Но в какой-нибудь сверкающий роскошью «Grand Jomtien Palace», который, кстати, значился в моей былой путевке, меня не повезли. Я снова очутился за каменным забором, где находилось частное строение. Нас вышел встречать мужчина лет пятидесяти, седые волосы его контрастно подчеркивали бронзовый оттенок кожи. С короткими поклонами он поздоровался с каждым из нас и пригласил к столу. Нам предложили по куску вареной ветчины с хлебом и стакану апельсинового сока. Потом вместе с хозяином дома мы погрузили в микроавтобус два акваланга, компасы, ножи, запасные баллоны. Вся эта амуниция привела меня в трепет. Приехав на причал, мы перенесли снаряжение на катер, назывался он «Planet». Райт первым спрыгнул на палубу и сразу занял место у руля: видно, право водить катер тут оспаривалось. Мы молча положили водолазные комплекты, Райт завел мотор, и мы с ревом оторвались от причала. Катер, вздымая белоснежные борозды, помчался, подпрыгивая и ударяясь о волны.
Остановились мы в полукилометре от кораллового острова. Как мне объяснили, их тут было более пятидесяти.
— Как ты думаешь, — спросил Райт, — сколько до острова?
— Пятьсот пятьдесят метров, — тут же ответил я.
Райт молча извлек из прорезиненной сумки бинокль с лазерным дальномером, приложил к глазам.
— Пятьсот семьдесят. Штрафуем на двадцать долларов! — объявил он и расхохотался.
А Хонг кивнул на акваланг:
— Облачайся!
Я скинул майку и джинсы, плавки я надел заранее, затянул ремни с баллонами, проверил подсоединение шланга, подачу воздуха, клапан, смочил в воде маску, потом надел ее, натянул ласты, прикрепил к бедру нож. Хонг оценил мое старание, сказал, чтобы в воде я не отрывался от него. Мне предложили прыгнуть первым, я и рухнул спиной вниз, тысячи пузырей от меня рванулись вверх, будто я закипел от восторга. Так и было. Я вдохнул баллонного воздуха, ощутив трепетную радость подводного дыхания и возвращение чувств, которые испытал в свое время на курсах в учебной части подводно-диверсионного плавания на Черноморском флоте. Следом погрузился Хонг. Он принял горизонтальное положение, махнул мне рукой, приглашая отведать морские глубины. «Интересно, есть ли здесь акулы?» — подумал я беззаботно и мельком вспомнил, что видел на прилавках ремни и кошельки из кожи этих чудовищ. Впрочем, я тут же позабыл о всех тревогах и страхах. Человек скован и напряжен под водой, он готов к сиюминутному испугу и бегству на поверхность, поэтому не может оценить все прелести подводного мира. Я последовал за Хонгом, сразу оценив его мастерство. Он резво пошел на глубину, ласты его мелькали, все более удаляясь от меня. Но я прибавил и быстро догнал его.
Мы сделали большой круг, и Хонг показал большим пальцем наверх. Пора было возвращаться. Райт помог нам вылезти на палубу, я чувствовал себя счастливым, как полубог из греческого зала. Мы пробыли под водой всего десять минут, а мне показалось — так не меньше часу.
Мне разрешили передохнуть. Я разлегся на палубе и стал загорать. Смуглому Хонгу загар был до лампочки, а Райт по-прежнему сидел в рубашке и шортах. Наверное, он свое отзагорал.
— Володя, сейчас задача усложнится. Видишь тот остров? Ты должен под водой проплыть к его левому краю, там хижина и три отдельные пальмы… Всплывать запрещается. Движешься только по компасу. Я поплыву следом за тобой.
Я погрузился в воду, она расступилась и поглотила меня, прозрачная, подвижная, как живое стекло. Словно молодой дельфин, я решил испытать океан, нырнул и поплыл почти вертикально вниз, давление нарастало с каждым гребком моих рук, вода уплотнялась, давила на уши, но я продолжал погружение. Где-то вверху болтался мой напарник, он ждал, пока я наиграюсь с глубиной. Для него все это было пройденным этапом. Каждое погружение считалось лишь привычной работой… Дна я не достиг. Багровая бездна начала стучать в мою голову огромным молотом, причем моя голова будто находилась на стальной наковальне. Я сделал глубокий вдох, выпустил каскад пузырей и поспешил к свету, к уровню океана, за которым — другой, более привычный для нас океан воздуха. Хонг поджидал меня, лениво шевеля ластами, как сонная плотва плавниками в высыхающей луже.
Я глянул на компас, азимут определил еще на катере, поправил нож на бедре. Пока у меня в руках оружие, опасаться за свою судьбу вряд ли приходилось.
Мой спутник ровно шел за мной. Он плыл, изгибаясь, как синусоида, вытянув вперед руки. Мне же больше нравился подводный брасс. Когда я чувствовал, что отрывался от Хонга, то незаметно оглядывался (увы, не было зеркала заднего вида, который, кстати, необходим в районе, кишащем акулами), мой соперник тоже переходил на лягушачий брасс. Как бы странно мы ни смотрелись: в океанских водах не обитает ни одной, даже самой пакостной, в гнойных бородавках, лягушки. Возможно, потому, что кваканье несовместимо с гордым шумом морского прибоя. Вдумайтесь внимательно в это наблюдение, читатель.
Кромка воды над головой уже позволяла стать на ноги, но я не торопился, дождался, пока это сделает мой инструктор. Берег был безлюдным. Мы почапали по песочку в обратном направлении. Кажется, был отлив, нам пришлось идти метров пятьдесят, прежде чем мы добрались до катера. Райт скучал, покуривал и стряхивал пепел за борт. Он помог нам забраться, мы с удовольствием сняли почти опустошенные баллоны, маски и ласты.
— Ты еще не все вылакал? — устало поинтересовался Хонг.
— Повода не было! — ответил тот и достал из ящика слегка початую бутылку виски.
Вечером Хонг и Райт захотели прошвырнуться, но я их поймал буквально за фалды. Они думали, мне будет особенно радостно коротать время в обществе пожилого плосколицего тайца, который все время дремал у ворот.
— Стоп, господа! — закричал я. — С какой стати я должен торчать здесь в столь прекрасный вечер?
— Тут все вечера прекрасные, — нагло ответил Райт.
— Спасибо. Только прошу выделить мне на бутылку виски и пару пива в счет будущего аванса. На девочек уж не прошу.
— Какая наглость! — картинно возмутился Райт. — Ты что — алкоголик?
А Хонг — молодчина, тут же связался по радиотелефону с китайцем и получил добро на мое увольнение в город. Последний раз такое счастье я испытывал на четвертом курсе военного училища. Тогда с деньгами тоже было трудно, мы зарабатывали, разгружая по ночам вагоны, сдавая кровь, а днем тратя эти скудные рубли со студентками-подружками или в дешевых пивных.
Хонг выдал мне из своего бумажника двести пятьдесят батов — по курсу аж целых десять долларов. Кажется, совсем недавно я держал в своих руках такую, точнее, эквивалентную бумажку, но сколько событий с тех пор прошло!
Девушки за стойками баров тонкими голосками кричали мне «хэллоу», другие, сидя на высоких стульчиках на тротуаре, неторопливо оценивали и еле заметным движением глаз приглашали разделить любовное ложе.
Но я в полном равнодушии скользил среди этого бесстыдства и разврата и, как и положено russo touristo, незаметно оглядывался, опасаясь провокаций, то есть хвоста, а кроме того, искал телефон для срочной связи с Москвой. Там еще продолжался рабочий день.