Ни один из гитлеровских храбрецов, лихо бомбивших города Европы и расстреливавших женщин и детей, не решился ответить тараном на таран! Более того, после бесплодных дебатов «быть или не быть» тарану в ВВС вермахта был издан секретный циркуляр — «уклоняться от таранного удара соблюдением дистанции не менее 100 метров от советского самолета». Русские тараны приучили фашистских молодчиков к осторожному маневрированию и стрельбе издалека даже тогда, когда они скопом налетали на одинокий советский ястребок.
(Возможно, в этом и есть военный профессионализм — обеспечивать себе перевес сил и, избегая потерь, уничтожать врага, тогда как таран — последнее средство, продиктованное безысходностью. — O.K.)».
И, наконец, откровенная ложь: «Итак, из нескольких сот таранных атак, зафиксированных в анналах мировой авиации, все принадлежат советским летчикам, совершившим их на истребителях всех типов, на пикирующих бомбардировщиках, на штурмовиках, на американских машинах «Томагавк».
Но никто не смеет умалять доблесть наших отцов и дедов, обвиняя в трусости германских летчиков, с которыми они сражались! Всем известно, что немцы были храбрыми и умелыми солдатами, сражавшимися мужественно и не менее фанатично, чем советские воины. Они сражались кто за фюрера и за национал-социалистическую идею, кто за Германию и просто за свои дома, когда война пришла на их родину.
В дневниках Й. Геббельса содержатся записи, подтверждающие готовность германских летчиков жертвовать собой.
Запись от 15 марта 1945 г.:
«Кстати, что касается воздушной войны, то теперь против групп вражеских бомбардировщиков должны использоваться так называемые смертники. Фюрер согласился использовать примерно 300 смертников с 95-процентной гарантией самопожертвования против групп вражеских бомбардировщиков, с тем чтобы при любых обстоятельствах один истребитель сбивал один вражеский бомбардировщик. Этот план был предложен еще несколько месяцев назад, но, к сожалению, его не поддержал Геринг. Не стоит больше говорить о военной авиации как о едином организме и роде войск, ибо коррупция и дезорганизация в этой составной части вермахта достигли невероятных размеров». 1 апреля 1945 г.:
«Эскадры вражеских бомбардировщиков опять непрерывно появляются над Германией, причиняя нам огромнейший ущерб. Отныне против этих бомбардировочных эскадр будут применяться в качестве таранящих истребителей старые немецкие самолеты. Нужно исходить из того, что потери этих истребителей-таранов при их тотальном использовании против вражеских бомбардировщиков составят до 90 процентов. Использование старых истребителей в качестве воздушных таранов должно начаться через восемь — десять дней. Ожидают, что это должно дать исключительный эффект. От 50 до 90 процентов наших летчиков-истребителей записались в эту группу добровольно; следовательно, боевой дух наших летчиков-истребителей еще исключительно высок, хотя Геринг по понятным причинам постоянно и утверждает обратное».
9 апреля 1945 г.:
«Первые операции наших истребителей таранного боя не привели к ожидаемому успеху. Это объясняют тем, что соединения вражеских бомбардировщиков шли небольшими группами и с ними пришлось вести борьбу поодиночке. Кроме того, из-за сильного заградительного огня вражеских истребителей, нашим истребителям лишь в немногих случаях удалось осуществить таран. Но из-за этого нельзя падать духом. Речь идет о первой попытке, которая будет повторена еще раз в ближайшие дни и, как можно надеяться, с большим успехом».
Но немцы спохватились поздно. При том господстве в воздухе, которое сохранялось за союзной авиацией, и полном развале структуры ВВС Германии, никакие тараны уже не могли изменить ситуации. Часто на них просто не обращали внимания. Но это вовсе не означает, что «ни один из гитлеровских храбрецов не решился ответить тараном на таран»!
