Он послал стражу свирепый взгляд, который не предвещал тому ничего хорошего, но Пауль даже не посмотрел на него, разглядывая свои узловатые руки.
— Рози, всё будет в порядке, — сказал я девушке. — Мы найдём способ избавить тебя от этого.
— Спасибо, Людвиг. — Она постаралась улыбнуться и ушла вместе с Шуко, напуганная и потрясённая, как и все мы.
Пауль задумчиво сжал и разжал кулаки, глухо произнёс:
— Стражи не болеют. В том числе и юстирским потом. Случившееся невозможно.
— Я привык доверять своим глазам. Розалинда оказалась исключением из этого правила — сыпь очень приметная. И у нас меньше суток, прежде чем она умрёт. Так что, быть может, ты просто расскажешь, что у вас там произошло?
— Мы пришли в собор и полностью его проверили. Центральный неф, правый неф, левый неф, хоры, орган, киворий [31] . Ничего. Ни одной тёмной души. Тогда мы разделились, я направился посмотреть преддверие, а Розалинда хотела ещё раз проверить северный неф. Я вернулся к ней, когда услышал шум драки. Там была душа, Рози смогла её ранить. Я смог отогнать тёмную и…
— И?
— Эта тварь убила моего пса! — с ненавистью сказал Пауль.
— Мне жаль Тигра.
Он кивнул, поиграл желваками и сказал, рубя фразы:
— Я бы выследил её и добил, но Рози упала и начала кричать. Эта гадина успела схватить мою ученицу за запястье.
— Вот почему сыпь на её руке напоминает отпечатки пальцев, — пробормотал я. — Ты связываешь касание тёмной души с болезнью Розалинды?
— Связываю и тут же убеждаю себя, что это невозможно.
— Невозможно, если страж заболевает юстирским потом. Куда тёмная потом делась?
— Не знаю. Было не до неё. Спряталась где-то в глубине нефа. Я поставил блокирующую защиту, прежде чем увёл Рози. Чёрт меня побери! Никогда раньше не сталкивался ни с чем подобным!
Я слишком устал, не выспался, был голоден и нуждался в отдыхе, но не мог этого себе позволить. Если существует душа, способная заразить болезнью стража, то её следует уничтожить. Но перед этим надо понять, как избавить жену Шуко от болезни.
— Надо вернуться, — сказал Пауль, опередив меня. — Вернуться и ещё раз обыскать собор. Возможно, эта перламутровая гадина ещё там. В чём дело?!
Думаю, от злости, появившейся на моём лице, нехорошо стало бы даже Пугалу.
Осеннее солнце, до сих пор не растерявшее своего жара, уползало в сторону бесконечных холмов, срывалось с небосклона, меняло цвет и заливало Солезино красным вечерним светом. Дома, деревья, заборы, церкви и палаццо, вода в Месоле, люди и мертвецы — все они словно искупались в крови. Это продолжалось всего лишь несколько минут, а затем свет потускнел, уступив недолгим сумеркам, мгновенно превратившим город в место ещё более неуютное и неприятное, чем днём.
За два квартала до собора мы встретили хагжита с разрешительными лентами Лавендуззского торгового союза, позволяющими ему находиться в христианских землях.
— Газир! [32] Газир спустился с небес и распахнул тёмные крылья зла над страной неверных! — выл он, сидя перед дверью разорённой лавки.
Хагжит тоже был болен, и когда мы подошли слишком близко, плюнул в нашу сторону, сотворив в воздухе охранный знак. Я положил руку на эфес палаша, видя, что рядом с ним, на коврике, лежит длинный восточный кинжал, испачканный в крови. Но человек так и остался сидеть на пороге, лишь грозил нам проклятиями своего бога. По мне, так его богу тут делать совершенно нечего — наш отлично справился, наказав жителей Солезино за какие-то, неизвестные мне, проступки.
— Поскорей бы всё это закончилось, — глухо сказал Пауль.
Мне оставалось лишь догадываться, что он имеет в виду под «всем»: эпидемию, гибель города или наш поиск тёмной души. Я мало общался со стражем, который был старше меня почти на двадцать лет. Мы пересекались всего лишь несколько раз — в Арденау, где я когда-то учился, и во время проверки наших кинжалов на предмет уничтожения чистых душ. Я слышал лишь, что он опытен, хотя порой бывает излишне резок и груб, но Рози отзывалась о нём хорошо, и мне этого всегда было достаточно. До сегодняшнего дня.
Пауль, словно чувствуя мои мысли, посмотрел на меня с подозрением и спросил:
— Считаешь меня виноватым?
Я спрятал руки в карманы лёгкой куртки, обошёл труп толстяка с раздувшимся животом и усмехнулся:
— Тебя больше должно заботить, что считает Шуко.
— Меня не слишком интересует мнение вспыльчивого цыгана. В отличие от твоего.
— Да, я считаю, что ты виноват. — Я не видел причин лгать. — Ты не должен был оставлять её одну.
— Рози — опытный страж.
— Который уже больше десяти лет работает плечом к плечу с мужем и всегда может рассчитывать на поддержку напарника. Ты же знаешь, что те, кто долго работает в паре, в одиночку частенько теряются. Инстинкты заточены совершенно под другие действия.
— Я оставил с ней Тигра.
— Позволь, я не буду это комментировать. Ты совершил глупость, отправив девушку одну. Сделал то, чего никогда бы не сделал Шуко, и если она умрёт — это будет на твоей совести.
— Она не умрёт!
— Буду на это надеяться.
Кафедральный собор Санта-Мария-дель-Фиоре уже накрыли густые тени, и лишь на шпилях его парных колоколен угасали блики солнечного света.
— Там есть люди? — спросил я, разглядывая массивное здание.
— Здесь проводились службы, пока не умер кардинал. — Пауль рассеянно провёл рукой по щетинистому подбородку. — Затем прихожане перебрались в Санта-Мария-сопра-Авене и Санта-Мария-делла-Налетте.
— Почему?
— Люди стали говорить, что в округе слишком многие умерли странной смертью, — равнодушно ответил Пауль. — Да и смерть кардинала и почти всего высшего духовенства города на пользу не пошла. Собор заперли от греха подальше.
— И как мы туда попадём? Через окна?
— Ключи кардинала. — Страж потряс связкой. — Впрочем, тебе-то зачем беспокоиться о таких пустяках?
Его усмешка была пренеприятной.
— Не понимаю тебя.
— Я помню, как ты влез в кабинет своего учителя и уничтожил несколько бесценных свитков. Отличный взлом.
Я хмыкнул. Взлом был не отличный. Я просто вынес дверь плечом, взял со стола бумаги и швырнул их в огонь. Великое дело.
— Ты дурак, Людвиг, прости меня за эти слова.
— Если ты объяснишься.
— Ты совершил глупый поступок, лишился покровителя среди магистров. А затем умудрился поругаться с другими магистрами, хотя стоило бы промолчать.