Вместе со всеми они миновали вестибюль, где уже воцарилась праздничная атмосфера, гремел военный оркестр, и женщины, заглядывая в огромное, почти во всю стену, зеркало, критическими взглядами оценивали собственные туалеты, а заодно и мужчин.
Внезапно между собравшимися словно пробежала искра, и офицеры вполголоса принялись предупреждать друг друга:
— Командующий…
Почти сразу на лестнице, шедшей от фойе к зрительному залу, сами собой образовались две красочные шпалеры, вдоль которых с достоинством, в сопровождении адъютантов и элегантной супруги, по ковровой дорожке поднимался весьма моложавый генерал. На повороте у лестничного марша внимание генеральши привлекла очень уж колоритная фигура дяди Викентия.
Женщина что-то прошептала на ухо мужу, генерал повернул голову, и в ту же минуту дядя Викентий, вместе с Виктором, который стоял рядом, вытянулись и с коротким поклоном щелкнули каблуками. В ответ генерал так же коротко, по-офицерски, ответил, его супруга, приветливо улыбнувшись, тоже кивнула, и на какое-то время дядя Викентий и Виктор вместе со своими спутницами оказались в центре внимания…
В антракте дым стоял коромыслом, а в комнате для курения это выражение имело уже не переносный, а прямой смысл. По крайней мере, когда дядя Викентий заглянул в курилку, фигуры скопившихся там мужчин едва угадывались в клубах папиросного дыма.
Не пытаясь что-либо разглядеть, дядя Викентий нырнул в серое облако и почти сразу наткнулся в этой полупрозрачной мути на плотного офицера, явно пребывавшего подшофе. Придвинувшись почти вплотную, он дохнул в лицо дяде Викентию хорошим водочным перегаром и с удивлением произнес:
— О, смотри, старый знакомый! Я ж сказал: русский!
После столь категоричного заявления офицер, который был в добром подпитии, чтоб лучше держаться, ухватился за спинку скамейки, поставленной для курильщиков, и только тогда продолжил:
— Я русского сразу вижу! Но ты молоток! Сразу видать, благородие… Да ты, никак, не узнал меня? — пьянчужка картинно развел руками.
— Почему не узнал? Узнал… — Дядя Викентий понял, что после встречи с генералом внимание офицеров ему обеспечено, и усмехнулся: — Я помню, как ты мне на голову с «виллиса» свалился…
— Только не на голову! Не надо! Я на ногах… Твердо…
— Ну ладно, то «виллис», а то театр…
Дядя Викентий попробовал обойти живую преграду, однако офицер с пьяной настойчивостью гнул свое:
— Ну, пускай театр… Я как все! Тут буфет, мировой! Я, как пришел, сразу… Водки!.. А теперь коньяку!.. Пошли, я угощаю!
— Да зачем идти-то… — пробовал протестовать дядя Викентий, однако этот забубенный капитан почему-то вызывал симпатию, да к тому же и упоминание о конь яке в буфете вызвало интерес.
Вероятно, подсознательно капитан уловил эти колебания и бесцеремонно потянул дядю Викентия за рукав.
— Ну, пойдем… Потому как нравишься мне! Я, может, тебе представиться хочу… Как ты там, командующему! На лестнице…
Не обращая внимания на слабое сопротивление, офицер дотащил дядю Викентия до буфета, и перед ними на столе как бы сами по себе возникли два полных стакана.
— Во! Я ж говорю… Коньяк! Как там у вас, у благородных? Чтоб на «ты»?
— На брудершафт… — усмехнулся дядя Викентий.
— Не, это не будем… Слово немецкое, а мне немцы, во! — с пьяной откровенностью заявил капитан и для убедительности провел ладонью по горлу. — Понимаешь, фронт. Ты понимаешь, я знаю… Ордена вон… Еще царские! Уважаю… А за что?
— За взятие Львова… В ту войну.
Дядя Викентий пригубил коньяк и, не удержавшись, сделал пару глотков.
— Ну? Вот дают наши!.. — капитан, глядя на дядю Викентия, хватил сразу с полстакана и сразу же перешел на личное: — И жена у тебя — во! Я видел. А молодой кто, сын?
— Нет, племянник.
— А-а-а… Но вы смотритесь! И жена, видать, тоже из благородных?
— Нет, мещанка львовская… — этот простецкий офицер все больше нравился дяде Викентию, и он, сам того не замечая, то ли под действием коньяка, то ли просто под влиянием минуты, добавил: — Я с ней еще тогда встретился, а теперь вот совсем приехал.
Дядя Викентий, пытаясь разглядеть своих в теат ральной толпе, оглянулся, но капитан снова отвлек его.
— Красиво!.. Предлагаю тост.
— Да ты хоть представься сначала, — хмыкнул дядя Викентий.
— Капитан Петрищенко, Василий Иванович… А вас?
— Викентий Георгиевич.
— Ну что, Викентий Георгиевич, за Победу! За Сталина!
— За Россию! — негромко добавил дядя Викентий и, как водку, одним махом, допил ароматный коньяк.
* * *
Миновав путаные переулки старой части города, дядя Викентий вышел на центральный проспект и, машинально глянув вдоль улицы, замер на месте. По асфальтированной полосе проезжей части слаженно троттировали серые в яблоках кони, запряженные в шикарный фаэтон на резиновом ходу.
Темно-красные фасонные вожжи держал в руках старый солдат, грудь которого наверняка звенела от навешанного на нее количества медалей, а за ним, в подкове откинутого верха, сидела молодая, красивая дама, прячась от солнечных лучей под широкими полями модной шляпы. Позади фаэтона, в качестве эскорта, гарцевал на вороном коне стройный офицер.
Дядя Викентий завороженно следил за дивным кортежем, который сначала миновал небольшую старинную площадь с памятником в центре, а дальше развернулся и так же неспешно направился обратно. Слаженный стук копыт приближался, а дядя Викентий так и стоял на тротуаре, не в силах оторвать взгляд от роскошного выезда.
Когда фаэтон поравнялся с дядей Викентием, солдат неожиданно натянул вожжи, и ухоженные лошади, картинно выгнув шеи, заплясали на месте. Дама повернула голову, и дядя Викентий с удивлением узнал в ней жену командующего. Какое-то мгновение она вглядывалась в лицо дяди Викентия и вдруг, совершенно неожиданно для него, пригласила:
— Садитесь же, господин полковник…
— Вы ко мне? — дядя Викентий даже оглянулся, проверяя, не обратилась ли генеральша к кому-нибудь другому, и только после этого возразил: — Я не полковник, сударыня…
— А какое это имеет значение? — дама отогнула поля шляпы так, чтобы они не закрывали лица, и пояснила: — Я заметила вас еще с той стороны и специально приказала вернуться. Могу подвезти. Надеюсь, вы не откажетесь?
— Если так, то это было бы просто невежливо…
Дядя Викентий ступил на подножку, фаэтон качнулся, и, едва новый пассажир оказался на сиденье рядом с хозяйкой, генеральша приказала:
— Трогай!
Чуть позже она улыбнулась дяде Викентию и спросила:
— Вам куда?
— Здесь недалеко… — дядя Викентий показал направление. — Через два квартала цветочный магазин. Вы знаете?