Возможно, кто-то ожидал большего, но здесь надо быть реалистами. Полноценные механизированные соединения — это мощное и эффективное средство борьбы, но творить чудеса с его помощью все же проблематично. Упреждение в развертывании и неблагоприятное общее соотношение сил так или иначе будут делать свое дело. Впрочем, то же самое мы можем увидеть, если обратимся к истории реальных операций немецких танковых войск 1943–1945 гг. Несмотря на достаточно высокий уровень организации танковых войск (немцы, безусловно, занимали лидирующие позиции в этой сфере), им удавалось лишь несколько уменьшать масштабы катастроф. Полевые армии все равно отступали, попадали в окружения, хотя иногда их деблокировали. Танковые дивизии лишь оттягивали разгром Третьего рейха.
В реальном 1941 г. Красная армия не смогла противопоставить вторжению немецких танковых групп собственных достаточно эффективных механизированных соединений. Они были несбалансированными по соотношению числа батальонов танков и мотопехоты, от танков постоянно отставала артиллерия. Атаки же «голыми танками» без подавления противотанковой обороны артиллерией приносили ограниченные результаты и приводили к большим потерям бронетехники. Сдержать на продолжительный период наступление противника не удавалось, и оставленные на дорогах и в СПАМах [47] вышедшие из строя танки становились трофеями противника.
На всякий случай замечу, что определенные проблемы с подвижными соединениями преследовали Красную армию до самого конца войны. Танковые армии, разумеется, представляли куда более совершенный инструмент борьбы, нежели мехкорпуса 1941 г., но безусловным образцом для подражания их назвать нельзя. Отставание в оснащении танковых и механизированных корпусов артиллерией преодолеть в полной мере не удалось ни к 1943 г., ни даже к 1945 г. В отчете 1-й танковой армии по итогам боев августа 1943 г. отмечалось: «Наши войска, будучи в 5–6 км от жел. дороги Харьков — Полтава, из-за отсутствия полевой артиллерии не могли воспрепятствовать продвижению эшелонов врага на этой магистрали». По итогам Берлинской операции командующие танковыми армиями просили 152-мм артиллерию в состав своих объединений. То есть даже по состоянию на май 1945 г. организационная структура советских танковых и механизированных корпусов оставляла желать лучшего в сравнении с «одноклассниками». Причина этого была вкратце обрисована выше: для того чтобы построить полноценное механизированное соединение, следовало либо начинать строительство в начале 1930-х, либо располагать значительными мобилизуемыми ресурсами в гражданском секторе экономики (США).
Неудачный опыт СССР в деле использования скороспелых мехкорпусов привел к разброду и шатанию в формировании и использовании подвижных соединений в первый год войны. Растаскивание немногих оставшихся в строю и поступавших небольшими партиями от промышленности танков Красной армии по частям и соединениям непосредственной поддержки пехоты привело к их неоптимальному использованию. Общевойсковые командиры тактического звена обладали в 1941 г. довольно туманными представлениями о роли и месте танков. Поэтому они, недолго думая, отправляли одиночные танки «в разведку». Этим страдали даже достаточно грамотные командиры, такие, как выпускник Академии им. М. В. Фрунзе А. А. Гречко, будущий Министр обороны СССР. В итоге драгоценные боевые машины терялись иной раз, как говорится, не за понюшку табаку. Наличие крупных самостоятельных механизированных соединений, изначально учившихся применять танки, позволяет избежать такого нерационального использования бронетехники.
Подводя итоги нашего мысленного эксперимента и возвращаясь к реальной истории, можно сказать следующее. Отсутствие полноценных механизированных соединений, несомненно, играло крайне негативную роль в общем ходе боевых действий в первые месяцы войны. При наличии сбалансированных мехкорпусов масштабы катастрофы лета и осени 1941 г. удалось бы значительно уменьшить.
Машина времени для отправки воспетого писателями-фантастами «попаданца» у нас отсутствует. Помимо удовлетворения праздного любопытства, просчитывание альтернативных сценариев развития событий позволило нам чуть дальше, чем обычно, заглянуть за кулисы драмы реального 1941 г.
