«А остальные переучиваются на «Бо».
«Это эскадрилья ночных истребителей или многоцелевая?» — спросил я.
«Да, и дневная, и ночная. Мы действуем в любую погоду. В том числе днем, когда не могут летать парни на «Спитфайрах». Но в данный момент дела обстоят не лучшим образом. У нас не хватает самолетов, мы еще не научились толком работать с системами обнаружения и наведения истребителей, они постоянно отказывают. Но технические службы говорят, что эта аппаратура совершенно исправна».
Я не понимал, о чем он говорит. Тактика действий истребителей слишком отличалась от тактики бомбардировщиков. Я подумал, что лучше сменить тему разговора. О системе управления и наведения мы поговорим позднее.
Мы еще побеседовали некоторое время. Он рассказал мне, что эскадрилья действует с маленького аэродрома возле деревни Веллингор, который по каким-то причинам называют WC1. Столовая находилась прямо в деревне. Отвечавший за нее капрал был шеф-поваром одного из лондонских ресторанов, и еда была просто превосходной. Это особенно меня обрадовало, так как я начал подумывать о том, чтобы привезти сюда Еву, так как мы собирались пожениться. Но прежде чем адъютант успел сказать еще что-нибудь, появился Чарльз Уиддцоуз. Он был командиром эскадрильи и выглядел таковым. Сначала он показался мне несколько напыщенным, но вскоре я узнал его получше и полюбил, как и все остальные. Он был кадровым офицером, из тех, кто посвящает службе всю свою жизнь. Он был очень рад видеть меня и сразу задал множество вопросов о действиях бомбардировщиков и попытался выяснить, что я думаю о действиях ночных истребителей. Так как я ни разу в жизни таковых не видел, то ничего не думал.
Затем они занялись бумагами, а меня отправили в столовую. Она размещалась в симпатичном старинном деревенском домике. Атмосфера внутри была какой-то особенно теплой и домашней, несомненно это объяснялось низкими потолками и огромными кряжами, горящими в камине. Такой домик просто идеально подходил для того, чтобы провести там сырой промозглый день. Но встретили меня не слишком тепло, если уж говорить правду, скорее прохладно. Когда мы вошли в комнату, там сидели кружком несколько парней в обычных для истребителей костюмах — летные сапоги, из которых торчат сложенные карты, свитера с глухим воротом, никаких галстуков и воротничков, разумеется, грязные рубашки с оборванными верхними пуговицами. Мне нравилась такая одежда. Она очень удобна и практична, особенно если приходится прыгать с парашютом в холодное ночное небо. Я чувствовал себя несколько неловко, как маленький лорд Фаунтлерой среди оборванцев. Когда Сэм закрыл дверь, повисло неловкое молчание. Затем он заговорил, обращаясь разом ко всем:
«Эй, это капитан Гибсон, новый командир звена «А».
Снова молчание. Потом кто-то бросил свои бумаги и проворчал нечто не слишком одобрительное в мой адрес. Потом они снова уткнулись носами в кружки с пивом, и раздался демонстративный зевок.
Было совершенно ясно, что эти парни совсем не рады видеть меня, и я прекрасно понимал, почему. Я был парнем из бомберов. Потом кто-то поднялся и вышел из комнаты. Это был толстяк с черными усами, позднее я узнал, что его зовут Питер Келле. Потом он вернулся, не говоря ни слова, забрал свою кружку и снова вышел, хлопнув дверью.
Ситуация была более чем неприятная, особенно потому, что я прибыл из эскадрильи, где отношения были просто дружескими. Я уже собрался просить командира перевести меня назад. Мы с Сэмом стояли возле камина, помалкивая, но тут к нам повернулся длинный тощий парень и весело улыбнулся.
«Меня зовут Грэхем-Литтл, и я только что пришел. Давай, выпьем».
Лед был сломан, и следующий час мы проболтали с ним. Его отец был депутатом парламента, но сын гораздо больше гордился тем, что тот был одним из лучших в стране врачей-дерматологов. «Ты понимаешь, полезно везде и всегда».
Оказалось, что эскадрилья состояла из нескольких новичков и горстки ветеранов, которые давно летали в ночном небе, но пока никого не сбили, и потому постоянно ворчали на сложности своей работы. Грэхем познакомил меня с несколькими новичками. Это были адвокат Кен Дэвисон, только что выпорхнувший из школы юнец Виктор Ловелл и еще один высокий симпатичный парень, которого звали Робин Майлс. Я принял его за чайного плантатора из Бирмы. Они оказались нормальными парнями, и мы поужинали вместе. Сэм совершенно справедливо хвалил своего повара, стейки были просто чудесны.
После ужина Сэм предложил мне немного прогуляться, прихватив с собой одного из местных, и мы немного поговорили.
«Прежде всего, не думай, что эскадрилья настолько плоха лишь потому, что тебя дурно встретили. Проблема в том, что все парни чертовски устали. С начала войны они летают на самолетах «Бленхейм», никого не сбили и вынуждены смотреть, как другие эскадрильи бьют в литавры. Затем не следует забывать о «войне» между Уоддингтоном и нами, что тоже не улучшило отношения к вам. А кроме того, я подозреваю, что в данный момент они просто ненавидят всех бомберов вообще. Для них просто оскорбление, что ниоткуда выныривает некто и уводит звено «А» из-под носа у хорошего парня Винни, которого понизили во временном звании. Это крайне возмутило ребят».
А затем я чуть не рассмеялся, когда он продолжил:
«Я немного старше вас, поэтому могу лишь посоветовать не принимать все это всерьез. Они скоро познакомятся с вами, и все уладится».
Мы с ним поговорили еще немного, а потом я пошел спать. Я долго вертелся, стараясь уснуть на новом месте, а в голову лезли всяческие мысли. Я ничего не знал о своей новой работе, и не было ничего хуже, как начать с фальшивой ноты. Наконец я уснул, думая о тех счастливых днях, когда я женюсь на Еве и мы будем жить вместе в маленьком уютном домике, но до этого было слишком далеко.
На следующий день я был предоставлен сам себе, однако этой ночью прилетели фрицы и высыпали прорву бомб на города Средней Англии. Поэтому Уидцоуз привел меня в центр управления полетами. Эти центры описаны многократно, поэтому я не стану тратить время и бумагу, делая это еще раз. Но все-таки следует сказать, что это комната с хорошей звукоизоляцией, посреди которой стоит большой стол с картой сектора. Вокруг сидят женщины из вспомогательной службы ВВС в наушниках. Они передвигают по карте маленькие флажки, обозначающие положение вражеских самолетов и наших истребителей. Некоторые из этих девушек очень красивы, и в Истребительном Командовании их зовут не иначе как «ангельским хором». Когда они передвигали флажки, я заметил, что к каждому прикреплена маленькая пластинка, показывающая высоту полета. Крошечная стрелка указывала направление полета.
На высоком табурете, чтобы видеть всю картину в целом, сидит дежурный офицер, который должен связываться с истребителями и направлять их на перехват приближающихся бомбардировщиков. Я ничем не мог помочь и просто следил, как маленькие зеленые флажки ползут к Шеффилду. Они были похожи на множество зеленых пиявок, смертельно ядовитых пиявок. И только наши красные истребители могли заслонить город от них. Это была совершенно новая, невиданная раньше война.
Однако, хотя дежурный и передал истребителям, что противник всего лишь в нескольких милях, никто ничего не видел, так как ночь была слишком темной. Требовались какие-то технические новшества, чтобы мы смогли, наконец, справиться с ночными бомбардировщиками.