Вернувшись в только что отстроенный лагерь, первым делом, несмотря на поздний час, Федор разыскал Атарбала и доложил о своем прибытии. Военачальник корпуса африканцев коротко побеседовал с прибывшим командиром двадцатой хилиархии, сообщив ему, что в задачу вверенного Чайке подразделения входит пока только охрана западной части нового укрепленного района. Изредка разрешалось беспокоить римских фуражиров, действующих в обширной полосе отчуждения. И больше ничего. К огорчению Федора, который изрядно устал от политических игр и рвался в бой, никаких более агрессивных действий в ближайшее время не планировалось. Ганнибал собирал силы в кулак, но когда этот кулак нанесет удар, было не ясно.
От командира африканцев Федор направился прямиком к себе в шатер, где застал Урбала, отдававшего дозорным указания и пароли на предстоящую ночь. Узнав, что друг вернулся, Урбал с радостью передал ему командование и отправился спать. Изрядно уставший от скачки Федор сделал то же самое.
А наутро он приказал построить свои войска и провел им небольшой смотр. Больше для того, чтобы обозначить свое возвращение, чем для проверки боевой готовности. Несмотря на то что многие спейры были незадолго до этого пополнены новобранцами больше чем на треть, солдаты его хилиархии были готовы к драке, в этом он быстро убедился. Амуниция в порядке, вид бодрый. Но испытание настоящим боем не мешает любой армии, а его, судя по всему, ждать было еще долго, несмотря на заявления Ганнибала.
Для того чтобы быстрее войти в курс дела Чайка решил «выехать на прогулку» в сторону римских позиций. Поскольку была вероятность повстречать там легионеров, то Федор взял с собой всю седьмую спейру Урбала и еще сотню нумидийцев Угурты. Все равно сидеть в лагере и скучать ему не хотелось.
Небольшое соединение пехотинцев и конницы покинуло лагерь армии Карфагена, когда солнце уже было в зените. Лагерь был выстроен на плоском холме, южный и западный склоны которого обрывались в глубокий овраг, а вдоль остальных сторон инженерные части вырыли не менее глубокий ров. Так что попасть в лагерь можно было только через несколько ворот, каждые из которых были снабжены подъемным мостом. Частокол с башнями опоясывали лагерь пунийцев по всему периметру. В общем, на случай внезапного нападения римлян он был хорошо подготовлен и укреплен. А что касается гарнизона, то солдат Карфагена — африканцев, испанцев, кельтов и нумидийцев — здесь скопилось уже около десяти тысяч, и они продолжали прибывать каждый день.
— Неплохо мы здесь обосновались, — прищурившись на солнце, заметил Федор, обращаясь к Урбалу. Его друг и заместитель шагал рядом, иногда придерживая рукой перекинутый за спину щит.
Устав от скачки за последние дни, командир хилиархии решил прогуляться пешком вместе со своими солдатами. Как ни крути, а уже несколько лет подряд он был пехотинцем. Нумидийцев Федор, как всегда, отправил вперед. Проверять дорогу, петлявшую меж поросших редколесьем желто-зеленых холмов.
— Да, отличное место для лагеря, — согласился командир седьмой спейры, на шлеме которого играли солнечные блики, — жаль только, до римлян далековато. Вряд ли мы их сегодня встретим. В окрестности лагеря они редко наведываются.
Как узнал Федор утром из доклада все того же Урбала, передававшего ему дела, между крепостной стеной Тарента и укрепленными лагерями финикийцев было не меньше двадцати километров. Это было сделано специально, чтобы римская армия в случае контратаки не могла преодолеть разделявшее врагов расстояние меньше чем за дневной переход.
В полосу отчуждения, что протянулась вдоль обширной части побережья залива, на краю которого стоял Тарент, и даже захватывала часть Калабрии, попало множество деревень и даже небольших городков. В самой Калабрии, примерно на таком же расстоянии от города, Ганнибал спешно строил еще один лагерь, чтобы угрожать Таренту с востока и помешать подходу подкреплений из Брундизия, находившегося еще в руках римлян. Оба города, однако, свободно снабжались римским флотом по морю, и Великий Карфагенянин мечтал как можно быстрее прервать это сообщение. Сделать это ему мешало только отсутствие собственного мощного флота и подкреплений. Но, взяв Тарент, уже можно было говорить о том, что римляне лишились крупнейшей военно-морской базы на этом побережье и влияние их сената в Южной Италии окончательно подорвано. Дело оставалось за малым — взять Тарент, хорошо укрепленный, с мощным гарнизоном и флотом.
Спустя полчаса они достигли первой деревушки, давно оставленной жителями.
— А что, в этой полосе между нами и римлянами никого не осталось? — уточнил Федор, вглядываясь в заброшенные дома и разоренные огороды.
— Разведчики докладывают, что из местных жителей почти никого, — ответил Урбал, — все они подались в Тарент.
— Странно. Ганнибал говорил, что большая часть населения выступает за то, чтобы открыть ворота, — произнес Федор, останавливаясь на пригорке, с которого была видна следующая деревня. Похоже, такая же заброшенная, — я думал, нас будут встречать как освободителей.
— Может быть, нас и хотели так встретить, — кивнул Урбал, останавливаясь рядом и делая знак своим людям тоже остановиться, — но в Таренте много легионеров и они вешают любого, кто покажется им слишком симпатизирующим Ганнибалу. Говорят, там повсюду стоят виселицы, а отрубленными головами завалены все канавы. Дела наших шпионов и так не очень хороши, а после того, как к ним прибыл Марцелл, станут еще хуже.
— Кто знает, — задумчиво пробормотал Федор, думая о чем-то своем, — кто знает.
Переведя взгляд с разоренной деревни на лицо Урбала, он вдруг спросил.
— Значит, поблизости нет римских войск и можно при желании дойти до стен самого Тарента?
— Мародеры и некоторые отчаянные торговцы так и делают. Мародеры бродят между нашими позициями, в основном по ночам, грабят заброшенные дома. Их ведь здесь много. А торговцы пытаются протащить свой отвар мимо наших постов. Днем римляне иногда открывают ворота и прочесывают ближайшие окрестности. Но далеко не уходят, как и мы. А всех торговцев, пробравшихся мимо наших кордонов, они впускают в город в условленное время.
— И не считают их шпионами Ганнибала? — удивился Чайка.
— Большинство они знают в лицо. В случае чего их недолго найти и повесить.
— Откуда тебе это известно? — продолжал выспрашивать друга Федор.
— От того торговца вином, что мы захватили несколько дней назад, — ответил Урбал. — Смелый оказался мужик. И жадный. Ради денег на все готов. Говорит, у него договор с одним центурионом, которому он должен был отстегнуть приличную сумму за то, что тот позволит провезти в город это вино.
— У них, что, не хватает вина? — снова удивился Федор, — ведь снабжение по морю пока идет.
— В городе очень много легионеров, — пожал плечами Урбал, — а они любят выпить. Поскольку открытых столкновений с нашей армией почти нет, то им надо чем-то себя занять. Так что, как уверял меня этот торговец, несмотря на поборы, вино в городе все равно уйдет вдвое дороже.