Ратлидж вернулся в Боркум, погруженный в собственные мысли. Только заметив людей, сидящих за пивом на гостиничном крыльце, он вспомнил, что пропустил обед.
Хэмиш сказал, что ресторан в гостинице уже закрыт.
Его слова отнюдь не подняли Ратлиджу настроение.
Настало время опрашивать свидетелей: миссис Трепол, садовника Уилкинса, Рейчел, Кормака, Смедли, доктора Пенрита и доктора Хокинза. Показания нужно зафиксировать на бумаге, все обдумать и с их помощью двигаться дальше.
Но Боркум – деревня маленькая, где все суют нос в дела соседей. Если он начнет задавать вопросы местным жителям о Тревельянах и событиях, которые, возможно, связаны с тем, что его волнует, по деревне скоро поползут слухи. Если он начнет снимать официальные показания, все быстро догадаются, что его интересуют преступления, которые произошли много лет назад. Констебль Долиш и его вспыльчивый начальник имеют полное право возмутиться и пожаловаться на него начальству. Боулс набросится на него, как ураган, и потребует объяснить, зачем он перебудоражил всю округу и затруднил положение Скотленд-Ярда, у которого неприятностей и так хватает. А Кормак подключит высокопоставленных знакомых, и его обвинят в очернении памяти добропорядочных граждан и недоверии к боркумским стражам порядка.
Тогда придется открыть больше, чем он сейчас способен доказать. И все же Ратлидж знал, что он прав. Весь его опыт работы в Скотленд-Ярде, его интуиция, факты, в которых он был твердо уверен, указывали на череду хладнокровных убийств, которая растянулась на много лет. Убийца хитроумно проводил в жизнь свои зловещие планы и выходил сухим из воды.
Еще несколько дней…
Черт побери, со свидетельскими показаниями придется подождать! Если он поспешит, он может все испортить.
Ратлидж помрачнел; перепадом в его настроении тут же воспользовался Хэмиш. Он бушевал у Ратлиджа в голове, и Ратлидж заставлял себя не слушать его.
Что ж, отлично! Если придется подождать, он подождет до тех пор, пока наконец не познакомится с местным инспектором Харви и не выяснит, куда дует ветер. Возможно, кое-какие его планы придется изменить.
Продолжая размышлять о том, что делать и с кого из местных жителей лучше начать, как строить допрос, чтобы никто ни о чем не догадался раньше времени, Ратлидж не глядя обошел человека, который спускался по лестнице с таким важным видом, словно ему принадлежала вся гостиница. Кроме того, оставалось неясным, что случилось с бумагами Оливии. Архив необходимо найти, и как можно скорее…
Вдруг до него дошло, что встречный остановился, прищурился и злобно смотрит на него в упор. Ратлидж поспешил отогнать свои мысли и вскинул голову.
– Ратлидж? – сурово осведомился незнакомец. – Инспектор Ратлидж?
– Да, я Ратлидж.
– Инспектор Харви, – так же сухо ответили ему. – Я пришел, чтобы поговорить с вами.
Ратлидж выругался про себя. Харви появился очень некстати. К тому же у него раскалывалась голова, что едва ли поможет в беседе со вспыльчивым жителем Корнуолла. Он повел нового знакомого в тот зал, где они беседовали с Чемберсом.
– Здесь нам никто не помешает, – сказал он, придерживая дверь. А про себя добавил: «И мне дополнительное очко, мы на моей территории». Судя по всему, небольшая фора ему сейчас не помешает.
Харви последовал за ним, по-прежнему пыхтя и отдуваясь.
Он оказался широколицым, не высоким и не низким, крепкого телосложения человеком, с красным лицом и редеющими черными волосами. Судя по выражению его лица, он тоже привык настаивать на своем. Здесь его территория, и он привык к тому, чтобы с ним считались и выполняли его приказы. Ратлидж подумал: вряд ли в такой глуши часто дела привлекают к себе внимание Лондона. Преступления, которые здесь совершаются, вполне можно поделить между полицейскими и местным магистратом.
Короче говоря, беседовать с Харви нужно осмотрительно.
– Рад, что мы с вами наконец познакомились, – сказал Ратлидж, протягивая руку. Харви многозначительно посмотрел на нее, но не пожал, а прошел мимо.
– Ключевое слово «наконец», верно? – спросил он без выражения.
– Когда я приехал, вы были в Плимуте. И наверное, только что вернулись. Долиш сказал, что вы уехали на ферму, потому что дикие собаки растерзали овцу.
– Верно. Но это не значит, что я не вижу, что здесь творится. Мне не нравится, когда у меня начинают заправлять посторонние. И еще больше не нравится, когда меня не держат в курсе дела. Получается, я знаю меньше собственного констебля – и меньше чужака из Лондона. По-моему, во всех трех случаях мы провели следствие тщательно и аккуратно. Вам давно уже пора было уехать отсюда, оставив на моем столе чистое карантинное свидетельство. Давно пора разрядить атмосферу в Боркуме.
– А я и не говорю, что вы провели следствие плохо или небрежно. Более того, я согласен с тем, что Стивен Фицхью умер именно так, как вы сказали. Он упал с лестницы. Меня гораздо больше интересуют две другие смерти, хотя и здесь я согласен с вашими выводами: жертвы покончили с собой.
– Тогда зачем вас сюда прислали из самого Лондона? Думаю, все дело в том, что мисс Марлоу оказалась знаменитостью! Поставили под угрозу мою репутацию и репутацию ее семьи, и все, чтобы угодить важным шишкам в Лондоне, которые слишком поздно сообразили, что упустили возможность увидеть свои фамилии в «Таймс» под ее некрологом! Или вы в самом деле ищете какой-нибудь жалкий предлог, чтобы отвлечь всеобщее внимание от неудач Скотленд-Ярда? Вам ведь так и не удалось схватить маньяка с ножом, который разгуливает по Лондону! Дада, я тоже читаю газеты – ни одной зацепки! Ну а местные говорят, что маньяк может оказаться Ричардом Чейни, тем самым мальчиком, который много лет назад пропал на болотах. Как нелепо!
– Все потому, что слухи, которые распускают местные жители, не соответствуют действительности. Но если они предпочитают думать именно так… я не могу им помешать.
Харви презрительно хмыкнул:
– В таком случае поделитесь со мной, зачем вы приехали! Или вы и меня будете кормить домыслами, как остальных? – Харви нисколько не сомневался в том, что его обидели, предали. Он все больше кипятился. Подобное поведение характерно для тех, кто любит настаивать на своем, – такие намеренно осложняют жизнь противнику, вынуждая того защищаться, а не нападать.
Ратлидж ненадолго задумался, а потом сказал:
– Брат Николаса Чейни бесследно исчез в пятилетнем возрасте. Пока невозможно установить, умер он или жив. Если Ричард Чейни жив, его следует включить в число наследников. Если умер, вероятно, его смерть стала не несчастным случаем, а предумышленным убийством.
– Кто его убил? А если его родные думали, что он еще жив, после того, как поиски закончились и на наши запросы никто не ответил… или если они позже хотели выяснить, что с ним случилось, почему они не обратились ко мне или к моему предшественнику?