— Злодеи! Плохие, нехорошие солдаты! Зачем стреляете?! Вон отсюда! Чтобы я вас тут больше не видела! По морде у меня получите!..
Она бежит к стоящей невдалеке матери. Цвет глаз у девочки и у матери одинаково ярко-голубой, волосы русые, светлые. Русские.
Мать девочке:
— Идем, Катя, домой.
Отмеренный нам путь тянется длинной полосой вдоль асфальта дороги, то и дело разбавляя ее пустоту битыми домами, в которых еще живут или уже не живут люди. Редкой цепью мы тянемся по двум обочинам. Солдат-срочник тащит на плече пулемет Калашникова. Замыкая колонну, по дороге тяжко ползет «восьмидесятый» БТР.
Бродяга рассказывает мне историю, услышанную вчера в нашей комендатуре, про двух солдат, что пропали и, вероятнее всего, были убиты здесь прошлой осенью. Они пробрались на самый край города сдавать армейскую тушенку, либо хотели обменять ее на водку. Бродяга равнодушно заканчивает:
— До сих пор ничего не известно.
Я спрашиваю:
— Про тушенку-то?
Грех так говорить и грех смеяться над этим. Но мы негромко смеемся. Армейцы тоже коротко ухмыляются.
Мы не считаем это кощунством или осквернением чьей-то памяти. Никто не застрахован здесь от глупых поступков, от глупых нелепостей и от глупой смерти. Может быть, когда-нибудь каждый из нас ляжет здесь, а потому все те павшие хоть еще и не равны нам, но все же так близки и похожи на нас. Ведь еще вчера мы называли друг друга по имени и считали братьями. Просто им было суждено уйти раньше, а мы, вероятно, уйдем позже. Мы привыкли к ним живым и никогда не знали их мертвыми, поэтому и шутим и говорим так, как будто они рядом и еще ничего не произошло.
В обед зачистка сворачивается. Армейцы довозят нас до отдела.
В отделе в сети своего безумия нас ловит Рамзес Безобразный. Он только что схватил двух бедолаг, разбиравших на улице Ленина очередную пятиэтажку.
В кабинете службы я беру письменное объяснение от обоих. Худые, измаранные бетонной пылью и кирпичной крошкой чеченцы со спокойствием и достоинством рассказывают мне, как Безобразный размахивал перед ними пистолетом и обещал их расстрелять за углом.
В углу кабинета жадно пьет минералку и кипит от злости участковый Шах:
— Тупой урод!.. Ублюдок!.. Задрал уже!.. По всем его делам, на моей машине, по всей Чечне, весь день… Я что — бензиновый магнат?! Свинья немытая!..
Чеченец Шах невероятно спокоен и уживчив в коллективе, вывести его из себя достаточно трудно, и только для Рамзеса это не представляет большой проблемы.
Я не успеваю измарать и половины листа, как в кабинет врывается Безобразный:
— Все! Едем!
Куда? Зачем?.. Спрашивать об этом бесполезно. На машине Шаха я, Бродяга и Рамзес приезжаем в один из ЖЭУ брать заявление от его начальника. Заявление нужно для возбуждения уголовного дела по факту разбора домов. Более того, мы не знаем, какие именно разрушенные дома стоят на балансе ЖЭУ, а какие давно списаны, и требуется такой список. Рамзес же взлелеял мечту прямо сегодня открыть уголовное дело на тех двух негодяев, что час назад так удачно были взяты им в плен. Шах оставляет нас троих ждать появления начальника ЖЭУ, а сам возвращается в отдел. Его по рации вызывает Тамерлан. Невероятная удача!
На крыльце ЖЭУ мы коротаем время в обществе Рамзеса Безобразного. Он вытаскивает из туфлей грязные, в рваных носках ноги и выставляет их на солнцепек. Я под предлогом покупки воды ухожу в притаившийся за углом дома магазин. Купив двухлитровку холодной газводы, на выходе сталкиваюсь с Бродягой:
— Ты чего?
— Воды попить.
Оба, поняв, о чем речь, мы смеемся и жадно глотаем по очереди из бутылки, зная, что уже через пять секунд больше пить из нее не придется.
Рамзес, увидев воду, руками отклеивает от ступни часть носка, поправляет его, и протягивает пальцы к бутылке.
Прошел целый час. Наши глотки давно пересохли и с завистью помышляют об остатках воды на дне бутылки. Но она отравлена и, чтобы не вызвать у Рамзеса никаких подозрений, а больше из-за того, чтобы вода не досталась ему, я потихоньку сливаю содержимое двухлитровки на землю.
Грустные из-за несостоявшейся встречи с начальником ЖЭУ, на которую мне с Бродягой глубоко плевать, мы возвращаемся в отдел.
Вечером я наедаюсь так, что около получаса не могу даже сесть. Брюхо оттопыривает тельняшку и отвратительно уродует постройневшее за последний месяц тело. Опер смеется надо мной:
— Ты бы так работал, как жрешь!
Сегодня рядом с нашей комендатурой обнаружили гранатомет, установленный на боевой взвод.
Под городом на одной из дорог подорвали армейский БТР. Погибли четверо военнослужащих.
Зачистка поселка Мичурина нашим и Временным отделом района. Идет капризный мелкий дождь. Временщики в кузове «ЗИЛа» кутаются в болоньевые комбинезоны и матерят промеж себя своего никудышного командира Масяню, затеявшего эту зачистку по поиску нефтеколодцев. Машины подходят к исходному рубежу и глушат моторы. Никто не трогается с места. Масяня бегает по колонне и упрашивает нас выйти на зачистку.
Нехотя разминая затекшие ноги и размазывая по сапогам клейкую грязь, на перекрестке скапливаются хмурые небритые мужики. Все пропитано водой. Сплошная стена дождя волочется по бледной пелене заплаканного горизонта.
Масяня находит два нефтеколодца. Впереди их еще не меньше трех-четырех десятков. Мы, сотрудники местного отдела, игнорируя блаженный трепет этого горе-командира, проходим мимо, в скользкую сырость повалившихся трав, в густую плесень ломаных дворов. Теплая, жидкая грязь, скучно чавкая под стертыми подошвами берц, выбивает под нами землю, то и дело бросая кого-нибудь на колено. Среди прогнившей пустоты, разрушенного и разграбленного бесчисленными мародерами жилья, без какого-либо человеческого участия, свободно разрастаются абрикосы, сливы, яблони, груши. Тихо качается на легком ветру изумрудный ковер трав. Проваливаясь в них по пояс, мы бережно держим на уровне груди оружие, широкими рукавами комбинезонов закрывая его от воды.
У забрызганных грязью машин Масяня подводит итоги зачистки: обнаружено и уничтожено путем демонтажа шесть нефтеколодцев.
По приезду в отдел, вне графика, я заступаю в СОГ. Сразу же выезд на улицу Ленина, где пэпээсники республиканского полка милиции нашли схрон с боеприпасами. Обычная картина: ржавые патроны АК, десять-пятнадцать штук, одна или две гранаты РГД без запалов, пять-шесть ВОГ от подствольного гранатомета и, взрывающие их куском тротила, худые, некормленые вояки комендатуры. Противная скука однообразия.
За день пять выездов. Все по разной мелочи.
Под Грозным произошел бой с группой боевиков. С нашей стороны есть погибшие.
В Веденском районе близ Дарго идет бой. Также погибшие.