– Ох, и смелая ты, Лариска! Я вот не рискнул сразу броситься, о минах подумал сначала. Надо будет твоему комбату намекнуть о награждении. Обязательно к нему подойду. Но ты рассказывай, нам с Санькой все интересно о тебе знать. Не часто видишь такую красивую женщину, да еще в боевом рейде. Так ведь, док?
Невский кивнул, достал новую сигарету, протянул пачку женщине. Она затянулась глубоко, потом продолжила:
– После окончания школы я наперекор матери поехала в областной центр. Как же, я уже взрослая! 15 лет. Устроилась в объединение «Красное знамя» – ткани гладила. Жила в общежитии. Позже поступила в медицинское училище, подрабатывала в больнице санитаркой. По окончанию учебы поставили меня операционной сестрой.
Мне всегда нравилась эта работа. Операционные сестры – своеобразная элита: редко кто бросает эту профессию. В этом деле нужно иметь силу воли: операция может длиться и сорок минут, и двенадцать часов. А мы не «размываемся» – не снимаем халата, перчаток до ее конца. Очень многому научилась я у заведующего травматологическим отделением Олега Ивановича Шишкина. Одержимый человек, доходил до всех тонкостей, плохо операций он не делал. И от сестер требовал, чтобы все время повышали квалификацию. Даже на операции разрешал обращаться к себе с вопросами.
Работать бы мне там и работать. Но вот неугомонный характер у меня – хочется всего попробовать.
Короче говоря, поступила я в Пермский педагогический институт, на факультет педагогики и психологии дошкольного воспитания. Захотелось посвятить свою жизнь работе с детьми. Жаль было, конечно, расставаться с медициной, с коллегами по работе. Но бросилась, как в омут с головой.
За годы учебы умудрилась побывать замужем, парень тоже учился в пединституте на факультете физического воспитания, боксер, мастер спорта. Родился у нас в 1973 году сынок Коленька. Он сейчас у моей мамы в деревне живет, десять годков уже стукнуло моей кровиночке. А с мужем мы развелись, когда сынку было 2 года. Пил он очень, мог и меня ударить, а сила у него огромная. Не жалею ни о чем.
Начала работать по специальности воспитателем в детском саду. Трудно было, конечно. Одна с маленьким сыном, денег еле-еле хватало на жизнь. И опять я решила круто поменять свою жизнь. Побывала в военкомате. Немного поучилась и – превратилась в прапорщика Советской армии. Вот уже восемь лет служу в армии. Вернулась опять в медицину. Теперь фельдшер. Конечно, стало полегче. Жильем всегда обеспечивают, кормят, одевают. Так что благодарна нашей родной армии.
Осенью прошлого года предложили поехать в Афганистан. Согласилась. Ведь я все должна попробовать, посмотреть сама. Будет о чем внукам рассказывать на старости лет, мол, интернациональный долг выполнила.
Не утомила я вас своим рассказом? Так хорошо с вами, так и хочется душу излить. Ладно, немного осталось, да и колонна вроде собирается двигаться.
Назначили меня на должность в медицинском пункте полка в Газни. Но через две недели попросилась в батальон. Почему? Не сложились деловые отношения с командиром. Работала я тогда и в операционной медпункта, но основная моя обязанность – выезжать на боевые операции. А выезды мне командир запретил категорически. Я понимаю, может быть, женщине на боевых не самое подходящее место: когда идет бой, слов не выбирают и о том, как выглядят со стороны, не заботятся. Но ведь оказывать медицинскую помощь – моя обязанность.
Перешла на эту должность фельдшера танкового батальона. Командир – майор Семенов Константин Васильевич (он сейчас старший в этой операции) выездам не препятствует. Сам он о себе любит говорить, что он, как Блюхер Василий Константинович, только наоборот. Его в полку и зовут за глаза «Блюхер наоборот». А мое дело в рейдах – находиться в колонне, а на поле боя помочь раненым – это уже работают санинструкторы. У нас ведь, танкистов, своя специфика ранений и травм. Порой мне приходится подсказывать этим молодым ребятам, как жгут наложить, как раненого положить, посадить. Многие санинструкторы – нештатные, солдаты из экипажей, не каждый еще переносит вид крови. Конечно, за эти месяцы повидала и тех, кому помочь была не в силах. Они умирали на моих руках, а я их слезами своими поливала. Целовала на прощание, как многие просили. Ведь еще не целованные мальчишки уходили в вечность.
Ладно, пошли по машинам. Колонна начала движение.
5
Колонна проследовала уже без остановок до самой плотины. Предстоял заключительный, но не менее ответственный этап боевой операции. Саперы приступили к разминированию подступов к самой плотине, ведь требовалось открыть водовод для подачи воды в кишлак. Боевые подразделения танкистов и мотострелков заняли свои позиции вокруг плотины. Саперы должны работать в полной безопасности.
На небольшом удалении от водохранилища разместилось управление. Здесь же встали рядышком бронетранспортер Невского и боевая машина пехоты прапорщика Мороз, образовав своего рода «объединенный медицинский пункт».
По-прежнему по рации можно было получить информацию о ходе работ саперов. В течение последующих двух часов собаки нашли еще с десяток мин. Их взрывать не стали, а спокойно сняли. Сейчас вожатые с собаками отдыхали на пункте управления в тени скалы, а ребята с миноискателями и щупами продолжали работу. Появился здесь и командир саперов старший лейтенант Батан. Ему требовалось обработать раны на лице – посекло камушками.
Сергей несколько часов провел за рычагами трала вместо контуженого водителя. Он метр за метром утюжил дорогу и подходы к водохранилищу, мины рвались под катками трала, камни разлетались во все стороны – не всегда успевал от них спрятаться. Частенько приходилось останавливать машину. Выскакивал офицер из кабины и вместе с другими саперами, взяв уже затупившийся щуп, тоже исследовал каждый квадратный дециметр дороги. Миноискатель здесь плохой помощник: много металлических предметов, да и на пластмассу он не реагирует. Вся надежда на острый глаз и щуп.
С трудом отправили саперы своего командира на перевязку, уже и бровь рассечена – глаза кровью заливает. Доктор и его многоопытная помощница провели полноценную обработку ран, остановили кровотечение, перевязали и залепили пластырями. Уговорили офицера немного передохнуть, напоили чаем, накормили.
Невский не преминул задать свои вопросы специалисту-саперу. Тот начал нехотя отвечать, но вскоре сам увлекся.
– Миноискатель радиоволновой: грунт волна проходит быстро, а от твердых предметов отражается. Тут главное – научиться по тональности щелчков отличать камень от металла или пластмассы. Вы думаете, почему «итальянка» ребриста? Для эстетики? Нетушки! Ребра – это рассеиватели радиоволн. У всех саперов должен быть идеальный музыкальный слух. Когда я отбираю ребят из пополнения в свою роту, всегда предпочитаю певцов, гитаристов, пианистов и скрипачей.
– Ой, значит, и я бы вам подошла, ведь я играю на гитаре и пою, – Лариса подсела поближе, стараясь не пропустить ни слова из рассказа офицера-сапера.
– Наверное, подошли бы. Но мы женщин на такую работу не отбираем. Считаю, это только мужской профессией. Так вот, продолжаю. Мы даже тренируем слух. Видели бы вы нашу утреннюю зарядку: все бегут кросс, а мы… надеваем наушники и слушаем щелчки. «До» – камень, «ре» – пластмасса, «фа» – чистый металл.