– И че, расстреляете? – подал, не вставая с места, голос Жора Кравченко. Он уже принял «на грудь» и старатель но изображал трезвого. Каримов даже не взглянул на него. Офицеры потянулись к столу, ставили свои подписи, садились на место. Говорить не хотелось. Вряд ли подполковник понимал весь идиотизм ситуации.
7
Офицеры расходились по своим комнатам мрачные, подавленные. Перед уходом из отделения Невский передал дежурной сестре об отмене плановой операции – собирались удалять доброкачественную опухоль у молоденького лейтенанта. Завтра хирург должен провести свое дежурство у общественного заведения типа «сортир» (обозначенного на карте буквами «М» и «Ж» – вспомнилась фраза из любимого фильма Гайдая).
Утром после завтрака Каримов напомнил об обязанностях медиков на сегодняшний день. Вся лечебная работа отодвигалась на второй план. Одни («счастливчики») будут нести дежурство у столовой при раздаче раствора, другие («несчастные») будут дежурить у туалетов. Прибытие комиссии ожидалось с минуты на минуту, поэтому начмед поторапливал докторов.
Невский и Кравченко направились к своим, рядом расположенным длинным сооружениям из глины и досок. Шли молча, покуривая. Каждый думал о своем. Остановились между «своих» туалетов, на «нейтральной полосе».
– Ты думал, Сашка, для чего мы приходим на эту землю, что оставим после себя? – задал неожиданный вопрос Жора. Он сегодня был необычно собран и молчалив.
– Дети и память о добрых делах – вот что должно остаться после каждого, – сразу ответил Невский. – Дочка у меня есть, скоро 4 года ей, Бог даст – еще будет. Так что надо о добрых делах еще позаботиться.
– Ты счастливый, а у меня семьи нет и не было. А после Афгана кому я такой буду нужен? – он расставил широко ноги, раскинул руки.
Болезненная худоба просматривалась даже через ткань полевой формы, которую Жора намеренно вымочил в хлорке, совершенно обесцветив, рукава и штанины он ушил. Тонкие руки и ноги сразу бросались в глаза. Сейчас он напомнил Невскому большого и грустного кузнечика.
Время шло. То и дело к туалетам подходили солдаты, офицеры, люди в гражданской одежде. Сделав свои дела, уходили, с интересом посматривая на медиков. Каждый, наверное, думал – нашли, где гулять…
Подбежал запыхавшийся Каримов: комиссия прилетела, обходят бригаду. Побежал предупредить дальше. Невский и Кравченко отошли к «своим» туалетам, замерли у входов, как часовые.
Прошло еще не менее часа. Солнце уже припекало вовсю, отражаясь в песке, слепило глаза. Уже не по одной сигарете выкурили «часовые», сходясь вместе. Лениво обменивались фразами.
Наконец, вдалеке показалась большая группа одинаково одетых в полевую форму людей. Они медленно двигались в направлении офицеров-медиков. Выделялась высокая фигура командира бригады, молодого полковника. Он что-то рассказывал, размахивая руками. Подошли ближе, уже можно было разглядеть лица, звездочки на погонах. Но все «гости» были без знаков различия, в одинаковой новенькой форме. Они напоминали воспитанников детдома на прогулке со своей воспитательницей, только «круговращение» происходило вокруг пожилого мужчины, худощавого, среднего роста с властным взглядом. Лицо было узнаваемо. Именно таким помнил его Невский по обязательным в каждой воинской части фотографиям «Высшего Командного состава Министерства обороны СССР». Первый замминистра Обороны слушал комбрига, изредка задавал вопросы, не замечая вокруг никого. Невский, как и Кравченко, к которому приблизилась идущая группа, принял положение «смирно». Слышались отдельно долетающие фразы. Среди сопровождающих Невский заметим сжавшуюся фигурку начмеда бригады. Группа так бы и прошла, не обратив на офицеров-медиков внимания, но случилось неожиданное…
Четко печатая строевой шаг и приложив руку к панаме, старший лейтенант Кравченко двинулся навстречу Соколову. Он остановился на положенном расстоянии, вся группа тоже замерла с началом его движения. Невский даже расслышал слова доклада офицера, который говорил громко, отчетливо, как и положено настоящему военному. Александр даже искренне удивился: откуда «это» все взялось у него. Позавидовал его отчаянной смелости.
– Товарищ Маршал Советского Союза! Старший лейтенант Кравченко, начальник госпитального отделения Отдельной медицинской роты Кандагарской бригады, докладываю, что во время моего дежурства у туалета номер 4 выявлено 15 поносящих человек, всем было рекомендовано обратиться за медицинской помощью к дежурному врачу.
Если бы Первый замминистра Обороны увидел «снежного человека», он бы меньше изумился. Первое мгновение Маршал даже потерял дар речи. Его «свита» удивилась не меньше, а комбриг смертельно побледнел.
– Что это за цирк?! – загремел, наконец, грубый «густой» голос полководца. – Ты что, старлей, пьян? Убрать сейчас же идиота с дороги! – Он посмотрел на бледного полковника.
– Никак нет, не пьян. Врачи бригады выполняют письменное распоряжение начальника медицинской службы бригады, подполковника Каримова. Прикажите ему подтвердить мои слова – не сходя с места, докладывал храбрый Жора.
Невский по лицу Маршала понял, что Жора победил.
Большой военачальник «расслабил» лицо, уже с интересом на него посмотрел, потом резко обернулся и бросил в толпу: «Начмеда сюда». Свита расступилась, как по команде, предоставляя Маршалу увидеть Каримова. Вокруг него сразу опустилась густая пустота, он стал «изгоем», это поняли все «шестым чувством». Понял это и Каримов. На негнущихся ногах он бочком приблизился к суровому проверяющему, что-то залепетал срывающимся, еле слышным голосом.
– Это правда, ты издал такое письменное распоряжение? Твои врачи вместо того, чтобы лечить, занимаются дежурством у туалетов? – голос Маршала набирал силу, переходил в львиный рык. – Он кивнул в сторону Невского, – этот тоже на «боевом «посту»? – Он поманил Невского, когда тот подбежал, пытаясь представиться, останавливающее махнул рукой: «Ты кто, тоже терапевт?» – «Хирург».
– Марш по своим рабочим местам! – бросил он офицерам. – А этого идиота вечером ко мне, – обратился он к одному из проверяющих. – Это ведь твой коллега.
Группа двинулась дальше. Невский и Кравченко остались одни. Фигура Жоры начала постепенно расслабляться – из него как будто удалили стержни.
– Ну, как, Сашок, сойдет это за добрый поступок? – устало спросил он, закуривая.
– Жора, да ты совершил настоящий подвиг! Теперь этого придурка точно снимут! – Сашка бросился его обнимать, похлопал по худой спине.
– Так уж и подвиг, – впервые озорно улыбнулся Кравченко. – Пошли скорее отсюда, сколько время потеряли зря.
– Для того чтобы восторжествовало зло, нужно лишь одно – чтобы хорошие люди бездействовали! Ты не бездействовал, Жора, ты наказал зло. Дай я тебя поцелую – веселился Невский, пытаясь догнать убегающего товарища.
8