– Ну вот и все, – выдохнул Федор, испытав удовлетворение, словно свершил кровную месть.
Остальное он видел как в тумане. Смерть командира заставила римлян в ярости атаковать, потеснив карфагенян. Но Федор Чайка, издав боевой клич, вновь повел их за собой. Яростно вращая фалькатой, он разрубил не один шлем, превратив в кровавое месиво множество римских легионеров. Контратаковав в центре, двадцатая хилиархия прогнула, а затем прорвала фронт римлян и отбросила их почти к самому берегу.
– Вперед, воины! – орал Чайка в исступлении, вскинув свой окровавленный клинок. – Еще удар, и мы захватим корабли. Сбросить этих свиней в море!
Но когда, скосив в этой мясорубке несколько манипул, карфагеняне приблизились к кораблям на расстояние полета стрелы, позади раздались громкие крики, и вскоре движение замедлилось. Наступление забуксовало, не достигнув конечной цели совсем чуть-чуть.
Заколов очередного легионера, Федор обернулся назад, увидев, как его тылы сминает римская конница. Между ней и пехотинцами виднелось человек тридцать всадников, среди которых он увидел Гасдрубала, яростно отбивавшегося от наседавших катафрактариев. В пылу схватки Чайка не мог заметить, как подоспевшее подкрепление римлян разделило малочисленный отряд Гасдрубала надвое и оттеснило часть его к берегу. Атаковав при этом и пехотинцев, римляне спешили прийти на помощь своим морпехам, так неудачно начавшим операцию.
– Урбал, командуй вместо меня! – крикнул он другу. – Пробивайся к кораблям!
Урбал, сражавшийся с рослым легионером, кивнул, не отвлекаясь на разговоры. А Чайка, сделав знак нескольким пехотинцам следовать за собой, стал пробираться назад, чувствуя, что там скоро может понадобиться его помощь.
Оказавшись в арьергарде, который стойко отражал удары римской конницы, Федор осмотрелся и понял, что количество его солдат значительно сократилось. Закованные в доспехи катафрактарии, оказались отнюдь не новобранцами и несколькими короткими атаками быстро вывели из строя множество карфагенских пехотинцев из восьмой спейры. Ничего другого Федор и не ожидал, видя, как они разделались с лучшей конницей Гасдрубала, правда, заманив его в ловушку и набросившись почти втрое превосходящими силами. Теперь же и его хилиархия оказалась почти в окружении, зажатая между римскими морпехами и всадниками. К счастью, путь к спасительному оврагу еще не был перекрыт.
– Послать за подкреплением! – приказал он, появляясь рядом с командиром восьмой спейры, решив не ждать больше милостей от римлян. Положение быстро ухудшалось.
Но когда пехотинец, оставив строй, побежал вдоль склона к оврагу, его тут же заметили. Римский всадник догнал его на самом краю оврага и зарубил на скаку мечом. Посыльный упал, залившись кровью. А римляне, понимая, что никого нельзя допустить туда, стали зорче наблюдать за оврагом, отправив туда сразу десяток свободных всадников. Прежде чем послать еще одного солдата на верную смерть, Федор решил подождать.
Гасдрубал в шлеме с белым плюмажем гарцевал всего в двадцати метрах от передних шеренг спейры, изредка поглядывая на них. В его взгляде Федор прочел недоумение – командующий не мог понять, откуда здесь появилась целая хилиархия. Впрочем, именно она стала сейчас его последней надеждой на то, чтобы отбиться от римлян и дождаться подкреплений, которые наверняка уже спешили из лагеря. Пока же он с горсткой своих всадников бесстрашно сражался против превосходящих сил римской конницы, теснившей его со всех сторон. А те, видя, что к ним в руки может попасть сам командующий всеми силами Карфагена в Испании, утроили натиск, стремясь взять его в кольцо. При этом римляне изредка налетали на шеренги восьмой спейры, но больше для того чтобы она не помешала им разделаться с конницей Гасдрубала.
«Стоять и ждать, пока они изрубят на куски главнокомандующего, а потом и меня? – подумал Федор, сжимая рукоять фалькаты. – Ну уж нет. Тогда весь мой путь сюда окажется бессмысленным, и Ганнибал меня не поймет. Ведь я же еще не передал письмо».
Только тут Федор вспомнил о письме, которое до сих пор хранил под кирасой, невольно проведя рукой по окровавленному доспеху. Нет, это была, к счастью, не его кровь, а кровь многочисленных легионеров, которых он отправил за время боя на встречу с богами. Сам же он оставался невредим, словно заговоренный, хотя после схватки с Памплонием долгое время сражался даже без шита. И лишь когда пробирался в сторону восьмой спейры, подхватил новый щит, оброненный кем-то из убитых карфагенян.
Отбив очередной налет римской конницы, Федор принял решение.
– За мной! – крикнул он, видя, как возле Гасдрубала осталось не больше дюжины всадников, помощь не идет, а над жизнью главнокомандующего нависает угроза. – В атаку!
И впервые за свою службу Федор повел пехоту атаковать конницу. Выдвинув вперед небольшой отряд пращников и метателей дротиков, который на время привел в замешательство римлян, Чайка вклинился в порядки катафрактариев. Впрочем, порядками это было назвать уже трудно. Часть римских всадников сражалась с карфагенскими, представляя собой все время перемещавшееся ядро сражения, а остальные ожидали чуть в стороне своей очереди вступить в бой, гарцуя на конях и посматривая за пехотинцами. Но обстрел дротиками и камнями, а затем дикие крики карфагенян, устремившихся на них по всему фронту, озадачили даже бывалых катафрактариев. Федор и рассчитывал на неожиданность своей тактики, а также на то, что римляне почти стояли на месте. Конница страшна, когда она на бешеной скорости врубается в порядки пехоты. А в этом случае Чайка надеялся потягаться с ней в умении вести бой на узком пространстве.
Его атака подоспела вовремя. Римляне были вынуждены перейти на время к обороне, отбиваясь от пехотинцев. Федор увидел, как один из катафрактариев длинным мечом убил всадника рядом с Гасдрубалом, а потом ранил его коня. Карфагенянин нанес ответный удар, но промахнулся, – конь под ним покачнулся, стал заваливаться на бок, и командующий испанской армией рухнул на камни.
Устремившись с десятком солдат, выстроившихся почти клином позади него, к тому месту, где происходила эта схватка, Федор пробился к нему через нескольких всадников. И вовремя. Пеший Гасдрубал уже отбивался от двух римских катафрактариев, стремившихся, судя по плотоядным лицам, захватить его живым. У одного из них Федор заметил на седле веревку, которую тот уже перехватил в руку, чтобы связать пленника, за которого наверняка была назначена огромная награда. Но появление в самой гуще сражения Чайки с верными пехотинцами, нарушило планы римлян.
Одного из них Федор отвлек на себя, метнув в него массивный саунион, вырванный по дороге из тела мертвого катафрактария, который валялся на камнях. Увидев момент броска, – Федор на мгновение был вынужден остановиться, воткнуть в каменистую землю свой клинок и выдернуть дротик, – конный римлянин отбил его щитом, но удар был силен, и он, покачнувшись, вывалился из седла. А когда вновь поднялся на ноги, то Чайка обрушил на него удар своей фалькаты. Римлянин, однако, был ловок. Удар отбил и даже попытался перейти в атаку, сделав несколько выпадов в сторону Федора, но пропустил его рубящий удар в бок, покачнулся и упал. А Чайка довершил дело, следующим ударом раскроив его шлем.