Book.

— Этого делать нельзя, товарищ Иванов. Авиация противника может разбомбить эшелоны или железнодорожные мосты, тогда мы не скоро соберем армию. Кроме того, одна пехота, переброшенная автотранспортом в район сосредоточения, в случае встречи с танками врага окажется в тяжелом положении.

— Вы намерены совершать марш только ночами?

— Нет. Продолжительность ночи всего семь часов, и, если двигаться только в темное время суток, мне придется на день заводить танковые колонны в леса, а к вечеру выводить их из лесов, которых, кстати сказать, на пути мало.

— Что вы предлагаете?

— Прошу разрешения двигать армию днем и ночью…

— Но ведь вас в светлое время будут бомбить, — перебил меня Сталин.

— Да, возможно. Поэтому прошу вас дать указание авиации надежно прикрыть армию с воздуха.

— Хорошо, — согласился Верховный. — Ваша просьба о прикрытии марша армии авиацией будет выполнена. Сообщите о начале марша командующим Степным и Воронежским фронтами.

Он пожелал успеха и положил трубку» [81] .

Скорее всего, на решении П. А. Ротмистрова выдвигаться своим ходом сказался собственный отрицательный опыт лета 1942 г. Тогда в 5-й танковой армии А. И. Лизюкова перебрасывавшиеся по железной дороге танковые корпуса вводились в бой неодновременно, что во многом определило общий неуспех контрудара. К счастью, опасения относительно бомбежки соединений армии Ротмистрова на марше оказались безосновательными. Немецкое командование сосредоточило основные усилия авиации на непосредственной поддержке наступления своих войск. Поэтому в отличие от осыпаемых бомбами механизированных корпусов лета 1941 г. 5-я гвардейская танковая армия двигалась к фронту, практически не подвергаясь воздействию противника.

Последовательность событий была следующей. Приказ на выдвижение был получен штабом П. А. Ротмистрова в 23.30 6 июля 1943 г. Вытягивание колонн корпусов началось с рассветом и продолжалось до 10.00 7 июля. Соединениям армии предстояло пройти 150–250 км. 8 июля последовал приказ на выход в район Прохоровки, что удлинило путь еще на 75–100 км. Нельзя сказать, что этот марш был рекордным по своей протяженности, но прошел он не без потери части техники вследствие технических неисправностей. Хуже всего марш прошел в корпусе Б. С. Бахарова. В 18-м танковом корпусе из 187 танков, имевшихся на 22.00 8 июля, на марше осталось 104 машины, или 55,6 %. На 17.00 11 июля в 18-м танковом корпусе в пути находилось 33 танка, в 29-м танковом корпусе — 13, а в 5-м гвардейском механизированном корпусе — 51 (четверть всего танкового парка соединения). Всего из 721 бронеединицы отстали на марше 198 танков и САУ, или 27,5 % матчасти армии. Кроме того, часть подошедших с марша танков с ходу отправлялась в ремонт.

Как в связи с этим не вспомнить отчет командира 8-го механизированного корпуса Д. И. Рябышева. Он писал: «Из-за этого 40–50 % боевых машин было выведено из строя по техническим причинам. (Это усугублялось тем, что к началу войны старая боевая материальная часть израсходовала запас моторесурсов на 50 %.) Указанные 40–50 % материальной части были оставлены на маршрутах движения дивизий. Оставшаяся материальная часть вследствие таких скоростных маршей для боя оказалась не подготовленной в техническом отношении». Здесь речь идет, как нетрудно догадаться, о лете 1941 г. Корпус Д. И. Рябышева был одним из основных участников танкового сражения в районе Броды-Дубно. Как мы видим, длительные самостоятельные переходы неизбежно сказывались на состоянии бронетехники, что в 1941 г., что в 1943 г. Разница между первыми неделями войны и ее серединой состояла в общей обстановке. Прибывшие в район Прохоровки части 5-й гв. танковой армии имели возможность перевести дух и подтянуть отставшие подразделения. Целостность построения армий Воронежского фронта хотя и была нарушена, но глубокие бреши немцами в первые дни проведения «Цитадели» пробиты не были. Окаймлявшие вклинение немцев советские соединения худо-бедно держались, и продвижение немцев не достигало тех пределов, после которых требовалось перенацеливание резервов.

