Немец изредка бросал мины, и темные султаны сырой земли то и дело вырастали в отдалении. Но вот мина, как негаданный гостинец, упала рядом. Шалаш загорелся. Я схватил карту и планшетку. Кроме меня, все находившиеся в шалаше погибли. Меня тяжело ранило. Командир бригады Н.Е. Тарасов и комиссар Ф.П. Дранищев находились от места взрыва метрах в двадцати. Они простились с убитыми. Комиссар взял партийный билет И.М. Шишкина.
То была для меня тяжелейшая утрата. И не первая. Я не мог никак забыть гибель Ивана Мосалова, моего помощника и друга. Всего чуть больше суток минуло – два сердечных товарища!.. После выхода из тыла мне довелось встретиться с женой Ивана Степановича Мосалова. Она приехала из Удмуртии в Москву с двумя сыновьями. Близнецы были очень похожи на отца. Сама она учительница. Пришлось рассказать ей горькую правду. Скорбная вышла встреча».
«Пишет вам бывший сержант Валов Александр Гаврилович. Я родом из Котельнического района Кировской области. Служил в 1-й маневренной воздушно-десантной бригаде. Был в котле под Демянском, где мы, парашютисты, славно колотили фашистских захватчиков, истребляя коричневую нечисть. Помню и тот бой, о котором спрашиваете. Перед этим мы сильно пострадали, когда попробовали выйти к своим. Правда, и лыжники сломали хребет не одному фрицу. Я как писарь вел учет. Прямо скажу, немцам удалось задержать нас, но дорогой ценой. Ломали черепа им будь здоров!
На закате солнца, когда мы готовились к новому походу, фрицы накрыли наше расположение снарядами и минами. В негустом сосняке, в стороне от непролазной чащи, были санчасть врача Ковалева, комендантский взвод, разведка, связные, политотдел Дранищева. Приводили себя в порядок, чистили оружие, запасались гранатами и патронами, чтобы ночью двинуться на новый прорыв. А тут градом осколки. Мне перебило руку. В шалаше убило майора И.М. Шишкина. Там же увидел у горящего укрытия В.М. Рыбина. Он был ранен в ногу. Скорее позвал фельдшера Черезова, а сам связал 4 лыжи, накрыл плащ-палаткой. На эту самоделку лег Рыбин, и я правой рукой (левая не действовала) утащил его из полосы обстрела в чащу бора. Да так и пробыл с ним до самой отправки его самолетом. К бою был негодным: кроме раненой руки, у меня были сильно обморожены пальцы обеих ног…
Теперь я удивляюсь: никто – ни раненые, ни здоровые, ни обмороженные лыжники – не сетовал на свои страдания и лишения, на свою судьбу. Тогда же, в сорок втором, у меня, комсомольца, даже мысли не было жаловаться и ныть. Было одно на уме: разбить фашиста!»
* * *
И вновь десантникам удалось оторваться от преследователей. Лес, как верный друг, укрыл парашютистов. На временной стоянке пошла привычная жизнь, кочевая, неустроенная, тревожная. Расчистив снег и набросав на землю лапника, бойцы по двое-трое накрывались плащ-палатками и спали. Кое-где тлели костерки. Дрова в них не еловые, как бывало в начале рейда, а из «нестреляющих» деревьев. Опыт! Не дремали лишь дневальные да дежурные командиры. Через каждый час они будили товарищей, заставляли делать пробежку, разминку, чтобы избежать обморожения. Поднимались с неохотой – позади бессонная ночь и крутой бой с немцами. Но командиры и старшины были неумолимы. Они знали, как беспощаден комбриг Тарасов в отношении нарушителей его приказа!..
