Book.

Вместе с тем нельзя сказать, что резервы командования фронта были исчерпаны, а все прибывшие — нацелены на контрудар. Получившая 7 июля сильный удар противника 1-я танковая армия существенно усиливалась. Ей передавались из 38-й и 40-й армий:

309-я стрелковая дивизия полковника Д. Ф. Дрёмова;

86-я танковая бригада полковника Агафонова (64 танка на ходу на 5.7);

9-я зенитная дивизия;

36-й гв. минометный полк («катюши»);

222, 869-й и 1244-й истребительно-противотанковые полки РГК (по два десятка 76-мм орудий).

Противотанковые полки и танковая бригада должны были прибыть в распоряжение М. Е. Катукова до середины дня 8 июля. Кроме того, в резерв 1-й танковой армии из 38-й армии передавался 203-й отдельный тяжелый танковый полк на танках КВ (21 машина на ходу). Однако наиболее ценный для обороны ресурс, пехота, пока запаздывал. 309-я стрелковая дивизия должна была выйти в район Зоринские Дворы лишь к 4.00 9 июля. Это было еще одним стимулом к проведению контрудара. Немцы могли успеть нанести тяжелое поражение войскам 1-й танковой армии до прибытия резервов.

К утру четвертого дня битвы немецкое командование стояло перед простым и неумолимым фактом: ударные группировки 4-й танковой армии потеряли больше половины своей бронетехники. В наихудшем положении был XXXXVIII танковый корпус. Из более чем 300 танков, которыми располагала «Великая Германия» в начале сражения, к вечеру 7 июля оставалось в строю всего 80 машин. Если не учитывать злосчастные «Пантеры», то в танковом полку «Великой Германии» к полуночи 7 июля остался в строю 31 танк, в том числе всего 1 «Тигр». Дивизия начинала наступление сотней танков. В 11-й танковой дивизии из полусотни Pz.III в строю в 24.00 7 июля было 36 танков, а из 22 Pz.IV — 18. В корпусе Хауссера ситуация была ненамного лучше. Из 578 танков и штурмовых орудий, числившихся на 4 июля во II танковом корпусе СС, к утру 8 июля в строю было 306 танков и САУ.

Несмотря на заметное падение численности танкового парка, немцы не оставляли надежд на прорыв советской обороны. Командование 4-й танковой армии еще в ночь на 7 июля поставило двум танковым корпусам задачу сомкнуть фланги ударом по сходящимся направлениям. Схожий по сути маневр уже предпринимался 6 июля. Немецкие танковые клинья наступали параллельными маршрутами, расширяя прорыв уничтожением сил обороны между ними. Теперь корпуса армии Гота немного менялись ролями, дефилировать поперек полосы наступления должны были эсэсовцы. XXXXVIII танковый корпус должен был наступать на север, а II танковый корпус СС — на северо-запад. Соответственно Хауссер принял решение нанести удар из полосы «Лейбштандарта» силами двух боевых групп, собранных из частей дивизий «Дас Райх» и «Лейбштандарт». Из состава дивизии «Дас Райх» была составлена бронегруппа, т. е. объединены под одним командованием танковый полк, батальон мотопехоты на БТР и дивизион самоходной артиллерии из артполка. По решению Кнобельсдорфа главной ударной силой должна была стать «Великая Германия», а 11-я танковая дивизия переходила к обороне. Нельзя не отметить, что Ватутин спрогнозировал действия противника. Контрудар должен был воздействовать на фланги эсэсовского корпуса и воспрепятствовать окружению частей 1-й танковой и 6-й гвардейской армий в промежутке между корпусами Хауссера и Кнобельсдорфа.

Утро 8 июля началось с наступления боевых групп двух эсэсовских дивизий на позиции 31-го танкового корпуса. Прибывшая на усиление корпуса Черниенко 192-я танковая бригада вступила в бой уже после начала немецкого наступления. Более того, танки М3 легкий и М3 средний, состоявшие на вооружении бригады, были приняты за вражеские, и по ним был открыт огонь. Несколько машин были подбиты «дружественным огнем». Однако обстрелы своими были не самой большой проблемой. На 31-й танковый корпус обрушился сильнейший удар, который бригады не выдержали и стали откатываться назад. Уже к середине дня эсэсовцы прорвались к Кочетовке, где находился командный пункт 6-й гв. армии.

Ситуация у Кочетовки была на грани катастрофы, но в этот момент наступление эсэсовцев было приостановлено. В дневной сводке дивизии «Дас Райх» было прямо сказано: «…В 17.45 бронегруппа получила приказ по радио повернуть обратно, чтобы атаковать и уничтожить очень крупные силы неприятеля, выступившие тем временем из Прохоровки в южном направлении». Вскоре последовали приказы на отвод:

«18.00. Приказ для «Лейбштандарта»: Уничтожить противника близ Веселого, затем отойти на главную боевую линию близ Лучки (северные).

18.00 Приказ дивизии «Дас Райх»: Танковый полк поворачивает перед Кочетовкой назад, чтобы нанести удар по танкам севернее Тетеревино. Соединение с XXXXVIII тк невозможно» [79] .

Последняя фраза о невозможности соединения с корпусом Кнобельсдорфа фактически ставила крест на плане действий 4-й танковой армии на 8 июля. Окружения смежными флангами не получалось. Расчет Н. Ф. Ватутина на контрудар как средство сорвать планы противника оправдался. Более того, эсэсовцам пришлось оставить часть захваченной в течение дня территории.

Если утренние атаки 2-го и 5-го гвардейских танковых корпусов не произвели впечатления на Хауссера и не заставили менять планы, то атака 2-го танкового корпуса заставила принять радикальные меры. Утренние атаки отбивались артиллерией, «Штурмгешюцами», а также противотанковыми самолетами VIII авиакорпуса.

Наступление корпуса А. Ф. Попова началось только в 16.00 8 июля. Части корпуса переходили в наступление с ходу, почти не имели времени на подготовку. Командиры батальонов и рот корпуса даже не имели карт, рекогносцировка района также не производилась. Ничего удивительного, что атаки захлебывались. 26-я танковая бригада потеряла 21 Т-34 и 1 Т-70 из имевшихся 34 Т-34 и 19 Т-70. 99-я танковая бригада потеряла 21 Т-34 и 2 Т-70 из имевшихся 34 Т-34 и 19 Т-70. Бригада также «отличилась» атакой своих стрелковых подразделений. Но, несмотря ни на что, удары бригад 2-го танкового корпуса оказались достаточно сильными, чтобы вызвать беспокойство командования II танкового корпуса СС.

Не перешел в наступление только 10-й танковый корпус В. Г. Буркова. Бригады корпуса сосредоточились в назначенном районе вовремя, но оставались на месте. Однако приказы командования фронта В. Г. Бурков просто проигнорировал и в наступление не переходил. Части корпуса в течение 12 часов стояли на месте, будучи нацеленными на весьма уязвимый фланг ударной группировки противника. Причем в отличие от корпуса А. Ф. Попова корпус В. Г. Буркова мог начать контрудар уже в 13.00 8 июля и тем самым попросту сорвать наступление противника.

9 июля. Звездный час XXXXVIII танкового корпуса. Нанесенный 8 июля войсками Воронежского фронта контрудар произвел впечатление на противника. В 21.20 8 июля командующий 4-й танковой армией направил в войска приказ № 4, в котором говорилось: