В назначенное время рота вышла к зеленке на берегу реки и без промедления начала рубить деревья.
Сошлись стрелки на 9 часах 30 минутах у всех командиров, и тут же вылетели из зеленки солдаты с бревнами наперевес. Шлепнулись бревна на воду от отмели к отмели, легли брюхом в пенистую холодную воду. Солдаты прижали концы бревен камнями. И пошли, пошли по скользким бревнам, кто ползком на коленях, кто вприсядку, кто, оседлав бревно, опустив ноги прямо в ледяную воду.
Богунов пробежал по бревну, не сгибаясь, в полный рост. Застучали по дереву кованые каблуки. Добежал до середины. Скользнула вдруг вниз нога. Погрузилась в воду. Пронзило колено иголками. Едва успел присесть, шлепнулся на бревно так, что кряжистый ствол покачнулся, едва не уплыл из-под ног. Подоспевший Матиевский протянул ему приклад снайперской винтовки.
Шульгин пробежал по бревну последним, балансируя в воздухе автоматом. На ходу он сумел несколько раз обернуться, бросив назад быстрый настороженный взгляд. К счастью, ни одна пуля не шлепнула вдогонку по бурлящей воде. Мирно прошла последняя переправа. Сумел Орлов быстро вывести роту без столкновения с бандами. Группа прикрытия столкнула бревна в воду. И поплыли среди клочьев пены бурые стволы, покачивая короткими обрубленными ветвями.
На другой стороне реки встретил роту приземистыми дувалами безлюдный афганский кишлак. Недавно прошли через него афганские «сорбозы», осмотрев опустевшие дворы, прошла разведывательная рота полка, прошла авангардная группа Алешина. Выше кишлака вверх вела утоптанная тропа к посадочной площадке, и медленно тянулась по этой тропе серая вереница солдат.
Шульгин проходил кишлак последним. Заглядывал через низкие дувалы в заброшенные дворы. Люди, казалось, жили здесь недавно. Лежали под навесами груды заготовленного хвороста. Гудел ветерок в пустых глиняных горшках. Кое-где на шестах болтались цветастые тряпки. Чернели сквозь раскрытые двери домов выметенные земляные полы.
Такие опустевшие, запущенные дворы встречались им не в «Первый» раз. Люди быстро покидали места, через которые проходила война.
Богунов, проходя мимо хлипких дверей на кожаных петлях, трогал миниатюрные китайские замочки. Отталкивал Матиевского, который грудью наваливался на дувалы, разглядывал черные ямы тандыров, дверные провалы.
— Не любопытничай, а то нос прищемят.
Матиевский с шумом втягивал ноздрями воздух:
— Лепешками пахнет, товарищ лейтенант. Чую нюхом, хлебом несет.
— Галлюцинации у тебя, Сережа. Какие могут быть лепешки, если афганские «сорбозы» кишлак прошли? После них сухой корки не осталось. Хлеб наверху, снайпер. На посадочной площадке.
Настороженно покачивались в ладонях вороненые стволы.
Хоть и прочесали кишлак «сорбозы», в любую минуту могли вырасти из-за дувалов растрепанные чалмы. Удары в спины душманы наносили гораздо чаще, чем в грудь.
— Двигай ножками, снайпер. Шевелись.
— Понял, товарищ лейтенант. Вальсом на цыпочках…
Неожиданно они наткнулись на рослого лейтенанта, переводчика из полкового штаба. Он озабоченно ходил вокруг лежащего на земле солдата, придавленного огромным вещевым мешком. Поверх вещевого мешка висел скрученный в скатку спальный мешок внушительных размеров.
— Андрюша… Шульгин… Вот это номер, — лейтенант взмахнул руками, надвинулся на Шульгина, крепко стиснул его в объятиях.
— Ты, как всегда, вовремя. Выручай, пожалуйста, — лейтенант кивнул в сторону солдата. — Полюбуйся, завалился наш боец на боковую. Как только его не упрашиваем. Лежит себе, не шевелится. Прямо, живой труп…
Шульгин мельком глянул на солдата и спросил:
— Последние дни как кормили?
— Как кормили? Да на убой, — рассмеялся лейтенант, — вон Железняк подтвердит…
Лейтенант махнул рукой в сторону.
— Это же хозвзвод, — раздался веселый голос сверху, и Шульгин заметил привалившегося к камням второго лейтенанта из управления полка, начальника финансовой части Володю Железняка.
— В нашем хозвзводе обед строго по расписанию. А меню, как в ресторане, хочешь тушенку трескай, хочешь масло сливочное, всего не меряно.
Шульгин удивился.
— Так чего же он завалился? Спит, что ли?
— Не-а, — захохотал Железняк. — Они у нас хорошо выспамшись. Три дня глаза не продирали. Ложки помоют после приема пищи и на боковую. Ха-а…
— Они устамши, — протянул полковой переводчик. — Целый километр пешком прошли и скопытились, герои афганской революции…
— А нас с Брагинским оставили толкать эту тушу на вертолетную площадку…
— Так точно, оставили нас толкачами… Как самых сознательных..
Начфин весело взмахнул руками.
— Представь себе, Андрей! У нас же образование не командирское… Нас даже мыши в штабе не слушаются. У Сергея институт военных переводчиков, у меня высшее финансовое… Представь себе, бухгалтера в клетке с тиграми…
— Ну, это не тигр, — улыбнулся Шульгин. — Далеко ему до хищника. Это просто жук навозный. Откуда только у него такой шикарный спальник?
— Это господский, — улыбнулся лейтенант Брагинский, — спальник самого начальника политотдела. Со сменными простынями. Каждую ночь стелят новенький нулевой комплект.
— Ну, что же, — усмехнулся Шульгин. — Тогда этот носильщик побежит у нас вместе с этим спальником…
Шульгин наклонился к солдату, потряс его за скатанный трубкой мешок. Солдат еще крепче зажмурил глаза. Недовольно заурчал. Сердито отмахнулся рукой.
Шульгин подмигнул Матиевскому и Богунову.
— А ну-ка, ребята, сыграем боевую тревогу.
В одно мгновение он скинул автомат с предохранителя, сунул горячий ствол под ухо спящего солдата и нажал на курок. Богунов и Матиевский тоже скинули свое оружие и наставили стволы в воздух. Жаркая канонада разорвала тишину.
Солдат тут же открыл глаза и повел испуганным взглядом вокруг себя. В то же мгновение Матиевский с Богуновым подхватили его под мышки и рывком поставили на ноги.
— Бегом марш, — оглушительно скомандовал Шульгин, и свирепый взгляд его впился в переносицу опешившего солдата.
— Шевели ногами, зелень… — раскатисто взревел Богунов, а Матиевский присвистнул режущим ухо протяжным свистом.
— Ши-ире ша-аг…
Солдат качнулся вперед и побежал вразвалку, неуверенно оглядываясь на Шульгина и улыбающихся лейтенантов из штаба.
— Вот навязали нам бойца, — воскликнул высокий лейтенант и радостно потер руки.
В штабе полка лейтенантом Брагинским особенно дорожили. Брагинский прекрасно знал тюркские языки, свободно говорил по-английски и по-немецки, и многих офицеров в полку изумляло, что такой образованный офицер, с отличием закончивший в Москве Институт военных переводчиков, прозябает в их полковой дыре.