— Так… — Генерал подошел к Денису поближе и потряс запиской перед носом пленника. — И кто ж тебе это дал?
Переводчик тщательно повторил по-русски вопрос генерала, и Денис тут же выпалил:
— Барышня, ваше превосходительство! Для господина поручика!
— Для господина поручика, — с благосклонной улыбкой повторил генерал и ехидно поинтересовался: — И где же он, твой поручик?
— В Подгайчиках, ваше превосходительство! Мы там стоим…
— А барышня, выходит, в штабе… Так?
— Никак нет, ваше превосходительство! Там околоток при штабе, вот, значится, барышня там. Шуры-муры у них с господином поручиком…
Генерал задумчиво выслушал путаное объяснение переводчика о значении таинственного «шуры-муры» и грозно спросил:
— Что еще сказала твоя барышня? Ну!… Говори!
— А вы откуда знаете? — опешил Денис.
— Мы все знаем! — рявкнул оберст, и тут же один из офицеров треснул Дениса по голове.
— А-а-а, драться! — дико закричал отброшенный ударом в угол Денис. — С ероплана скинули, с лошади скинули, теперь обратно кидать начали… Ни хрена я вам не скажу!… Вот вам!… Вот!!. — и, забившись в истерике, Денис начал совать офицерам дули.
— Убрать, — сморщился генерал. — Все ясно…
— Ты смотри… Тоже нервы, — удивился начальник разведки и кивнул переводчику. — В подвал его. К тому. А позже я сам с ним поговорю…
Дениса поспешно выволокли из комнаты, и генерал, выждав минуту, окинул подчиненных понимающим взглядом.
— Хороши шуры-муры. Она — в штабе, он — на позициях. Интересно…
— Да, — усмехнулся оберст. — Когда с аэроплана в постель к хозяйской дочке — это да, шуры-муры, а так…
— Что, действительно сразу в постель? — внезапно заинтересовался Щеголевым генерал.
— Именно так, экселенц, — с улыбкой подтвердил оберст.
— М-да… — Генерал пожевал губами и мечтательно сощурился. — Хотел бы я, чтобы у меня были такие же офицеры… М-да… Так что там у нас?
— Подгайчики, герр генерал!
Генерал на секунду задумался и внушительно произнес:
— Исходя из полученных ранее сведений, содержания письма и слов этого курьера я делаю вывод: основной удар там!
— Совершенно верно, экселенц… — поспешно согласился с ним начальник разведки, и генерал, кивком поблагодарив оберста, кинул в глаз блестящий монокль.
— Господа, начинаем выдвижение резервов к Погайчикам! — излучающий официальную строгость монокль описал полукруг и уперся своим блеском в начальника разведки. — Где планируете захватить шифры?
— У хутора Секерно-Райне, герр генерал! Там как раз выдвинут далеко вперед штаб русского батальона. Заодно проверим одно из вероятных направлений их наступления!
— Отлично! — генерал вскинул голову. — Господа, приказываю начинать!
* * *
Позиции батальона штабс-капитана Щеглова у Секерно-Райне и впрямь выдавались вперед крайне опасным углом и сохранялись таковыми только в предвидении наступления. По этой причине постоянно ожидавший нападения Щеглов для бодрости духа ежедневно прикладывался к бутылке и потому, когда германские батареи ударили с двух сторон узкого клина его позиций, штабс-капитан первым делом хватил стакан коньяку и лишь после этого выскочил из блиндажа.
То, что он увидел, поразило Щеглова самым неприятным образом. И хотя немецкие «чемоданы» первым же накрытием снесли проволочные заграждения, страшным было другое. Непостижимым образом с германской стороны летели большие металлические банки, из которых густо валил ядовито-желтый дым.
— Братцы, газы!… Газы!!. — истошно завопили в русских окопах, и все, кто имел, начали поспешно натягивать противогазы, а остальные, зажимая носы мокрыми тряпками, помчались со всех ног спасаться в тыл.
Откуда было знать русскому командиру, что хитроумный оберст с помощью самодельных катапульт забрасывал его позиции не хлором или ипритом, а сигнальным дымом, основной задачей которого было не столько напугать противника (хотя подразумевалось и это), сколько скрыть переход через траншеи конных радиостанций, замаскированных под госпитальные фуры.
Потому-то напрасно, задыхаясь от дыма и матерясь, штабс-капитан бил самолично кулаком по пучеглазым резиновым головам, его не слышали, не слушали, да и вряд ли вообще видели. Так что к тому моменту, когда немецкие гренадеры с двух сторон кинулись на полуразрушенные позиции, исход боя был предрешен.
Штабс-капитан бросился в блиндаж, схватил зловеще молчавшую телефонную трубку, но тут на него навалились прорвавшиеся немцы, и, как ни барахтался Щеглов, его скрутили, сгребли со стола бумаги и бегом потащили в сторону германских позиций. Последнее, что увидел штабс-капитан на своей территории, были две русские госпитальные фуры, пробиравшиеся через развороченную снарядами нейтральную полосу к себе в тыл.
Появление фур настолько удивило Щеглова, что он даже остановился, но ему тут же дали по шее и потащили дальше, а фуры, то и дело скрываясь в клубах желтого дыма, доползли до опушки леса и в сопровождении молчаливых всадников резво покатились в русский тыл по двум расходящимся в стороны лесным просекам…
* * *
Автомобиль, в котором на заднем сидении сидел зажатый с двух сторон штабс-капитан Щеглов, не заезжая на задний двор, в нарушение всех установленных правил затормозил сразу возле главного входа. Пленника вывели из машины и, заведя в дом, сразу дали знать генералу.
Начальника разведки больше интересовал не пленный командир русского батальона, а новый шифр, посему оберст не занялся допросом, а первым делом пересмотрел весь забранный в блиндаже бумажный ворох. Только разыскав среди смятых листов тоненькую тетрадочку, он облегченно вздохнул.
Шифр так интересовал начальника разведки, что за чтением этой тетрадочки его застал пришедший взглянуть на пленника генерал и, сразу оценив вид оберста, быстро спросил:
— Что, нашли?…
— Так, экселенц, — начальник разведки кивнул и тут же прочитал пару строк: — Вот, прошу… Водка — винтовочные патроны, шампанское — снаряды, медсестра Инна — пехотная дивизия, Агашка — эскадрон кавалерии…
— Не продолжайте, — с улыбкой остановил его генерал. — Кто такая мадемуазель Виктория, я догадался. Приказ перехвачен, шифр есть. Я доволен вами, оберст… Да, кстати, как ваши фуры?
— Прошли, экселенц. Сейчас обработаем шифр и вымпелом передадим с аэроплана в обе группы…
Услыхав про фуры, штабс-капитан Щеглов дернулся, заставив немецкого генерала обратить на себя внимание.
— Ах да… Осталось спросить этого субъекта… — генерал почти вплотную подошел к Щеглову и вдруг, уловив коньячный дух, сморщился. — Пфуй… Он же пьян, как свинья…
— Никак нет! — неожиданно возразил Щеглов. — Принял, да, но не пьян!