Гейдрих уже было собрался отправиться спать, как ему в голову пришло неожиданное решение этой проблемы. Ведь, в конце-то концов, во всей этой истории самое опасное посвятить в свои планы Мюллера, а этого можно избежать. Бывший циркач вряд ли сумеет шантажировать второго человека СС.
В кабинет Гейдриха вошел мужчина средних лет. На мужчине был недорогой, но аккуратный, хорошо выглаженный костюм, подобранный в тон галстук. У него было сухощавое лицо, небольшие аккуратно постриженные усики. Вся манера поведения этого человека вызывала только полное доверие.
Гейдрих, стараясь не смотреть в глаза посетителю, предложил тому сесть в кресло около журнального столика, а сам сел с другой стороны. Он разлил в две рюмки коньяк, жестом предложил посетителю и сказал:
— Мне рассказывали о ваших способностях, герр Функ. Мне также жаловались по поводу ваших высказываний в отношении нынешнего положения в стране. Ну что же, каждый вправе иметь свое собственное мнение о происходящем.
— Судя по тому, что мне говорили перед этим, последнее сомнительно, — тихим приятным голосом сказал посетитель.
— Не надо впадать в крайности, герр Функ, — улыбнулся Гейдрих. — Да, мы боремся с врагами государства. Но ведь простое высказывание не является таким уж суровым преступлением, наказывается действие, а, насколько я в курсе, никаких действий с вашей стороны предпринято не было. Любая страна живет в интересах большинства, и это не зависит от того, существует ли в ней так называемая демократия или нет. Большинство немцев выбрало национал-социализм, если бы это было не так, разве мы бы удержались у власти? Но даже и при такой ситуации среди того большинства, которое выбрало национал-социализм, есть люди, несогласные с тем, что делает нынешнее правительство. Любое правительство напоминает канатоходца: оно ловит равновесие между всеми слоями общества. Хотя все равно кто-то остается чем-то недоволен. Разве я не прав?
— В чем-то здесь есть логика, — согласился посетитель, — но я никогда не задумывался об устройстве государства с этой стороны.
— А зря, — опять улыбнулся Гейдрих, — Давайте согласимся в том, что нынешнее правительство во многом улучшило ситуацию в стране по сравнению с тем, что было до него. Любой гражданин ныне может найти работу с достойной оплатой, у нас нет голодных. Правда, чьи-то доходы и поубавились, но это в основном те, чей достаток с очень большой натяжкой можно назвать честным заработком. Вы с этим не согласны?
— И в этом есть доля правды, — опять согласился посетитель.
— Вот видите, — можно сказать, искренне обрадовался группенфюрер, — Не все так плохо. Есть и положительные стороны в нашей жизни.
— Я с этим вполне согласен, — ответил герр Функ своим тихим ровным мягким голосом. — Мои высказывания, которые так не понравились герру Мюллеру, касались антисемитизма и агрессивной политики. Пока я жил в цирке, я очень много общался с евреями и ничего предосудительного о них сказать не могу. Хотя среди них есть и разная дрянь, но не больше, чем среди немцев. А насчет агрессии, так насилие мне претит с детства.
— Я рад, что вы со мной так откровенны, — снова оживился Гейдрих, — Антисемитизм — это очень сложный вопрос. В частной жизни любой из нас встречал милых и добрых евреев. Но давайте не будем сейчас обсуждать частности. Ведь главное, о чем говорят антисемиты, это — отношение евреев к государству. Более того, возьмите Францию и, например, Англию. Конечно, там есть небольшие и слабые группы антисемитов, но в целом эти государства ничего против евреев не имеют. Хотя, может быть, это и до поры до времени. С другой стороны, посмотрите на Россию: вот вам пример страны, захваченной евреями. Русским это стоило тридцать миллионов жизней. Вдумайтесь! Тридцать миллионов! Не всякая война может похвастаться такими жертвами. Ведь это население средней европейской страны!
— Почему вы считаете, что Россия захвачена евреями?
— Ах, герр Функ! Да вы даже не удосужились прочитать «Майн кампф»! Я бы на вашем месте сделал это просто из любопытства. Но и без этого, поверьте мне, так как я по долгу службы обязан следить за тем, что там происходит, я скажу вам: все нынешнее руководство России — евреи. И хотя они поменяли свои настоящие имена, достаточно только взглянуть на фотографии. Неужели вы сами не можете отличить человека от еврея? А посмотрите на постоянное уничтожение русских!
— Но, например, Троцкий тоже еврей, — возразил посетитель.
— Так его и не расстреляли, а выслали, — тут же парировал Гейдрих, — Но оставим евреев, как я сказал, это трудный и длинный вопрос. Поговорим лучше об агрессивности нашей политики. Когда кончилась прошлая война, мне было четырнадцать лет. Я был мальчишкой. Но все равно я очень хорошо помню ту высокую плату, которую мы, немцы, заплатили за поражение. Даю вам честное слово, я очень бы не хотел повторения этого. И, смею вас уверить, таких, как я, много, очень много. Похоже, именно к таким относитесь и вы. Вот здесь мы с вами можем найти точку соприкосновения.
Гейдрих сделал паузу и искоса, стараясь не глядеть прямо в глаза, взглянул на собеседника. Тот, казалось, заинтересовался разговором, но все равно что-то в его позе выдавало внутреннюю напряженность.
— Я, как и большинство в этой стране, вполне доволен существующим порядком. Более того, я считаю, что всем нашим достижениям мы обязаны фюреру. Но фюрер попал под влияние некоторых советников, которые толкают его к развязыванию войны. Эти люди, ни разу в своей жизни не державшие винтовку, уверены, что даже и во время войны их жизни ничего не будет угрожать, а положение ни на йоту не ухудшится. Ладно, аншлюс прошел без каких-то потерь. Думаю, подобный вариант возможен и с Судетами, но в дальнейшем мы можем опять оказаться в военном противостоянии против наших давних врагов Франции, Англии и России. Чем это кончилось, мы с вами хорошо знаем. И, поверьте мне, этого боимся не только мы с вами. Нет! Этого боятся даже многие из наших генералов. И вот я хочу, чтобы вы помогли нам исправить это положение.
— И как же я могу вам помочь? — с нескрываемым интересом спросил посетитель.
— Учтите, то, что я вам сейчас скажу, большая тайна. Даже если вы не согласитесь нам помочь, вам придется хранить эту тайну. Я иду на большой риск, доверяя ее вам, но у нас нет другого выхода. Идея состоит вот в чем. Вы при помощи гипноза внушаете человеку, что он должен сделать бомбу с часовым механизмом и заложить ее в определенном месте, выставив на определенное время. Бомба взорвется вхолостую: она взорвется через несколько минут после ухода фюрера. Но это будет сигналом как для фюрера, так и для его советников. Сигналом о недопустимости войны. Этим мы не только предупредим их, но и привлечем внимание общественности к этому вопросу, сообщим о том, что военной политикой недовольны многие. Что вы на это скажете?
Какое-то время посетитель сидел молча, не мигая изучал узор на ковре. Потом сказал:
— А вы уверены, что это поможет?
— Мы надеемся на это. На свете существует слишком мало вещей, уверовать в которые можно на сто процентов. Скажу только, что это часть плана, но остальное мы сделаем без вас. Так что вы скажете на это?