Бывший фронтовой разведчик, кандидат технических наук из Москвы В.А. Храмцов помогает воссоздать картину быта десантников накануне оставления тыла 16-й немецко-фашистской армии:
«Мы сосредоточились снова для броска. Дневка была не очень далеко от переднего края немцев. Как потом оказалось, в зоне минометных и артиллерийских позиций противника. Этой группе парашютистов не повезло крепко! Было приказано тщательно замаскироваться, сидеть тихо, костров не жечь. Я помню это потому, что именно тогда подморозил ноги. Фашисты, очевидно, готовились встретить нас на линии обороны, но не проявляли себя, усыпляя бдительность десантников. Позднее мы на своей шкуре испытали их коварство: они отрезали парашютистов от своего тыла и наглухо заперли пути к передовой.
Передали приказ: уходить группами на Масловские болота. Был назван азимут. Я повел свою группу и примкнувших к нам 6 лыжников. Со всех сторон слышалась автоматная трескотня, буханье винтовок. Крики раненых. Торопливые команды. Кто-то ругался в поисках лыж. Старшины напоминали: «Патроны и гранаты не теряйте!»
В тот критический момент на поляне сел самолет У-2. Суетились сопровождавшие комиссара: «Везите на посадку!» Но мина угодила в мотор, и люди с комиссаром отбежали от аэроплана, оставив волокушу. Бригада поспешно покидала зону обстрела. Я видел, как загорелся самолет… Шквальный налет огня фашистов не прекращался. Мы наткнулись на убитых десантников, заваленных ветками. По рыжей шапке я узнал среди погибших майора Льва Николаевича Попова, заместителя командира МВДБ-1 по тылу…
И тут парашютистам опять выпало испытание: лыжню на север перегородили немецкие автоматчики с рацией. Снова огневой контакт. Лишь во второй половине ночи моей группе удалось оторваться от преследователей».
Из наградного листа, подписанного командованием 699-го транспортного авиационного полка:
«…Агеенко Яков Титович, младший лейтенант, командир авиационного звена, рождения 1917 года, белорус, член ВКП(б), проживающий в г. Тюмени, ул. Красная, 10, кв. 6.
Тов. Агеенко Я.Т. имеет на Северо-Западном фронте 20 боевых вылетов. 28 марта 1942 года экипаж самолета У-2 со стрелком-бомбардиром Шеболдиным получил приказ отыскать десантную группу Тарасова, сделать посадку и вывезти раненого старшего батальонного комиссара Мачихина.
Тов. Агеенко Я.Т. ночью под сильным зенитно-пулеметным огнем противника нашел группу Тарасова и произвел посадку на неизвестной лесной площадке с глубоким снегом и сухостоем. Немцы открыли прицельный минометный обстрел. Попали в мотор и вывели из строя машину. Комиссар Мачихин получил второе ранение.
Экипаж 9 суток находился с наземными войсками, принимал участие в боевых действиях, расчищал посадочную площадку, собирал мешки с продуктами и боеприпасы. В ночь на 6.04.42 года на болото смогли приземляться самолеты. Посажено было несколько машин и вывезено 14 раненых. В этом немалая заслуга экипажа».
«Шеболдин Емельян Дмитриевич, сержант, стрелок-бомбардир звена, рождения 1922 года, член ВЛКСМ, уроженец Куйбышевской области, Безенчукского района, колхоза имени ОГПУ. Имеет 44 боевых вылета, из них 17 – в тыл противника.
28 марта 1942 года темной ночью под огнем противника сумел точно штурмански провести самолет через линию фронта, пересечь зону зенитно-пулеметного заграждения и отыскать в глухом лесу группу десантников Тарасова. Самолет был поврежден врагом на посадочной площадке. Сержант Шеболдин вместе с лыжниками участвовал в боях, проявив смелость и стойкость».
В 1980 году автора разыскал племянник сержанта Шеболдина и дополнил официальный документ:
«Родился дядя Емельян в заволжском селе Криволучье-Ивановка. Их было пять братьев и две сестры. Детство прошло, как и у всех деревенских ребят: поле, пахота, сенокос, купанье в пруду, ловля карасей… Отличала его твердость слова. Решил: «Буду летчиком!» И стал. В Челябинске выучился.