Еще одна армия из резерва Ставки, 5-я гвардейская армия А. С. Жадова, получила приказ на выдвижение к Прохоровке 8 июля 1943 г. На тот момент в ее состав входили 32-й и 33-й гв. стрелковые корпуса, объединявшие шесть дивизий: 6-ю гв. воздушно-десантную, 13-ю гв. стрелковую, 66-ю гв. стрелковую, 9-ю гв. воздушно-десантную, 95-ю гв. стрелковую, 97-ю гв. стрелковую. Еще одно соединение (42-я гв. стрелковая дивизия) было в резерве командарма. Армия получила задачу к 11 июля выдвинуться на рубеж реки Псёл и занять оборону, не допуская продвижения противника на север и северо-восток. Соединениям армии А. С. Жадова предстояло пройти от 60 до 80 км пешим маршем.

Окружение на реке Пена. В то время как колонны корпусов 5-й гвардейской и 5-й гвардейской танковой армией, поднимая густые облака пыли, двигались по жаре к Прохоровке, сражение на южном фасе Курской дуги продолжалось с неослабевающей силой. Важными событиями, предшествовавшими контрудару, стало окружение части сил 1-й танковой армии на реке Пена и прорыв эсэсовского корпуса на позиции, предназначенные для развертывания армии Ротмистрова.

9 июля командованию Воронежского фронта удалось стабилизировать ситуацию на обояньском направлении за счет рокировки сил из 38-й и 40-й армий. Также на пути продвижения XXXXVIII танкового корпуса в северном и северо-западном направлении встали бригады 10-го танкового корпуса, рокированного из-под Прохоровки. Однако успешное построение системы обороны на предположениях относительно следующего хода противника таило опасность получения удара там, где его не ждут. Неоднократно в ходе сражения оба немецких танковых корпуса поворачивали острие удара и добивались существенных результатов, несмотря на приток резервов в обороняющиеся на южном фасе выступа армии. Очередной раунд борьбы на левом фланге немецкой 4-й армии прошел под знаком смены направления удара.

Прибывшие на обояньское направление резервы. Воронежского фронта концентрировались преимущественно на пути продвижения немцев на север. Здесь были собраны в два эшелона бригады 10-го танкового корпуса, вновь прибывшая 32-я истребительно-противотанковая бригада (38 76-мм и 20 45-мм орудий). Немецкое командование, напротив, пока решило отложить планы прорыва в направлении Обояни. Гот поставил XXXXVIII корпусу задачу на 10 июля — разгромить группировку русских в излучине Пены.

Количество боеспособных танков в корпусе Кнобельсдорфа неуклонно снижалось. На 23.30 9 июля он имел в своем составе 155 танков и 23 штурмовых орудия. Это заставило собрать бронетехнику «Великой Германии» в один кулак. Атаку должна была начинать пехота, наносившая удар на север и северо-запад, а затем танковая бригада дивизии должна была перейти в наступление в западном направлении. Атака на север, с одной стороны, прикрывала фланг основной ударной группировки, с другой — дезориентировала советское командование относительно действительного направления главного удара. Также на направление главного удара корпуса перегруппировывалась 3-я танковая дивизия. К концу дня 10 июля немцам удалось вклиниться на глубину около 7 км в западном направлении. Тем самым позиции 6-го танкового корпуса армии Катукова оказались глубоко охвачены с флангов. Однако вместе с тем немецкие маневры выглядели так, словно они хотят обойти с запада плотный заслон на обояньском направлении. Поэтому ни позиции 10-го танкового корпуса, ни позиции 32-й истребительно-противотанковой бригады не были изменены. Они по-прежнему преграждали путь немцам на север и северо-запад.