* * *
Немецкая засада, укрывшаяся почти на опушке леса, с самого рассвета держала русский штаб под неусыпным наблюдением, так как некоторые признаки точно указывали, что там не спят. Особенно немцы стали нервничать, когда на дворе штаба обозначилось какое-то движение и стрелки часов начали подползать к пяти утра. И едва они сошлись на этой цифре, как из ворот усадьбы карьером вылетел всадник.
— Ахтунг! — сдавленно выкрикнул один из наблюдавших, и едва скакавший во весь опор Денис свернул с открытого поля в лес, как сидевшие в засаде немцы натянули протянутую поперек дороги веревку, конь грянулся наземь, и незадачливый посланец, так и не успев сообразить, что случилось, кубарем полетел в придорожную канаву.
Немцы скопом бросились на него, придавили к земле, сунули в рот заранее приготовленный кляп, и пока трое из них поспешно ловили перепуганного коня и ликвидировали всякие следы заставы, четверо других, подхватив обалдевшего Дениса за руки-ноги, бегом потащили его к укромной поляне.
Только у самого самолета, с которого уже поспешно сбрасывали маскировку, Дениса поставили на ноги, и старший засады самолично обыскал пленника. Конечно же, письмо Зи-Зи сразу попало ему в руки. Немец нетерпеливо вскрыл конверт, вытащил свернутый вдвое лист и поспешно прочитал:
Милый N-N!
Письмо Ваше получила и спешу уверить, что эти опасения беспочвенны. ДЕЙ-СТВУЙ-ТЕ!!!
Но учтите: после известного Вам «совещания» авиаторами решено блокировать поползновения соратника, чтобы дать шанс артиллерии.
Смелее, мой друг, и знайте, что мадемуазель Виктория уже интересуется Вами!
Ваша Z-Z.
— Что?… То самое? — спросил летчик Краузе и, уже по одному выражению лица старшего поняв, что засада достигла цели, начал деловито натягивать шлем.
Тем временем поставленный на ноги Денис малость очухался и не только сообразил, что стоящий перед ним Краузе — авиатор, но и разглядел спрятанный под деревьями аэроплан. К тому же немецкие тужурки цвета «фельдграу» показались ему чем-то похожими на форму механиков. Все это странным образом наложилось на предупреждение Зи-Зи, и все еще плохо соображавший Денис выплюнул кляп и, раскидав державших его немцев, кинулся в драку с криком:
— А-а-авиаторы, мать вашу!…
В первый момент не ожидавшие такого афронта немцы опешили, но уже в следующую секунду ловко скрутили Дениса. Только пилот Краузе, успевший получить кулаком в морду, со злостью смотрел на все еще пытавшегося сопротивляться пленника и на всякий случай проверял, цела ли челюсть.
Впрочем, времени на выяснение подобных мелочей не было, и командир, быстренько передав отобранное письмо Краузе, принялся помогать остальным запихивать отчаянно брыкавшегося Дениса в кабину «бристоля». С большим трудом им это удалось, но тут Краузе, памятуя о собственной безопасности, запротестовал.
— Найн, найн! Он же не даст мне лететь…
Глядя, как связанный и удерживаемый двумя немцами пленник дергается в кабине, командир покачал головой.
— Доннер-ветер! Куда ж нам его девать?…
— Привязывайте снизу, — распорядился Краузе и, наконец-то прекратив массировать челюсть, полез в самолет.
Какое-то мгновение командир думал, но потом обреченно махнул рукой и изрек:
— Ладно, привяжите этого черта под фюзеляж. Если оборвется и оттуда — его дело…
Немцы тут же выдернули Дениса из кабины и, прикинув так и эдак, чтоб хватило длины веревки, привязали один конец ее к стойке, а другой, обмотав им пленника, перекинули прямо через гаргрот. Теперь Денис, подвешенный снизу, как в люльке, мог дергаться сколько угодно, и командир удовлетворенно кивнул головой:
— Гут, так даже лучше!
Решив проблему транспортировки пленника, немцы осторожно вывели «бристоль» на поляну, запустили мотор, и Краузе, махнув остающимся рукой в кожаной перчатке, начал разбег…
* * *
Самый дальний секрет перед позицией Думитраша размещался на небольшом холмике — единственном месте, с которого хоть как-то можно было рассмотреть глубину немецкой обороны. Именно сюда еще в темноте добрались Думитраш вместе с Древницким, чтобы детальнее изучить местность и заодно проверить, не упал ли где-то там самолет Щеголева.
Для наблюдения Древницкий вооружился трофейным «цейссом», а Думитраш прихватил свою винтовку, оптический прицел которой ни в чем не уступал биноклю. По утреннему времени солнце вставало у них за спиной, видимость была прекрасная и офицеры целый час добросовестнейшим образом разглядывали открывавшуюся панораму.
Наконец Думитраш опустил винтовку на бруствер и провел пальцами по глазам.
— Все… Кончаем! Нечего тут больше смотреть.
Древницкий тоже положил бинокль и, поняв слова Думитраша как переход от службы к отдыху, начал разглядывать винтовку.
— Хорошая штука, — Древницкий приложился к прицелу. — Откуда?
— Отец из Бельгии выписал. Еще до войны… Он у меня охотник заядлый, а у нас охота богатая.
— М-м-м… — Древницкий еще раз осмотрел местность через прицел и, положив винтовку, обернулся к Думитрашу. — Нет, не видать ни черта… Наверно, Щеголев где-то дальше упал.
— Пожалуй… — Думитраш подтянул винтовку к себе. — Может, сам приползет…
— Вряд ли… — Древницкий покачал головой. — Если жив, скорее всего в плен попал.
— Вероятно, — Думитраш согласно кивнул и вдруг замер. — А ну погоди… Никак летит кто?
Офицеры прислушались, и точно — Думитраш не ошибся. В утренней тишине все отчетливее был слышен гул авиационного мотора. Против солнца разглядеть аэроплан было трудно, но Древницкий все-таки углядел кресты на крыльях и схватил Думитраша за руку.
— Немец! Разведчик!
— Вижу! — отозвался поручик и, зло прищурившись, передернул затвор винтовки. — Ну держись, герман…
Расставив ноги пошире, Думитраш начал выцеливать самолет, как вальдшнепа на охоте. Едва диск пропеллера вплыл в перекрестие прицела, поручик открыл стрельбу с разным упреждением и палил до тех пор, пока не закончилась обойма. Магазин опустел, но аэроплан так и летел себе своим курсом, и тут Древницкий, не спускавший глаз с немца, радостно крикнул:
— Попал!… Слово чести, попал!
— Побожись! — Думитраш опустил винтовку.
— Да на что божиться? И так видно!
Древницкий показал рукой вслед улетающему немцу и, словно подтверждая его слова, ровный гул в небе вдруг стал прерывистым, самолет чуть сбился с курса, а из-под его крыла потянулся тонкий белесоватый шлейф…
* * *
Действительно, один или два выстрела Думитраша достигли цели. Во всяком случае, пилот Краузе, пребывавший в отличном настроении, поскольку считал, что благополучно пересек линию фронта, и даже что-то мурлыкавший в такт мотору, сначала услышал под капотом хлопок, похожий на выстрел из пистолета, потом винт дернулся и дальше продолжал вращаться только короткими судорожными рывками.