Внезапно зазвучавшая разухабистая гармошка заставила майора замереть, а потом осторожно выглянуть из-за куста. Услыхав конский топот, пан Казимир скользнул в кусты и прикрылся ветвями. Оттуда он увидел, как на шоссе показался кавалерийский разъезд. На всадниках были фуражки с синими околышами и мятые, но такие знакомые гимнастерки цвета хаки. Передний, завалившись в седле и наяривая на гармошке, во все горло распевал русскую матерную частушку…
Танковые пулеметы секли свинцовым струями заросли лещины. Меланюк видел, как толстые ветки, срезанные пулями, отлетали в стороны и осенние, начинающие желтеть листья, ковром сыпались на землю. Передний танк с радиоантенной вокруг башни ревнул мотором и, пустив сизое облако дыма, осторожно пополз к опушке. Остальные, не прекращая обстрел орешника, двинулись следом.
Меланюк приподнялся и, выставив вперед ствол «маузера», полез на четвереньках по глубокой колее, оставленной танковой гусеницей. Краем глаза он видел, как рядом полз с длинной русской винтовкой черноглазый парубок, а чуть дальше, Малевич, привстав на колено, размахивал револьвером, поднимая отставших.
Три минуты назад их вооруженный отряд обстреляли беглым огнем из зарослей орешника. Танки, шедшие по дороге, немедленно свернули на луговину и теперь огнем и гусеницами утюжили предательскую опушку.
Весть о подходе частей Красной Армии застала группу Малевича в маленьком местечке, где настороженная тишина немедленно сменилась бурно-восторженным водоворотом событий. Меланюк вместе со спутниками Малевича оказался членом отряда «Рабочей Гвардии», и они сразу же, неумело построившись, пошли занимать паровую мельницу, угодив по пути под внезапный обстрел.
Танки вломились в орешник и, послав в глубь леса несколько длинных очередей, остановились. Однако в кустах, вдоль и поперек исхлестанных пулями, никого не было. Отряд Малевича, надежно прикрытый танками, обшарил заросли, но ничего, кроме двух десятков стреляных гильз, не обнаружил. Правда, Меланюк, прошедший по кустам дальше всех, нашел брошенную польскую пилотку с пришпиленным к ней алюминиевым трезубом.
Отыскав Малевича, не отходившего от танков, Меланюк показал ему свою находку, и тут люк ближайшего танка приоткрылся.
— Эй, папаша! — танкист в ребрастном шлеме подмигнул Малевичу. — Кто это нас пугать вздумал?
— Да так… — Малевич отцепил трезуб и кинул пропахшую потом пилотку в кусты. — Сволочь буржуйская…
— Теперь не будут! — танкист сверкнул белозубой улыбкой и нырнул в люк, а Малевич принялся зычно скликать своих людей, разбредшихся по орешнику.
Преследовать нападавших не было смысла, и Малевич собрал отряд, чтобы идти дальше, но тут на опушке появились примчавшиеся на подмогу два десятка рабочегвардейцев. Их начальник, здоровенный пожилой дядька, едва отдышавшись, затряс Малевича:
— Що тут сталося?.. Що за стрелянина?
— А ось це бачив? — Малевич показал трезуб.
— Знову вони… У, свинячи рила, рожи куркулячи! — Рабочий сжал огромный кулак и затряс им в воздухе. — Допомоги не треба?
— Нет, там прошли наши танки, — Малевич вдруг подмигнул рабочему. — Ты понимаешь, товарищ, наши танки!
— Ти кому це говориш, товарищ!.. — Рабочий перекинул винтовку в другую руку и неожиданно сгреб Малевича под мышку. — Конец панам! Конец!.. Власть наша!
— Да пусти ты, медведь! — Малевич высвободился из объятий. — Ты на своих хлебах сидел, а я на казенных, сам понимаешь…
Все кругом грохнули смехом, а рабочий, отпустив Малевича, серьезно сказал:
— Ты, здаеться, Малевич. Так тут звьязковий щойно прибиг… Тоби з хлопцями до комитету скорише треба.