«Пилоты германских истребителей на Западе и так, по сути, были смертниками, поскольку имели очень мало шансов пробиться к цели сквозь огонь пулеметов «летающих крепостей» и сквозь пушечный огонь прикрывавших их тяжелых истребителей Р-47 «Тандерболт». В этих условиях тем меньше у них было шансов совершить таран, если и на дистанцию прицельного выстрела выйти можно было лишь с огромным трудом.
Единственная попытка применить массовые тараны люфтваффе была предпринята 7 апреля — в день последних массированных налетов союзной авиации на германские города». Союзники, похоже, вообще не заметили атаки «камикадзе фюрера».
Сам факт того, что против тебя сражается человек, готовый принести себя в жертву только чтобы уничтожить тебя, действует удручающе и подрывает моральных дух. Когда враг совершает подобный поступок, то солдаты хмурятся. Они понимают, что с таким противником нелегко будет воевать.
По жуткой логике войны, в горячке схватки идеология отходит на задний план. Ярость, озлобление, ненависть охватывает дерущегося, им овладевает мысль уничтожить противника любой ценой.
«Камикадзе фюрера» наверняка являются лишь одним из примеров «смертничества» в германской армии.
Я знал, что о случаях героизма и бесстрашия, проявленного врагом, в нашей литературе пишут скудно, неохотно. Их скрывают. Но я упрямо искал хотя бы косвенные упоминания о них, хотя бы намек на готовность немецких солдат пожертвовать собой «во имя Великой Германии». Где-то цензура должна была допустить оплошность, где-то «проколоться».
И я нашел.
В «Книге будущих адмиралов» А. Митяева, рассчитанной НА ЮНОГО ЧИТАТЕЛЯ, описана сцена, где во время бомбежки Мурманска эсминец «Гремящий» поспешил в глубь Кольского залива на помощь городу.
«Зенитчики «Гремящего» открывают огонь. Вражеские самолеты вынуждены рассыпать строй, но один упрямо движется на цель. Наконец снаряд с «Гремящего» поджигает самолет. А фашист и не думает выходить из боя, НАПРАВЛЯЕТ ГОРЯЩУЮ МАШИНУ В ЭСМИНЕЦ (выделено мной. — О.К.). Какое надо иметь самообладание, чтобы в эти секунды точно целить и быстро стрелять! Сейчас единственная возможность спасти корабль и себя — это влепить снаряд в лоб бомбардировщика. Комендоры орудия левого борта точно влепили снаряд и сшибли самолет с курса. Падая в залив, он пронесся над эсминцем и успел-таки сбросить бомбу…»
Вот он, пример огненного тарана германского летчика советского эсминца!
Кто может усомниться в том, что это был далеко не единственный случай на огромном фронте?
А для того, чтобы в момент атаки смертника «влепить» снаряд в лоб самолета надо действительно иметь воистину фантастическое самообладание. Об этом свидетельствуют ветераны-моряки, отражавшие нападения пикирующих бомбардировщиков и торпедоносцев.
«Оставшиеся два торпедоносца, бросаясь из стороны в сторону, дабы избежать попадания, с самоубийственной храбростью ринулись в атаку. Прошло две секунды, три, четыре — а они все приближались, летя сквозь пелену снега и плотного огня словно заколдованные. Попасть в подлетающий вплотную самолет теоретически проще простого; в действительности же происходит нечто иное. Почти полная неуязвимость торпедоносцев на всех театрах военных действий — будь то Арктика, Средиземное море или Тихий океан, высокий процент успешных атак, несмотря на почти сплошную стену огня, постоянно ставили в тупик экспертов. Напряженность, взвинченность до предела, страх — вот что, самое малое, было тому причиной. Ведь если атакует торпедоносец, то или ты его, или он тебя. Третьего не дано. Ничто так не действует на психику (за исключением, конечно, чайкокрылого «юнкерса», пикирующего почти отвесно), как зрелище приближающегося торпедоносца, наблюдаемого в прицел, когда он растет у тебя на глазах и ты знаешь, что жить тебе осталось каких-то пять секунд… А из-за сильной бортовой качки крейсера добиться точности зенитного огня было немыслимо».