Прикидывая свои шансы, он начинал понимать, что убить здесь Марцелла своей рукой, как бы ему не хотелось, вряд ли удастся. Римский военачальник наверняка не разгуливает по городу без охраны. И, даже если им случится пересечься где-то на узких улицах Тарента, то римлянин будет окружен толпой легионеров, и подобраться к нему будет невозможно. Конечно, есть методы, но все будет зависеть от стечения обстоятельств. А вот крепко насолить сенатору, спалив хотя бы часть прибывшего флота, он имел шанс, который неожиданно возник с появлением новостей о корабле Сандракиса.
Федор задумал использовать его как брандер, — поджечь и направить на пришвартованные друг к другу квинкеремы. В случае удачи урон мог быть колоссальным. Однако, было одно но. Даже если ему удастся подобраться к кораблям и осуществить свой план, — из этого рейда вряд ли кто-нибудь вернется живым. В море не уйти, не на чем, да и догонят. А весь берег усыпан римскими постами. Даже если добраться до него вплавь, то сразу угодишь в руки к легионерам. И тогда уж точно свидишься с Марцеллом, но не совсем так, как хотелось. Вот старик порадуется. Федор, однако, не спешил доставить ему такого удовольствия.
«Думай, Федя, думай, — напрягал он себя, разглядывая второй мол, что отделял купеческую гавань от военной, — нужен такой план, чтобы выбраться отсюда. У меня ведь только жизнь начинается, жена с ребенком ждет обратно. Надо выжить».
Но единственный путь, которым можно было провести корабль в военную часть гавани, был виден всем, — отчалить от пристани, довести корабль до конца разделительного мола, обогнуть его и направить через всю гавань на выстроенные рядком квинкеремы. За время осуществления этого маневра его раз десять могли перехватить биремы охранения, не говоря уже о том, что на всех квинкермах стоят баллисты, способные за пару залпов превратить любой торговый корабль в решето.
«Ночью, — вдруг пришло озарение, — это надо делать ночью. Только тогда будет хоть какой-то шанс уйти».
Конечно, гавань охранялась круглосуточно, однако, это был уже другой вопрос. Если суметь выйти в море, то баллисты будут ночью не страшны, а заметят их только тогда, когда они уже будут близко. Огонь можно зажечь в последний момент. «Эх, — вспомнил Федор свою прошлую жизнь в двадцать первом веке, — был бы у меня торпедный катер, пара залпов — и нет никакого флота». Но прошлая жизнь, призраком висевшая за плечами, ничем не могла ему помочь. И все же Чайка верил в свою счастливую судьбу.
В огромном порту, куда они наконец пришли, толкалось множество людей. Шум стоял невообразимый. Продавцы в пестрых одеждах торговались с покупателями прямо на пирсе. Сандракиса, а иногда Федора и его друзей все время кто-то хватал за руки, пытаясь всучить свой товар. Грузчики из рабов разгружали пришвартованные корабли, перетаскивая на берег тюки и амфоры. Рассекая толпу на части, то и дело лениво прохаживались римские легионеры в рыжих кожаных панцирях, следившие за порядком и собиравшие мзду. В общем, жизнь кипела, как будто никакой войны вокруг и не было.
Когда до пирса, у которого было пришвартовано сразу два похожих корабля, оставалось всего пятнадцать метров, Сандракиса в очередной раз остановил какой-то купец. Пока он разговаривал с ним по-гречески, с боку приблизился римский опцион с четырьмя легионерами. Федор вздрогнул, осторожно положив руки на пояс. Терис и Летис замерли за его спиной. Скользнув быстрым взглядом по лицам опциона и легионеров, знакомых Чайка не увидел, и немного расслабился.
— Эй, Сандракис, — плотоядно ухмыляясь, опцион обратился к купцу по-латыни, нисколько не беспокоясь о том, что тот уже ведет разговор, — твой корабль уже двое суток как прибыл, а смола до сих пор не разгружена. Почему? Наш квестор уже начал беспокоиться. А он не любит, когда его беспокоят. Особенно, когда речь идет о расчетах за материалы, необходимые для строительства новых кораблей. Рим ведет войну и не может ждать.