Отряд немедленно зашагал обратно и через полчаса был уже возле здания комитета. На крыльце толпились люди, и Петро, отошедший переобуться, внезапно узнал среди них «товарища Ивана». Меланюк бросился вперед, но товарищ Иван, не обратив внимания на Петра, ко всеобщему восторгу, заключил в объятия подошедшего к крыльцу Малевича. Два мужика молча стояли на ступеньках и от избытка чувств колотили друг друга по спине и плечам. Петро деликатно отступил в сторону, но товарищ Иван уже заметил его.
— Постой, постой, хлопец… Ты? — Товарищ Иван повернулся к Малевичу. — Он что, у тебя?
— Ну да… Мы же сидели вместе. Только, похоже, его за члена ОУН приняли. И вроде как очную ставку ему делали…
— Как это? Я ж тебе ясно писал, — товарищ Иван посмотрел на Малевича. — Ты что-нибудь понимаешь?
— Пожалуй… — Малевич почесал лысину. — Похоже, карты у них спутались… Меня начальник тюрьмы впрямую спрашивал…
— Дела… — покачал головой товарищ Иван. — Ну-ка, пойдем…
Они прошли в здание комитета и, к удивлению Меланюка, оказались совсем одни в какой-то комнате. Через дверь из коридора слышались голоса, топот, веселые выкрики, но тут, оказавшись как бы отделенным от всей этой метушни, Петро понял, что разговор предстоит серьезный.
Товарищ Иван усадил всех за стол и испытывающе глянул на Петра.
— Это точно, что тебя в тюрьме за националиста приняли?
— Ага, — Меланюк энергично кивнул.
— Ты, хлопче, не удивляйся. — Товарищ Иван дружески подмигнул Петру. — Помнишь, как ты меня в том сарае про революцию спрашивал?
— Товарищ Иван! Я заради нашого дила на все згодный! — Меланюк вскочил и, понимая, что разговор имеет какое-то второе значение, четко доложил: — Освита, четире класса. Земли обмаль. И завжди з комунистами був. Це тильки тоди як дядько Свирид сказав, треба, то я до «Сильского господаря» пишов…
— «Сильский господарь» — это неплохо… — Товарищ Иван внимательно посмотрел на Меланюка. — Ну а всерьез националистом прикинуться бы смог?
— Сможет, сможет! — засмеялся Малевич. — Он у меня на глазах по дороге у какого-то трезубного Лемиша нам всем по пять злотых выцыганил.
— По какой еще дороге? — не понял товарищ Иван.
— А ты что думал, мы из тюрьмы по воздуху летели?
— Да не думаю я так, не думаю. Вот ведь… — товарищ Иван обнял Малевича за плечи. — Это ж сколько лет прошло, как мы в Первой конной с тобой служили и на Львов шли, а?..
— Ну служили… Пусти. Не до воспоминаний еще… — Малевич высвободился. — Эти трезубные нас чуть ли не у тюрьмы с автоматами встретили, а сейчас вообще их танками гонять пришлось…
Он полез в карман и вытащил снятую с пилотки эмблему.
— Вот… Можешь полюбоваться.
— Полюбуюсь… — Товарищ Иван взял трезуб и протянул Меланюку. — Бери, парень… Пригодится.
— Зачем? — не понял Петро.
— А затем, друг ситный, что тебе особое задание будет…
* * *
Гусеницы тяжелых многобашенных танков с ревом и искрами выковыривали булыжник на повороте шоссе, и танкисты, высунувшись из люков, внимательно следили, чтобы стальные громадины не зацепили какой-нибудь из домишек предместья. Вслед за грохочущими танками пошли артиллерийские запряжки и грузовики с солдатами. Короткорылые гаубицы подпрыгивали на выбоинах, и ездовые, чтобы не отстать от машин, дружно подгоняли своих рослых, подобранных в масть коней. Урчанье и фырканье моторов сопровождалось звонким цокотом копыт и мерно-тяжелым шагом густых пехотных колонн.