Отпустив Буле, Гитлер повернулся к Хейнрици:
— Ну вот. У вас есть 150 тысяч человек — около двенадцати дивизий. Вот ваши резервы.
Аукцион закончился. Гитлер явно счел, что проблемы группы армий «Висла» разрешены. Однако в действительности он лишь купил Третьему рейху максимум двенадцать дней и, вероятно, за огромную цену в человеческих жизнях.
— Эти люди, — ровным голосом сказал Хейнрици, еле сдерживаясь, — не испытаны в боях. Они находились в тылу, в кабинетах, на кораблях, в ремонтных частях на базах люфтваффе… Они никогда не сражались на фронте. Они не видели ни одного русского.
— Я предоставляю боевых летчиков, — вмешался Геринг. — Они лучшие из лучших. Некоторые части участвовали в боях при Кассино — это войска, покрывшие себя славой. — Геринг раскраснелся, жарко и многословно убеждая Хейнрици. — Эти люди обладают железной волей, отвагой и — безусловно — опытом.
Дениц тоже разгневался.
— Говорю вам, — набросился он на Хейнрици, — экипажи боевых кораблей ни в чем не уступают вашим солдатам вермахта.
На мгновение Хейнрици потерял самообладание.
— А вам не кажется, что между морским и сухопутным сражениями существует огромная разница? — зло спросил он. — Я говорю вам, на фронте все эти люди будут уничтожены! Уничтожены! Если неожиданный взрыв Хейнрици и шокировал Гитлера, он это никак не показал. Пока другие кипели от злости, Гитлер казался все более спокойным.
— Хорошо, — сказал он. — Мы расположим эти резервные войска на тыловых позициях километрах в восьми позади линии фронта. Передовая примет на себя шоковый удар русского артобстрела, а резервы тем временем подготовятся к сражению и, если русские прорвутся, вступят в бой. Чтобы в случае прорыва русских отбросить их, вам потребуются бронетанковые дивизии. — Гитлер смотрел на Хейнрици, словно ожидал, что тот поймет, как все просто, и наконец перестанет спорить.
Хейнрици не считал ситуацию простой.
— Вы забрали у меня самые опытные и боеспособные бронетанковые соединения. Группа армий подала просьбу о их возвращении. — Хейнрици отчеканивал каждое слово. — Я должен вернуть их.
За спиной Хейнрици дернулся адъютант Гитлера Бургдорф и сердито зашептал ему в ухо:
— Заканчивайте! Вы должны закончить. Хейнрици не подчинился.
— Мой фюрер, — повторил он, не обращая внимания на Бургдорфа. — Я должен получить назад эти бронетанковые части.
Гитлер почти сконфуженно взмахнул рукой.
— Мне очень жаль, но я должен забрать их у вас. Ваши танки необходимее вашему южному соседу. Очевидно, что главное наступление русских нацелено не на Берлин. Наблюдается большая концентрация вражеских войск южнее вашего фронта в Саксонии. — Гитлер указал рукой на русские позиции на Одере. — Все это, — заявил он усталым, полным скуки голосом, — просто вспомогательное и отвлекающее наступление. Главный удар врага будет направлен не на Берлин, а туда. — Драматическим жестом Гитлер ткнул пальцем в Прагу. — Следовательно, группа армий «Висла» вполне сможет выдержать вспомогательное наступление.
Хейнрици недоверчиво уставился на Гитлера. [35]
Затем он перевел взгляд на Кребса; безусловно, начальнику генштаба ОКХ все это должно казаться таким же неразумным.
— Ничто из имеющейся у нас информации, — стал объяснять Кребс, — не указывает на то, что оценка ситуации фюрером неверна.
Ну что же, Хейнрици сделал все, что мог.
— Мой фюрер, — в заключение сказал он, — я принял все необходимые меры для подготовки войск к русской атаке. Я не могу считать эти 150 тысяч человек резервом. Я также никак не могу уменьшить те чудовищные потери, которые мы несомненно понесем. Мой долг — предупредить об этом. Я также считаю своим долгом сказать вам, что не могу гарантировать отражение атаки.
Гитлер вдруг оживился и, с трудом поднявшись на ноги, ударил кулаком по столу.
— Вера! — завопил он. — Вера и глубокая убежденность в успехе возместят все нехватки! Каждый командир должен быть уверен! Вы! — Он ткнул пальцем в Хейнрици.
— Вы должны излучать эту веру! Вы должны внушить эту веру вашим войскам!
Хейнрици не мигая смотрел на Гитлера.
— Мой фюрер, я должен повторить — мой долг повторить, что только надежда и вера не выиграют это сражение.
Опять за его спиной раздался шепот: «Заканчивайте! Заканчивайте!»
Но Гитлер даже не слушал Хейнрици.
— Говорю вам, генерал-полковник, — завопил он, — если вы чувствуете, что выиграете это сражение, оно будет выиграно, будет выиграно! Если внушить вашим войскам ту же веру, они добьются победы и величайшего военного успеха!
В последовавшем напряженном молчании побледневший Хейнрици собрал свои документы и передал их Айсману. Все в той же тишине оба офицера покинули помещение. В коридоре им сказали, что авианалет продолжается, и они остались ждать в оцепенении, почти не слыша продолжающейся вокруг болтовни.
Через несколько минут им разрешили покинуть бункер. Они поднялись по лестнице и вышли в сад. Там, в первый раз после того, как они вышли из конференц-зала, Хейнрици заговорил.
— Все бесполезно, — устало сказал он. — С тем же успехом можно пытаться стянуть луну на землю. — Он поднял глаза на тяжелые облака дыма, повисшие над городом, и тихо повторил: — Все напрасно. Все напрасно. [36]
* * *
В синих водах озера Кимзе, словно в колеблющихся зеркалах, отражались величественные сосновые леса, раскинувшиеся от предгорий до снеговой границы.
Тяжело опираясь на трость, Вальтер Венк смотрел на широкую панораму гор в нескольких милях от Берхтесгадена. Вид был необыкновенно прекрасным и мирным.
Хотя было лишь 6 апреля, повсюду пробивались первые цветы; снежные шапки на высоких вершинах стали уменьшаться и исчезать. Даже воздух был напоен весной.
Спокойная обстановка ускорила выздоровление бывшего начальника штаба Гудериана, самого молодого, сорокапятилетнего генерала вермахта.
В сердце Баварских Альп казалось, что война в тысячах миль отсюда. Кроме поправлявшихся после военных ранений или, как Венк, после несчастного случая, во всей округе не было видно солдат.