— Как вы считаете, почему мы победили в той войне?

— Мне кажется, что победил тот общественный строй. Действительная дружба народов была. В нашем взводе были русские, украинцы, татары, марийцы, армяне, казахи — все как один, все к одной цели шли. Это касается и всех остальных национальностей, за исключением, пожалуй, западных украинцев, молдаван, может быть, литовцев, латышей, эстонцев. Они еще не вжились. Победила наша промышленность, позволившая создать современное вооружение. Пожалуй, против этого ничего не скажешь.

Журнаков Александр Матвеевич

(интервью Александра Бровцина)

— Родился я 7 ноября 1923 года в деревне Кундыш-Мучакш Санчурского района Кировской области, мариец. Учился в Златоустовском и Черниговском военно-инженерных училищах, на центральных курсах минных заграждений и особой техники при Военно-инженерной академии с декабря 1941-го до июня 1943 года. После их окончания служил командиром саперного взвода, командиром саперной роты в 147-м отдельном батальоне инженерных заграждений 27-й Ясской отдельной минно-инженерной бригады, 92-м отдельном гвардейском саперном батальоне 81-й гвардейской стрелковой дивизии, 31-м отдельном гвардейском мотосаперном батальоне 9-го гвардейского мехкорпуса 6-й гвардейской ТА. Воевал под Курском, на Украине, в Молдавии, Румынии, Венгрии, Чехословакии, Австрии, Китае. Три раза был ранен и один раз контужен. Награжден орденами Красной Звезды, Отечественной войны I и II степеней. После демобилизации из армии в 1947 году работал на предприятиях Дальнего Востока, Кировской области и города Кирова.

20 июня 1941 года у нас выпускной вечер был Санчурской средней школы, три десятых класса. Рано утром 21 июня разошлись с песнями, директор вместе с нами. Погуляли и пошли домой. До дома по тропинкам 25 километров, а по дороге все 37 километров. Пришел домой и лег спать, а утром гулянье было в деревне — праздник же, воскресенье. Все гуляют, шутят, а часов в 11 у меня друг прибежал, говорит:

— Саш, ты слышал?

— Чего?

— Война.

— Что, какая война?

— Я поймал, пошли!

У нас был самодельный приемничек детекторный, слабенький, ничего толком не слышно. Сначала само слово «война» произнести вслух боялись. И уже вечером сообщили еще раз, вот так встретили войну.

— Чего боялись?

— Что новость окажется ложной. Знаете же, как тогда было, — в паникерстве могли обвинить. Ладно, война так война. Все наши выпускники трех десятых классов собрались вместе и в военкомат приперлись, дураки, в первые же дни. Нас сначала прогнали.

— Как вы пришли к этому решению?

— Ну как? Все мы были еще молоды. Я после окончания школы мечтал поступить в Ленинграде в Военно-медицинскую академию, и друг мой тоже мечтал туда ехать. Мы с ним собрались, а он мне говорит: «Знаешь что? Я пораньше поеду. Вот сейчас приду домой, возьму билет и поеду, погуляю по городу пока». У него семья побогаче была, а мне собраться трудно было, и я ушел по призыву. Он потом погиб в Ленинграде, краснофлотец Селезнев, у меня даже есть выписка из Книги памяти. Первый раз нас прогнали, а потом, в самом конце июня или первых числах июля, вызвали. Собралось нас 21 человек, у одного костный туберкулез нашли. Его в армию не взяли, он даже плакал: «Как так, вы все пошли, а я нет»?

A. M. Журнаков в верхнем ряду слева, с. Санчурск Кировской области, апрель 1941 г.

Послали нас на фронт, душа поет. Отец с матерью тоже пришли в военкомат. Я говорю: «Мам, если плакать будете, не ходите лучше, не позорьтесь и меня не позорьте». Они говорят: «Плакать не будем». Проводили нас, на дорогу нам всем дали по три пачки «Беломора», сухой паек, чтобы три дня питаться, чашку-ложку. Я не курил и три пачки «Беломора» отдал отцу — единственное, что я дал ему за всю жизнь. Девчата нас проводили до моста через родную речку Кокшагу, постояли там и на станции сели в поезд. Смотрим, поезд что-то идет не на запад, на восток. Привезли нас в Киров и отправили на аэродром Порошино, там был аэроклуб, прошли комиссию. Из Кирова нас направили в Уфу, в 10-ю школу пилотов первоначального обучения. Начали там учиться.

— Как вы из пилотов в саперы попали?

— Очень просто. Октябрь месяц, ноябрь месяц — немец под Москвой. Авиацию нашу всю разбили, сами знаете, в первые недели войны. Самолетов нет, летать на чем-то надо фронтовым летчикам. Все наши учебные самолеты из авиашколы взяли на фронт — У-2, УТ-2, Р-5. Оставили только одну эскадрилью «стариков», которые раньше нас начали учиться. Они уже летали, а мы только теоретическую часть начали. Был перед войной такой лозунг в стране, что 150 тысяч летчиков нужно подготовить. В общем, выстроили нас, и на вокзал — идем по городу в летной форме, в шлемах. Пацаны бегут: «Летчиков сколько, летчиков сколько!» Привели нас на вокзал и отправили в Златоуст, там было военно-инженерное училище. Так я стал сапером в декабре месяце.

— На кого вас готовили в училище? Командир саперного взвода?

— Куда пошлют. Пока я в Златоусте учился, нас постепенно отбирали на фронт. Как заявка придет, что надо специалиста — кого-то на фронт, остальные оставались. Потом учился в Иркутске, на спецподготовке в Москве, там звание получил. Я выпускался как лейтенант, командир саперного взвода, в боях участвовал с Курской битвы.

— В Златоусте училище было эвакуировано откуда-то?

— Это в Иркутске было эвакуированное Черниговское училище, а в Златоусте училище изначально было. Хотя я не уверен. В Златоусте был капитальный военный городок, фортификационный городок, казармы — чувствовалось, что там какое-то училище было давно. Когда наше Златоустовское училище закрыли, в августе 42-го нас отобрали партию и в Черниговское училище в Иркутск отправили. Там еще поучились, и в декабре 52 человека отобрали и отвезли на спецподготовку в Москву при Военно-инженерной академии. Центральные курсы минных заграждений и особой техники. Там уже учились мы как офицеры, слушатели. Когда закончили курсы, нас распределяли по 1–2 человека на фронт и спрашивали, кто куда желает. Список есть, меня спрашивают — куда желаете?

— Да на любой фронт, лучше Южный или Юго-Западный.

— Это почему?

— Морозов боюсь.

— Ну, давай под Воронеж.

— Вы могли бы рассказать подробнее про учебу в Иркутске и Москве?

— Мы сначала думали — разве можно так с людьми обращаться? Мы же пацаны были, мне 18 лет было. Знаете, как нас гоняли? Утром два часа тренировки, днем 10 часов занятий и вечером еще два часа тренировки — итого 14 часов. На физзарядку гоняли даже в мороз. Там река Ай в Златоусте, на заводской пруд на физзарядку нас выгонят без гимнастерки в одной нательной рубахе, без рукавиц, у шапки уши завязаны. Женщины идут на работу и плачут, на нас глядя. На занятиях мы изучали минную технику, строительство железных и автомобильных дорог, мостов, дотов, с дзотов и прочих укреплений, учились преодолевать препятствия противника — проволочные заграждения, минные поля, различные завалы. В общем, была Достаточная подготовка.