— Прошу простить меня, — грек согнулся в поклоне, — я только вчера прибыл из поездки. Я накажу капитана за нерасторопность и сегодня же все решу.
— Смотри у меня, — заявил опцион, подбоченясь, — если ты к завтрашнему дню не перегрузишь товар на наши склады, то я лично заставлю тебя таскать бочки со смолой.
— Я успею, — еще ниже согнулся Сандракис.
— Так-то, — назидательно проговорил опцион и удалился сквозь толпу, выискивая себе новую жертву.
Сандракис проводил его долгим взглядом и, быстро закончив разговор с другим купцом, поднялся на пирс. «Слуги» последовали за ним. Оттуда грек, пройдя по сходням, быстро взобрался на борт одного из грузовых кораблей, корпус которого вытянулся вдоль пирса метров на двадцать. Это судно имело одну мощную мачту и небольшое строение на корме. В центре палубы виднелся открытый трюм, из которого поднимались смоляные запахи. Заглянув туда, Федор увидел несколько широких бочек и сложенные вдоль корпуса стволы не то сосен, не то кедра. Навстречу им бросился низкорослый парень, никак не походивший на капитана, скорее на юнгу.
— Где Каполидис? — спросил купец на своем языке, но смысл вопроса был понятен.
Парень пробормотал что-то скороговоркой в ответ, указав в ту сторону, откуда они пришли.
— Капитана сейчас нет, — с раздражением перевел купец, — но обещал скоро вернуться. Наверное, сидит в каком-нибудь портовом кабаке, дожидаясь меня. Здесь только двое матросов.
— Отлично, — кивнул в ответ Федор, разыскав глазами второго чумазого парня, постарше, который вылез из трюма, — пусть там и сидит. Если заявиться, дай ему пару монет и отправь обратно. Этих, кстати, тоже отправь на прогулку до завтра. И главное — не вздумай разгружать корабль.
— Но римляне… — попробовал протестовать Сандракис.
— Римляне подождут, — отмахнулся Чайка, — твой корабль мне нужен больше.
— Что ты собираешься с ним сделать? — задрожал грек, которого охватило нехорошее предчувствие.
— Использовать наилучшим образом, — туманно ответил Федор и указал для пущей убедительности, — я оставлю с тобой вот этого здоровяка. Когда вернется капитан, ты сделаешь все, как я говорю, и вместе с ним вернешься домой, где дождетесь меня.
— А кто останется на корабле? — задал резонный вопрос Сандракис.
Федор немного подумал.
— Верно, — согласился он, — значит, будете ждать меня здесь.
Затем он спустился в трюм и осмотрел груз. Бочек было шестнадцать штук, выставленных в два ряда посредине корпуса. Справа и слева лежал строевой лес. Судя по всему, это был кедр. Чайка не очень разбирался в древесине, но сосну мог отличить от других деревьев. В трюме лежала не она. А кедр, как он помнил, ценился гораздо дороже. Сами финикийцы строили свои корабли в основном из ливанского кедра. Правда, Сандракис утверждал, что торгует с луканами. Растет ли у них кедр, Чайка не знал. Впрочем, для задуманного дела это не имело никакого значения.
«Жаль сжигать такой дорогой материал, — усмехнулся Федор, вылезая наружу по специальной лестнице, — но чего не сделаешь для победы». Увиденное его вполне удовлетворило, если удастся все это поджечь и раскочегарить к моменту столкновения с бортом римского корабля, то пожар должен был выйти первостатейный. Дело оставалось за малым. Надо было продумать детали, а сроки нарисовались сами собой. Если кораблем заинтересовались римляне, то действовать придется сегодня ночью. Раскачиваться некогда. Марцелл и Памплоний отходили на второй план. «Но если даже одна эта идея сработает, — размышлял Федор, направляясь на корму, где у рулевого весла стояли Сандракис, Летис и Терис, — то Ганнибал мне все простит, даже если узнает».