В Печорском крае новгородцы появились много раньше, чем на берегах Белого моря. В 1095 году в летописи Нестора сообщается, что новгородцы ходили за данью в государственные «волости» Печора и Югра (область ниже Оби), где собирали дань с остяков и ненцев. По всему новгородскому пути на Югру возникали русские промысловые поселения, такие как Ижемская слобода (у впадения реки Ижмы в Цыльму), Усть–Цылемская слобода и Пустозерский острог. Вся пушнина, добывавшаяся на северо–востоке, целиком шла в Поморье, где был устроен ряд торговых гаваней для торговли с иностранцами. Примерно в это же время русские поморы освоили путь через Карское море, Обскую и Тазовскую губы и в Старую Мангазею (город на реке Таз, чуть выше впадения в нее реки Панча- Яга). Когда иностранцы — англичане и голландцы — появились в Северном Ледовитом океане, то уже в середине XVI века они нашли здесь русских мореходов, которые знали берега Карского моря и, как сообщал один из иностранцев, свободно говорили по–самоедски и хорошо знали реку Обь. В 1607 году у впадения Турухана в Енисей возникло Туруханское зимовье, в которое через 70 лет была перенесена резиденция мангазейских воевод. Оно стало называться Новой Мангазеей (в наши дни город Туруханск). Итальянский купец Мауро Урбино в начале XVI века рассказал, что русские поморы хорошо знали дорогу к Новой Земле.
Стимулом к освоению поморами морских и охотничьих промыслов на Шпицбергене стал указ царя Михаила Федоровича, запретившего где‑то между 1596 и 1645 годами так называемый «Мангазейский ход». Весь замысел заключалась в засекречивании для иностранцев морского пути к устьям рек Обь и Енисей. Попутно плавания к сибирским рекам для ведения зверобойного и морского промысла были запрещены также двинянам и печорцам. А чтобы не было соблазна, с 1620 года промыслы и торговля в северных морях были обложены повышенными государевыми пошлинами. Для надлежащего контроля исполнения царского указа в пролив Югорский Шар и на полуостров Ямал были направлены стрельцы, которые создали здесь мытные заставы и собирали с проходящих промышленников новое мыто. И простым поморам пришлось искать новые районы для промысла. После выхода указа мурманские и архангельские промышленники, издавна привыкшие к суровым зимовкам на северных островах и землях, двинулись в глубь Арктики, где свобода промысла моржа, белухи, белых медведей, оленей и песцов пока еще никем не ограничивалась. И в первую очередь таким районом стал Грумант.
Однако письменных документов об этих походах наши предки оставили слишком мало. Только благодаря (если уместно так сказать) сохранившийся преданиям о морских походах, исчезновении или гибели в них промысловиков или путешественников, сегодня мы знаем об этой горькой, но оттого не менее ценной стороне российской истории.
В 1483 году московские воеводы Федор Курбский–Черный и Иван Салтык–Травин во главе русской рати, состоявшей из устюжан, сысольцев, вологжан, пермяков, вымичей, предприняли поход «мимо Тюмени в Сибирскую землю». Благодаря им через столетие атаман Ермак, следуя на завоевание Сибири, уже мог не беспокоиться за свои тылы. Традиционно начало присоединения к Российскому государству Западной Сибири связывается с именем прославленного атамана Ермака Тимофеевича, который со своей казацкой вольницей в начале 1580–х годов пришел на Иртыш, разбил хана Кучума и «бил челом Сибирским царством» царю Ивану Грозному.
В действительности же присоединение Западной Сибири началось значительно раньше, и первыми русскими воеводами, возглавившими в 1483 году большой поход в сибирские земли, были вышеупомянутые Федор Курбский Черный и Иван Салтык–Травин.
В 1480–е годы русские войска разгромили татарское войско Ахмед–хана и тем самым покончили с ненавистным ордынским игом. Но неверно было бы считать, что ордынская опасность более не угрожала русским границам. Ведь еще кочевали в Диком поле, поблизости от русских рубежей, остатки Большой орды. Казанский Али–хан (Алегам) продолжал враждебно относиться к Москве, более того — казанцы стали нападать на заволжские земли. Казанского хана поддерживала Ногайская орда, мурзы которой со своими сотнями нередко совершали набеги на русские земли. К союзу с Казанью склонялся и сибирский хан Ибак. Получалось, что Русь от Волги до Иртыша была окружена недругами. И самым опасным здесь было то, что под угрозой оказались новые русские владения в Приуралье — Великая Пермь.
Приуральские владения Руси и раньше подвергались набегам со стороны вогулов (манси), живших по обе стороны Уральских гор. В 1445 году они разорили Усть–Вымский городок на реке Вычегда, убили местного священника. Через двадцать лет их нападение отбили вятчане и пермяки. В 1481 году вогульские отряды вторглись в Пермь Великую и осадили город Чердынь. Их удалось прогнать только с помощью отрядов из Великого Устюга. Особую активность в этих нападениях проявлял «князь» Асыка — владетель «Пелымского княжества». Он действовал очень расчетливо и хитро, при приближении русской рати быстро уходил обратно за «Камень» (Уральские горы). Разрозненные и слабые в военном отношении вогульские и остяцкие князьки не могли оказать достойного сопротивления. За эти годы хан Ибак успел продвинуть свои владения до Тавды и Среднего Иртыша. Он подчинял местное население, требовал ясака и воинов для своего войска. Наконец терпение у московского государя закончилось.
Поход был задуман широко. В состав «судовой рати», кроме большой великокняжеской московской дружины, вошли отряды из Вологды и Великого Устюга, из Двинской земли (вычегжане, вымычи, сысоличи), из Приуралья (пермяки, чердынцы). А возглавить войско было поручено государевым воеводам — князю Федору Курбскому Черному и Ивану Салтык–Травину.
Князь Федор Курбский Черный принадлежал к самой верхушке московской знати. Свою родословную Курбские вели от внука знаменитого киевского князя Владимира Мономаха—Ростислава Смоленского. В разрядной книге Ф. Курбский Черный был записан среди «больших воевод», годом раньше направленных в Нижний Новгород беречь город от «Алегама царя». Не этот ли опыт командования большой «судовой ратью» стал решающим при назначении в сибирский поход?
Не менее известен был и воевода Иван Салтык–Травин. Он тоже был из смоленских князей. Прадед воеводы — Иван Собака — был боярином при двух московских князьях: Дмитрии Донском и Василии I, прославился строительством белокаменного Московского Кремля в 1367 году. Дед — Семен Трава — имел боярский чин. Его сыновья, в том числе и отец Салтыка–Травина, стали уже «государевыми служивыми людьми», то есть профессиональными военными. Иван Салтык–Травин тоже имел опыт вождения «судовой рати»: в 1469 году он ходил походом на Вятку.
Сибирский поход 1483 года, в отличие от большинства походов того времени, был подробно описан многими историками. Поэтому сегодня мы можем рассказать о нем со всеми подробностями.
Из Вологды воевода Салтык–Травин вывел свои войска 25 апреля. В Великом Устюге он соединился с войском князя Федора Курбского Черного. Отсюда объединенное русское войско вышло 9 мая.
«Судовая рать» пошла под парусами вниз по реке Сухона на больших насадах (кораблях с палубными надстройками и плоскими днищами) и несколько меньших палубных ушкуях, вмещавших до 30 воинов с оружием и продовольствием У рулей судов стояли опытные «кормники», хорошо знавшие северные реки, по которым новгородские «ушкуйники» ходили еще несколько столетий назад, проникая за Уральский хребет до самой Обской губы.