конце января 1942 года он прислал маме по почте 500 рублей. И – все оборвалось!..
В августе 1942 года поступило извещение: «Ваш сын, ст. военфельдшер Черезов Иван Алексеевич, пропал без вести у деревни Черная Демянского района». Отец был на фронте, а с матерью нас четверо. Отгоревали…
Я не знаю, чьи эти слова, но лучше сказать трудно: «Холодный ветер дул им в лицо, а они все шли вперед, и снова чувство суеверного страха охватывало противника: люди шли в атаку, смертны ли они?!
Да, они были простыми смертными, и мало кто уцелел из них, но все они выполнили свой патриотический долг перед священной матерью-Родиной».
Из оперативной сводки штаба 34-й армии:
«В 13 часов 15 минут 28.03.42 установлена радиосвязь с бригадой Тарасова. После неудачной попытки прорваться через дороги Ново-Маслово – Лунево и Ново-Маслово – Корнево сосредоточились в лесу 1,5 км с.-в. Корнево. Артиллерия 23-й и 130 с.-д. по заявкам Тарасова ведет огонь Лунево, Корнево…»
– Мы отошли в лес, но знать, что готовит противник, было нужно, – рассказывал автору учитель из села Боровка Кировской области Алексей Михайлович Эндаков. – Отрядили под Черную разведку. Повел нас командир моего третьего отделения сержант Шубин. Парень горячий и смелый. Сперва понаблюдали, как принято, выбрали объект. Облюбовали шалаш, что на отлете. Тут проходила вторая линия обороны немцев. Крутило поземку, слепило глаза. Должен заметить, и десантники, и немцы, и финны под жилье сооружали главным образом шалаши. В демянских лесах копнул на штык глубиной – вода!..
Вперед поползли ребята из блокирующей группы. Меня с пулеметом – на прикрытие. Часовых убрали без звука. «Пошли!» – тронул меня Шубин. Проползли в шалаш. На свое горе один немец проснулся. И снова заснул тотчас, уже навек. Шубин поработал. Двоих сонных скрутили, кляпы в рот и поволокли. А уже в отдалении от немецкой обороны заставили пленных бежать. Да какое «бежать», если к тому времени каждый парашютист потерял в весе не меньше двадцати килограммов!.. Как мы жалели, что безрассудно сожгли овес в самолете! Пользовались бы отваром зерен, да и сам овес питательная штука. «Хорошая мысля приходит опосля!» – трунил наш командир роты Павел Федулович Малеев. А голодовки в бригаде следовали одна за другой. Одно утешение в тот раз: бригадный «бог» разведки похвалил: «Языки» на ять!»
Последние бои в тылу 16-й немецко-фашистской армии запомнились и десантнику 3-го отдельного парашютно-десантного батальона МВДБ-1 А.Л. Беляеву:
«Под Черной полегло нашего брата несчетно. Лесная деревушка в три кола, а немцы укрепились в ней, как в крепости. Там еще речушка Ладомирка с крутыми берегами. Побили мы гансов да фрицев немало, но проскочить к своим не удалось. Ранило замполитрука нашей роты. Командир взвода говорит: «Перевяжите, Беляев!» Вытащил санпакет, намерился разорвать – хлопнула мина! Два осколка мне в руку, один – под мышку. Ругается командир, кричит: «Отползай в лес!» А сам из автомата по немцам, отсекая фашистских лыжников, пытавшихся помешать отходу роты. Дело-то вышло под утро. Место открытое. Речка Ладомирка. Никак нельзя засветло перебраться в глухой лес. Осели в одинокой роще. Когда рассвело окончательно, кто-то из разведчиков указал: «Вон она, деревня Корнево!» Хоть и буранило, но за деревьями, может, в километре от нас, виднелись темные избы. Там – передний край. За ним – красноармейские окопы. Ну прямо рукой подать!..
Снег уже расползся – сыро. Я очень вымок. Набухли валенки, брюки напитались влагой. Локти мокрые. Лежали мы до ночи, остерегаясь немца. Да и самолет рыскал над леском. Подморозило к вечеру. Едва встал потом. На ходу одежда размялась, а ноги так и остались остывшими. Лишь в санчасти валенки разрезали и освободили помороженные ступни. Но остался-таки без пальцев, ходить теперь трудно. А рука сохранилась. В Ярославле вынули осколки из подмышки. Маленький кусок железа германского в руке до сих пор, как память. Не очень мешает, но лучше бы его не было совсем…»
Бригада не потеряла надежды на скорый выход к своим и откатилась на север в ближние от передовой леса. Немцы висели на хвосте колонн, навязывая лесные бои измотанным пятинедельным рейдом подразделениям десантной группы. Как отмечает бывший комиссар 2-го отдельного парашютно-десантного батальона МВДБ-1 Георгий Иванович Навалихин, после ночного боя за дороги Маслово – Лунево и за Черную в группе парашютистов оставалось чуть больше тысячи действующих бойцов с оружием. Бригада выдохлась, была изнурена, но еще сохранила боевую способность.
В своих записках бывший военный комиссар 1-й маневренной воздушно-десантной бригады Александр Ильич Мачихин отмечает:
«После боев за село Старое Тарасово мы еще давали прикурить фрицам. Потом двинулись с боями на прорыв к своим. Не удалось сразу, хотя комсомолия моя показала себя с самой лучшей стороны. Тут и ранило меня: осколками посекло ноги. Меня возили на волокуше молодые ребята, оберегали всячески. Эта забота рядовых бойцов трогает до сих пор сердце. Я не могу без волнения вспоминать те тяжкие для меня и бригады дни и ночи в тылу немцев под Демянском. Есть предел прочности металла. Люди, рука об руку с которыми мы прошли по тылам фашистов, дают основание утверждать: прочность человека безгранична!.. Десантники сорок второго перешагнули грань возможного. Но как в тучах накапливается влага, чтобы пролиться дождем, так усталость одолевает человека, находящегося непрерывно на пределе напряжения. Десантники – не исключение. Они не железные. Командиры, комиссары, политработники десантной группы понимали это и, нанося удары врагу, искали кратчайший путь к своим…»
В 1989 году из Москвы отозвался полковник в отставке Александр Григорьевич Морозов, бывший начальник штаба 3-го отдельного парашютно-десантного батальона 204-й ВДБ, участник боев в тылу фашистов.