Первое, что бросается в глаза при изучении альтернативных сценариев, — это колоссальная роль такого фактора, как упреждение Красной армии в мобилизации и развертывании. Соотношение сил сторон в приграничных областях, возникающее вследствие этого упреждения, поглощает многие позитивные решения, принимаемые после 22 июня 1941 г. либо незадолго до этой роковой даты. В сущности, все принимаемые меры лишь несколько уменьшают масштабы катастрофы и глубину отхода Красной армии. О том, чтобы удержать приобретенные в 1939–1941 гг. территории в случае упреждения, в развертывании не может быть и речи. Разгром армий прикрытия становится практически неизбежным, и его последствия приходится расхлебывать в течение многих последующих недель. Только в случае завершения развертывания для собственного наступления даже в случае его неудачи обстановку на фронте для Красной армии можно назвать удовлетворительной.
Перед лицом упреждения в развертывании даже полноценные механизированные соединения приходится растрачивать на подпирание фронта растянутых по фронту стрелковых дивизий армий прикрытия. Если же его не подпирать, то он разваливается. Вытаскивая «голову» и сосредотачивая усилия лучших мехкорпусов особых округов на противодействии танковым группам, мы неизбежно топим «хвост» и подвергаем угрозе развала фронт обороны общевойсковых армий. Если не подпирать фронт 6-й армии в львовском выступе, он неизбежно рассыплется. Если не наносить контрудар под Гродно, пехота армейского корпуса генерала Маттерн выйдет с севера на коммуникации 10-й армии. Распыление мехкорпусов между двумя задачами — подпирание фронта пехоты и противодействие танковым группам — становится неизбежным злом. Соответственно, изменяется классификация таких действий советского командования. Это уже не заведомая ошибка командиров и командующих, вызванная их некомпетентностью, злым умыслом и т. д., а вынужденное решение, диктовавшееся сложившейся обстановкой. Отказ от него приведет к заведомо негативным последствиям.
Изучение сценариев альтернативного развития событий неизбежно приводит к выводу о наличии целого ряда глобальных и действовавших в течение длительного времени факторов, определявших как победы, так и поражения. Собственно, с их влиянием на реальные события мы сталкиваемся в тот момент, когда выбираем точку, с которой начинается ветвление и уход, собственно, в альтернативный сценарий.
Эти факторы определяли своего рода «точки невозврата» (Point of no return). Это авиационный термин, обозначающий момент взлета, когда пилоты самолета должны сделать выбор — взлетать им или прекращать разбег по взлетной полосе. По прохождении этой точки самолет набирает скорость, которая уже не позволит нормально затормозить при имеющейся длине взлетной полосы. Соответственно, для нас это исторический момент, когда определенные решения становятся необратимыми.
Первой и наиболее значимой точкой невозврата является позднейший возможный момент для нажатия «красной кнопки» и запуска процесса мобилизации и развертывания. Рассчитать этот момент несложно — достаточно вычесть из реальной даты нападения, т. е. 22 июня 1941 г., время, потребное на мобилизацию армий внутренних округов и «глубинных» соединений особых округов. Понятно, что это время может варьироваться в зависимости от выбора варианта развертывания. На Западное направление, в Белоруссию, выдвигать войска проще ввиду более развитой железнодорожной сети на этом направлении. Развертывание на Юго-Западном направлении придает Красной армии асимметричное относительно ударных группировок построение, что позволяет с большим потенциальным успехом вести собственное наступление. Так или иначе, за три-четыре недели до 22 июня 1941 г. советское руководство должно было принять решение о нажатии «красной кнопки». Сдвигать ее на более ранний период, в май 1941 г., например, разумеется, возможно. Напротив, если эта точка невозврата проходит, то в любом случае РККА оказывается упрежденной в мобилизации и развертывании. То есть само по себе сражение на равных из рассмотрения следует исключить. По крайней мере, в первый день войны у противника будет простое численное превосходство над соединениями приграничных армий.