— Немного, но все-таки вы заколебались, дядя Зивер, — ответила Марлена. — Беда в том, что я чувствую только вашу неуверенность, а ее причины я знать не могу. Может быть, это специальное сканирование опасно.
— Отнюдь. Мы применяли его так… Марлена, ты знаешь, что Эритро не причинит тебе вреда. Разве ты не уверена, что сканирование тоже безвредно?
— Нет, не уверена.
— Тогда, может быть, ты уверена в обратном? Марлена помолчала, потом неохотно призналась:
— Нет, тоже не уверена.
— Не понимаю, как ты можешь знать все об Эритро и ничего — о сканировании?
— Понятия не имею. Я просто знаю, что Эритро мне не повредит, а вот сканирование… не знаю, повредит или нет. Генарр улыбнулся. Не нужно было обладать особой проницательностью, чтобы понять, что он почувствовал огромное облегчение.
— Почему у вас так улучшилось настроение, дядя Зивер? — недоуменно спросила Марлена.
— Потому что, если бы тобой руководило желание казаться очень умной, или самообман, или просто любовь к оригинальности, ты бы делала свои интуитивные выводы относительно всего подряд. Ты же этого не делаешь, ты отбираешь. Кое-что ты знаешь, об остальном не имеешь понятия. Теперь я еще больше склоняюсь к мысли, что мы должны тебе верить, когда ты говоришь о безопасности Эритро для тебя; теперь я совершенно уверен, что сканирование твоего мозга не покажет никаких отклонений. Марлена повернулась к матери.
— Мама, он прав. Он чувствует себя увереннее, и я тоже. Это так просто. Ты тоже понимаешь?
— Неважно, что я понимаю, — сказала Юджиния. — Важно, что я себя увереннее не чувствую.
— Ох, мама, — прошептала Марлена, потом обернулась к Генарру и громко сказала:
— Я пойду на сканирование.
— Это неудивительно, — пробормотал Зивер Генарр. Он внимательно наблюдал за экраном, на котором компьютер вырисовывал сложные картины, напоминающие таинственные растения. Многоцветные изображения медленно появлялись и исчезали; различные цвета помогали выявить наиболее важные участки изображений Юджиния Инсигна тоже сидела рядом и тоже не сводила глаз с экрана, но ничего не понимала.
— Что неудивительно, Зивер? — спросила она.
— Я не смогу тебе правильно рассказать, потому что плохо владею специальной терминологией. Если бы наш местный гуру в сканограммах Рэне д'Обиссон попыталась объяснить, ни я, ни ты не поняли бы ее. Но она подчеркивала…
— Похоже на змеиную кожу.
— Этот участок выделяется благодаря особому цвету. Рэне говорит, что такая картина свидетельствует о степени сложности, а не о физическом состоянии. Эта картина нетипична. Обычно на сканограммах такого не бывает. У Юджинии задрожали губы.
— Ты хочешь сказать, что она уже заразилась?
— Совсем нет. Я сказал — нетипична, а не аномальна. Надеюсь, мне не придется объяснять различие между этими понятиями ученому-экспериментатору. Да, надо признать, что мозг Марлены отличается от мозга остальных людей. В какой-то мере я рад этой «змеиной коже». Если бы сканограмма оказалась самой обычной, нам пришлось бы задуматься, почему же Марлена такая, откуда берутся ее способности и не обманывает ли она всех нас, а мы настолько глупы, что не видим этого.
— Но как ты можешь знать, что это не… не что-то такое…
— Что это не следствие болезни? Подобное исключено. У нас есть сканограммы мозга Марлены за всю ее жизнь с самого младенчества. Нетипичность наблюдалась всегда.
— Мне об этом никогда не говорили. Никто не обращал внимания.
— Никто и не мог обратить внимания. Старые методики сканирования достаточно примитивны и не позволяют обнаружить такие слабые отклонения; по крайней мере эти отклонения не бросались в глаза. Только после того, как мы применили нашу более эффективную методику и смогли отчетливо увидеть все детали, нам удалось заметить нетипичную картину и на старых сканограммах. Это все заслуга Рэне. Я убежден, что нашу новую методику следует широко использовать и на Роторе. Ее запрещение — один из самых глупых поступков Питта. Хотя, надо признать, это довольно дорогая методика.
— Я заплачу, — пробормотала Юджиния.
— Не говори глупости. Эти расходы я отнесу на бюджет станции. В конце концов они могут оказаться полезными в решении загадки чумы; во всяком случае так я смогу объяснить эти расходы, если когда-либо вопрос возникнет. Ну так вот. Работа мозга Марлены зарегистрирована детальнее и точнее, чем когда бы то ни было. Если функционирование мозга хоть немного изменится, мы это сразу же увидим на экране.
— Ты не представляешь, как это страшно, — сказала Юджиния.
— Я тебя понимаю, но Марлена так уверена в своей безопасности, что я не могу не согласиться с ней. Я убежден, что ее непоколебимая уверенность имеет под собой какую-то основу.
— Как это может быть?
Генарр указал на изображение змеиной кожи.
— Ни у тебя, ни у меня этого нет, поэтому никто из нас не в состоянии сказать, откуда у Марлены появилось это ощущение собственной безопасности. Но это ощущение у нее есть, поэтому мы должны позволить ей выйти на поверхность Эритро.
— Но почему мы должны рисковать именно Марленой? Ты можешь мне объяснить?
— По двум причинам. Во-первых, судя по всему, сама Марлена настроена очень решительно, а у меня сложилось такое впечатление, что если она настроена подобным образом, то рано или поздно она добьется своего. Значит, нам ничего не остается, как уступить ее желанию, потому что удерживать ее достаточно долго мы все равно не сможем. Во-вторых, возможно, что таким путем мы узнаем что-то важное о чуме. Я не могу предсказать, какие именно сведения мы получим, но любая новая информация, как бы мала она ни была, стоит очень многого.
— Но не здоровья моей дочери.
— До этого дело не дойдет. Прежде всего, хотя я уверен в Марлене и не сомневаюсь, что ей не угрожает никакая опасность, ради тебя я сделаю все от меня зависящее, чтобы свести риск к минимуму. Во-первых, какое-то время мы не будем выпускать Марлену на поверхность планеты. Я могу, например, для начала взять ее с собой в полет над Эритро. Она увидит озера, равнины, холмы, каньоны. Мы можем долететь и до морского побережья. Все это очень красиво, я сам не раз восхищался пейзажами Эритро. Но планета совершенно бесплодна, нигде никаких признаков жизни, если не считать прокариотов в водоемах, которых, конечно, невооруженным глазом не заметишь. Не исключено, что безжизненность огромных пространств оттолкнет Марлену и она навсегда потеряет интерес к планете. Если же и после этого она будет настаивать на том, что ей необходимо почувствовать под ногами почву Эритро, мы проследим, чтобы она выходила только в скафандре типа «Э».
— Что такое скафандр типа «Э»?