Налет на Висмар напоминал все предыдущие. Мы бомбили с малой высоты при сильнейшем противодействии легких зениток. После того как мы отбомбились, я должен был заняться прожекторами на соседнем аэродроме. Охота удалась на славу, Мак утверждал, что подстрелил 6 штук. Однако когда мы с Питом вернулись назад, выяснилось, что оба самолета просто изрешечены и вышли из строя на целую неделю.
Это была памятная ночь еще и потому, что после нашего возвращения разгорелся жуткий спор: кто именно зажег единственный пожар на аэродроме. Один из пилотов, сержант Листер, которому раньше ни разу это не удавалось, рьяно доказывал, что пожар вызвали именно его бомбы. Сегодня я думаю, что он был, скорее всего, прав.
То же самое происходило в Аахене, Дюрене, Касселе, Амьене и других городах, где имелись небольшие военные объекты. Каждую ночь их навещали полдюжины британских бомбардировщиков. Хотя разрушения были не слишком велики, экипажи выбивались из сил. Некоторые парни уже начали страдать из-за нервного истощения и недосыпания.
В обычной офицерской гостинице, где в баре постоянно кто-то горланит, хлопают двери, а по утрам наземные службы громко поют во время бритья, выспаться очень сложно. А парням, которые провели в воздухе всю ночь, требуется хороший отдых. Чтобы хоть как-то решить эту проблему, командование старалось расселить летчиков по домам местных жителей. Для этой же цели был арендован большой сельский особняк. Предполагалось, что там летчики смогут выспаться, и там же будет своего рода клуб. Но многие офицеры жили в сельских имениях, разбросанных вокруг аэродрома.
Так получилось, хотя и не совсем случайно, что Оскар, Росси, Джек, Тони и я жили вместе у очень приятной старой дамы, имени которой я не могу вспомнить. Она была высокой, седой и суеверной. Ее муж давно скончался. Ее дом был одним из типичных поместий Линкольншира, со своей часовней и обширными владениями вокруг. Но было ясно, что поместье знавало и лучшие дни. Я не знаю, каково было финансовое положение старой леди, но я заметил, что кое-какие работы по дому она делала сама, а некоторым креслам явно требовался ремонт. Ковры тоже были довольно потертыми. Но это все мелочи, я восхищался ее несгибаемым духом, который позволял ей содержать имение.
Я боюсь, мы были не слишком хорошими квартирантами. Когда мы ночью возвращались из полетов, то обычно были сильно возбуждены. Очень часто мы шумели так громко, что поднимали на ноги все поместье. Очень часто мы играли в саду, что было связано с большим ущербом для него. Вряд ли стоит ломиться на мотоцикле сквозь заросли рододендронов.
Вскоре я обнаружил, что старая леди искренне верит в духов и оккультизм. Как-то мы засиделись допоздна, разговаривая о страхах, верованиях и прочих тонких материях, пока я полностью не потерял нить беседы. Я был мало сведущ в подобных предметах, зато она могла говорить об этом часами. В конце концов я шумно зевнул и отправился в кровать, но перед этим мне пришлось согласиться с ней, что в этом доме живут привидения, которых можно увидеть, которые знают ее по имени и навещают ее время от времени. Я уже видел смерть во всех ее обличьях в этом мире, когда она пролетала мимо меня, и не собирался встречаться с ней в мире потустороннем. Поэтому я взял свечу и пошел вверх по лестнице.
Это был старый дом без электричества. Итак, я погасил свечу и улегся, после чего довольно долго размышлял о том, что она мне рассказала. Но свежий сельский воздух взял свое, и я уснул.
Вдруг посреди ночи меня разбудило нечто. Я не знаю, что это было, но я поспешно зажег свечу и побежал в ванную, чтобы выпить стакан холодной воды. Летняя ночь была довольно жаркой. В подобных случаях я спал без пижамы, и сейчас тоже пошел голышом. Когда я возвращался из ванной, ничуть не смущаясь своей наготы, моя свеча внезапно погасла. Я схватился за перила и начал наощупь подниматься дальше. Внезапно где-то в глубине дома раздалась негромкая приятная музыка — кто-то играл на органе. Я замер, буквально окаменев Это были те самые духи. Затем словно кто-то пнул меня под зад, и я опрометью бросился в свою комнату. Я успел сделать два шага, а потом куда-то полетел.
Когда шум утих, я сообразил, что скатился вниз по лестнице. Чертыхаясь, я снова пополз наверх. Неожиданно на верху лестницы показалась фигура в чепце и старомодной ночной рубахе Это была наша старушка Брюзгливым голосом она спросила:
«Джон, это опять ты».
Она старательно вглядывалась в темноту внизу. И вот теперь я устыдился отсутствия одежды. Я кое-как сумел объяснить, что я не Джон Тогда она милосердно оставила свою свечу на верхней ступеньке, чтобы я смог добраться до своей комнаты.
Когда я скова улегся, вошли Джек и Тони. Они только что вернулись из полета, и оба успели опрокинуть несколько кружек пива.
«Прекрасный орган в этой церкви», — сказал Джек, обращаясь к Тони.
«Да, очень хороший. Я и не подозревал, что ты так здорово играешь».
Я набросился на них с кулаками. Так это они играли на органе в старой часовне среди ночи. А ведь я в это время подумал, что начинаю сходить с ума.
На следующую ночь Джон с большим фонарем под глазом бомбил Лориан, изо всех сил стараясь удержаться в этом мире и не соскользнуть в потусторонний.
К началу июля большая часть экипажей бомбардировщиков почти полностью исчерпала свои силы. Накапливалась усталость вследствие постоянного — ночь за ночью — недосыпания, все стали раздражительными, ссоры вспыхивали по малейшему поводу. Многие парни, особенно старина Джек Кинох, вспомнили добрую старую британскую традицию — постоянно ворчать: на погоду, на самолеты, на бомбы, даже на войну.
Однако мы встревожились бы гораздо больше, если бы осознали, какие изменения постепенно происходят в самой стратегии действий Бомбардировочного Командования До сих пор мы делали все возможное, чтобы поддержать действия армии, нанося массированные удары по военным объектам в тылу. Однако с Францией теперь было покончено Уничтожение военных объектов больше не могло помочь ведению войны, поэтому медленно, но верно бомбардировщики начали переключаться на инфраструктуру самой Германии. Это стало долгосрочной политикой Эти скоординированные удары должны были сложиться в единую картину бомбардировочного наступления, которое планировалось вести не год и не два, а примерно четыре года Поэтому наши планы изменились. Министерство экономической воины провело серию совещаний с руководством Бомбардировочного Командования, и последнее разослало приказы командирам авиагрупп. Теперь предстояло бомбить доки, нефтехранилища, корабли и подводные лодки. В те мрачные дни это было единственной возможностью вести активные действия против немцев. Вскоре они были дополнены множеством других мер.
5 июля правительство Петэна, находящееся в Виши, разорвало дипломатические отношения с Великобританией. Все честные французы прокляли его за это, так как теперь Франция тоже стала объектом воздушных атак. Эти людишки в Виши несомненно были убеждены, что дни Великобритании сочтены, поэтому они были готовы заигрывать со своим германским господином. И в результате французская промышленность начала производство техники и вооружений — грузовиков, танков, авиамоторов — для Рейха.