— Ты не понимаешь! — резко и зло вмешался Ругерт. — Некроманты вообще понимают очень мало, от этого все ваши беды. Но вы никогда не можете остановиться и посмотреть, что происходит вокруг. Вам надо довести до состояния трупа все, что может двигаться и дышать.
Он хотел сказать что-то еще, видимо, очень едкое, потому что Луи пошевелился на своем подоконнике, быть может, сказал что-то мысленно лудэру, однако Ругерт продолжил:
— Ваша некромантия — мерзостное занятие. Вы управляете мертвым, но что оно может дать вам, кроме смерти, тления и забвения в итоге.
— А вы работаете с жизнью, — с иронией произнес Кристоф фразу, которую любили повторять заклинатели. — Даже ваши помощники в отличие от всех наших слуг живые. Только давайте не будем говорить об этих вечных истинах. Ваша так называемая жизнь оставляет после себя столько трупов, что мы не успеваем убирать их.
Макетатон довольно улыбнулась, услышав это заявление. Змея на запястье Беатрикс зашипела, поворачиваясь к некроманту.
— Извините, что вмешиваюсь, — сказал Луи нарочито беззаботным тоном. — Я возьму на себя смелость выступить в роли Судьи и посоветовать всем вернуться к начальной теме разговора.
— Все, о чем мы говорим, имеет отношение к тому, зачем мы сегодня встретились, — ответила Беатрикс, не поворачиваясь к телепату и пристально глядя на колдуна. — Вы — смерть, мы — жизнь, две стороны, два полюса, но и два взаимосвязанных потока. Мы можем договориться.
— Мы не в силах договориться, — надменно произнесла Макетатон, и глаза ее засветились фанатичной убежденностью. — Никогда. Мы, как ты сама сказала, противоположности, которые всегда будут враждовать. Так же как ночь вечно стремится победить день, новые боги — старых, холод пытается задушить тепло, так смерть будет пытаться истребить жизнь.
— То есть вы считаете, что у нас нет шансов на примирение? — мягко спросила Беатрикс, легко касаясь плеча Ругерта, готового вновь сказать что-нибудь резкое.
— Если речь зашла о столь мистических величинах, как противостояние света и тьмы, — сказал Кристоф, наблюдая, как багровеет шрам, пересекающий лицо заклинателя, — единственное, что мы можем сделать, как две противоположности, — никогда не встречаться. Чтобы ночь не поглотила день. — Он с улыбкой взглянул на Макетатон, вдохновившую его на столь образное сравнение. — Постараемся не помнить о существовании друг друга, хотя бы на время. Мы готовы поделить город. Проведем границу и не станем заходить на вашу территорию. А вы постараетесь не проникать на нашу.
Ругерт невесело рассмеялся, оглянулся на невозмутимого Луи, с интересом прислушивающегося к разговору, и заявил:
— Бессмысленно. Мы все равно будем стремиться уничтожить друг друга. Это уже изначально заложено в нашу природу. Но мы пришли сюда в надежде, что ты, Кристоф, сможешь понять, что именно происходит на самом деле.
Впервые за последние пару сотен лет заклинатель назвал врага по имени, и колдун с невольным вниманием посмотрел на него. А тот замолчал, переводя взгляд темно-серых глаз с одного кадаверциана на другую, словно желая как можно лучше оценить их реакцию.
— Вольфгер убивает ревенантов, — сказала Беатрикс, понизив голос. — И Вальдред Корвинус стал одной из последних его жертв.
Казалось, в комнате похолодало. Луи на своем подоконнике пробормотал что-то невнятное. Кадаверциан обменялись быстрыми взглядами.
— Откуда вы это знаете, уважаемая Беатрикс? — после секундного молчания осведомился Крис не без иронии. — Змейка нашептала?
Девушка тряхнула прекрасными золотыми волосами и сказала:
— Вы можете нам не верить, но это правда. Были сомнения, но последнее убийство окончательно убедило нас. Спросите телепата, он скажет вам, что мы не лжем.
— Они не лгут, — отозвался Луи безразлично, глядя вниз на улицу, где только что прошел ночной сторож с колотушкой. — То есть они уверены, что говорят правду, но действительно ли это истина, я не могу сказать.
— У Вольфгера нет причин убивать ревенантов, — презрительно сказала Макетатон. — Ни одной. Ни у кого их нет.
— Хорошо, предположим, вы предъявили мне неопровержимые доказательства, — не стал спорить Кристоф, недоумевая про себя, как подобная глупость могла прийти в голову заклинателей. — А я даже поверил вам. И что в итоге вы предлагаете?
— Задуматься, — неожиданно прозвучал в комнате низкий шипящий голос.
Дух-рептилия неожиданно соскользнула с запястья девушки на стол, подняла в воздух три четверти длинного черного тела, ее голова оказалась напротив головы Кристофа, а немигающие рубиновые глазки заглянули в его глаза.
— Подумай, зачем твой учитель совершает эти убийства, что заставляет его совершать их? Или кто?
— Беатрикс, — произнес некромант, сжимая под столом руку в кулак, — не могла бы ты убрать это существо. Я планировал говорить с вами, а не с вашими слугами.
Луи немедленно повернулся к ним, и в голове колдуна прозвучало предостережение, призывающее к спокойствию.
— Это не слуга, — ответила она, протягивая руку, чтобы коснуться змеи. — И тебе лучше прислушаться к тому, что он говорит.
— Если бы я пригласил Тёмного Охотника, у него также нашлось бы несколько весомых аргументов в нашей беседе.
Ругерт презрительно фыркнул:
— Я говорил тебе, Беата, что с ними бесполезно общаться. Некроманты обожают своего мэтра и оправдают любой его поступок.
— Это пустой разговор, — сказал Кристоф, наблюдая за тем, как змея вновь возвращается на запястье девушки. — У вас нет доказательств причастности Вольфгера к убийствам ревенантов. Только личная неприязнь. Давайте вернемся к делу. Вот наши условия перемирия. Если угодно, ознакомьтесь.
Кадаверциан вынул из кармана камзола свиток, перетянутый зеленой лентой, и подал Беатрикс. Она взяла его без особого интереса и начала читать.
После нескольких часов переговоров мирное соглашение было подписано.
А еще через пару месяцев война началась снова…
Кристоф молчал уже не одну минуту, а у меня перед глазами все еще стояли узкие улицы Кутна-Горы, только начатая кладка стен собора, который я видел построенным и стоящим уже несколько веков, лица врагов кадаверциан, всегда бывшие для меня чем-то не вполне реальным — призраками былых времен.
— Вольфгер убивал ревенантов, потому что Основатель заставлял его это делать, — задумчиво произнес Кристоф, отвлекая меня от размышлений. — Лудэр хотели уничтожить нас, потому что знали — кадаверциан рано или поздно приведут мир к гибели.
— Почему не сказали прямо? — спросил я, все еще видя мелькающие перед глазами образы из прошлого. — Они могли объяснить.
— И как ты себе это представляешь? Уважаемые некроманты, мы должны убить вас, не держите зла, мы делаем это ради всех остальных кланов. — Он горько усмехнулся и продолжил: — Вольфгер уничтожил клан Лудэр, потому что Основатель почувствовал угрозу, исходящую от него для себя лично.