Он дал шоферу деньги, заранее зная, что тот обязательно оставит их в пивной, а уголь набросает сам.
На соседней улице Лукаш увидел шахтера, своего старого знакомого, который ждал его. Шахтер на виду у Лукаша начал медленно удаляться. Когда Лукаш догнал его, шахтер тихо проговорил:
— Иди к Прокопу и скажи пароль.
Лукаш прибавил шагу, оставил подпольщика далеко позади и свернул в первый переулок. Квартиру нелегала под кличкой «Прокоп» он уже знал. Прокоп работал сапожникам на дому. Когда Лукаш вошел, хозяин держал колодку между ногами.
— Солнце всходит с востока! — вполголоса произнес Лукаш.
— Наздар Сталин! — ответил Прокоп, отложил колодку и снял фартук. — Иди… я догоню. Как выйдешь, сворачивай направо, а потом следуй за мной на расстоянии… Я постучу в один дом, а ты смело входи и скажи пароль.
Так и случилось. Прокоп обогнал Лукаша и вывел его на одну из улиц, забитых угольной пылью. Достигнув середины квартала, Прокоп постучал в дверь небольшого домика и тотчас же пошел дальше.
Когда Лукаш подошел к домику, дверь уже была приоткрыта. Следуя указаниям Прокопа, Лукаш смело переступил порог. Его встретила молодая женщина, просто одетая, по виду работница.
— Солнце всходит с востока! — назвал пароль Лукаш.
И снова последовал ответ:
— Наздар Сталин! Сейчас я вас проведу.
Женщина скрылась в соседней комнате и через несколько минут вернулась; на ней был поношенный черный комбинезон, в руках она держала брезентовые рукавицы.
Они шли молча рядом.
Вышли на территорию заброшенной шахты. В огромной куче отработанного угля копалась женщина. Около нее стояла ручная тележка, на ней — мешок, до половины наполненный углем.
«Тоже, видно, своя». Догадка Лукаша подтвердилась. Женщина разогнула спину и взмахнула кочергой, как полицейский жезлом.
Спутница повела Лукаша тропкой, проторенной между огромными угольными кучами, и остановилась перед покосившейся деревянной будкой. Дверь ее, щелястая, как и вся будка, предупредительно открылась. Сидевший в будке шахтер сказал всего четыре слова:
— Спускайтесь. Там уже началось, — и указал на крутую деревянную лестницу, которая вела, как легко было догадаться, в заброшенную шахту.
Лукаш спускался в кромешном мраке. Чем ниже, тем влажнее становился воздух. Только шорох осторожных шагов нарушал могильную тишину.
3
Совещание происходило в галерее, освещенной несколькими шахтерскими лампами. Руководил совещанием уполномоченный подпольного центра, известный под кличкой Милецкий. Лукаш насчитал четырнадцать человек, кроме него самого. Никого Лукаш не знал. Он только догадывался, что собрались руководители районов и специальных групп — конечно, не из Кладно.
Милецкого Лукаш видел только однажды — в прошлом году, на пленуме Центрального комитета компартии под Бероуном. Настоящей его фамилии он не знал.
Лукаш опоздал к началу. Милецкий уже говорил, сидя в окружении подпольщиков на большом куске породы в полуоборот к Лукашу. Над ним висела на шнуре лампочка. Капли воды, просачиваясь сквозь свод, падали около самой головы. Когда Милецкий наклонялся вперед, вода капала ему на лицо, он стирал ее рукой. На нем была шахтерская спецовка. Говорил он охрипшим голосом. Лукаш не слышал начала речи Милецкого, но по смыслу догадался, что он информирует товарищей о поездке Бенеша в Москву в 1943 году и о его переговорах там с Готвальдом. Готвальд отклонил предложение Бенеша принять портфель министра в лондонском эмигрантском правительстве. Почему? Всем это ясно.
В ходе московских переговоров были затронуты важнейшие вопросы международного порядка, послевоенного устройства, революционно-экономических и социальных преобразований.
Что собирался сделать Бенеш? Настоять на том, чтобы в Чехословакии после ее освобождения от фашистского режима был введен режим военщины и военной диктатуры.
Чья это концепция? Она была выработана реакционной эмигрантской военщиной в Лондоне, возглавляемой известным чехам и словакам генералом Ингром. Этот генерал лелеет надежду установить военную диктатуру, с помощью которой, по его словам, и следует вести народ к демократии. В этих замыслах Ингр рассчитывает на поддержку западных держав.
Что сказали коммунисты? Устами Готвальда они ясно и определенно изложили свою программу: строительство новой жизни должно осуществляться на основе национального фронта, объединяющего все политические партии, на основе солидарности всего народа; хозяином страны и носителем власти должны быть трудящиеся города и деревни.
И Бенеш вынужден был принять условия коммунистов.
Коммунисты стоят на позициях марксизма-ленинизма. Они сделали надлежащий вывод из опыта шестилетней борьбы народа за свободу и независимость. Они открыто и честно дали оценку поведению правительства в дни Мюнхена, разоблачили предательскую тактику нынешнего правительства протектората во главе с Гахой и твердо сказали Бенешу, что народ, борющийся за свое будущее, никогда не согласится на то, чтобы его права на управление страной захватили какие-то авантюристы вроде генерала Ингра. Об этом говорил Готвальд девятого февраля этого года в своем выступлении по московскому радио…
В подземной слабо освещенной галерее тишину нарушал только голос Милецкого и звон падающих капель. Подпольщики напряженно слушали докладчика, чтобы завтра передать каждое его слово своим товарищам. Они уже давно отучили себя пользоваться бумагой и карандашом. И очень редко приходилось им собираться вот так, вместе: нельзя было рисковать подпольным активом партии.
— Теперь несколько слов о национальных комитетах, — продолжал докладчик. — Их нужно при нашем активном участии создавать повсеместно, в каждом населенном пункте, и именно сейчас, а не после изгнания оккупантов. Они должны стать подлинными центрами борьбы с гитлеровцами, объединить всех сторонников сопротивления и руководить ими. Они должны уже теперь готовиться к решению тех вопросов, которые незамедлительно встанут после освобождения страны от оккупантов. Вам и всему народу ясно отсюда, какое значение мы, коммунисты, придаем национальным комитетам.
Они — последовательно сложившаяся форма народной власти, исполнительный орган народной воли. Они — детище национальной и демократической революции, слуги народа и сами — народ. А как рассматривает национальные комитеты представитель лондонской эмиграции господин Славик? Он, видите ли, за национальные комитеты, но такие национальные комитеты, в лице которых правительство и президент имели бы совещательный орган. Допустить этого мы не можем…
В конце выступления Милецкий напомнил о том, что войска Советской армии прошли вдоль Северных Карпат через Румынию и стоят у границ Чехословакии, что войска союзников продвигаются по территории Франции.
— Стратегическая обстановка, — сказал он, — требует усиления вооруженной борьбы. Того, что мы делаем, недостаточно. Мы можем сделать больше. На то мы и коммунисты. Задача — усилить сопротивление, сделать его массовым и повсеместным, борьбу подполья увязать с партизанским движением и подчинить наши усилия интересам наступающей Советской армии. Усилить саботаж, умножить диверсии. Безжалостно истреблять оккупантов…