– Попытайся попасть в главаря, – сказал Макрон. – Если его свалить, остальные могут сдаться.
Катон кивнул.
– Пилум… в цель! – рявкнул Тигеллин.
Катон со всей силой метнул свой пилум, вложив в бросок весь вес тела и отпустив древко лишь в самый последний момент. Дротик описал в воздухе дугу вместе с остальными пилумами, брошенными центурией Тигеллина. Они тучей взлетели в воздух, покрывая расстояние между двумя группами бойцов, затем, казалось, замедлили свой полёт в верхней точке траектории, прежде чем ринуться вниз, в цель. Гладиаторы в процессе своих тренировок выработали отличную реакцию и успели отскочить вбок, и пилумы упали между ними. Лишь несколько человек пострадало, одному острый наконечник воткнулся в макушку черепа, пройдя шею и достигнув тела. Катон видел, как этот человек пошатнулся от удара, потом замер на месте, прежде чем рухнуть лицом вперёд и исчезнуть из виду. Ещё двое были смертельно ранены, длинные и острые наконечники пилумов пронзили их тела насквозь. Ещё один – он стоял прямо напротив Катона – издал громкий вопль боли, когда острый наконечник пилума проткнул ему калигу и пригвоздил его ногу к земле. Остальные, сколь ни трудно было в это поверить, сумели избежать ранений.
– Проклятье! – сказал Макрон. – А они здорово это умеют… Никогда не видел такой быстрой реакции.
– Мечи наголо! – выкрикнул Тигеллин. – Вперёд!
Катон схватился за оружие, плотно обхватил пальцами его обтянутую кожей рукоять; он отлично знал, как это опасно для бойца, если меч в бою выскользнет из ладони. Он выхватил меч из ножен и теперь держал его горизонтально, чтобы клинок был рядом с краем щита, лишь на полфута выступая вперёд за его поверхность. Остальные гвардейцы по обе стороны от него продолжали надвигаться на гладиаторов, держа наготове сверкающие мечи.
Главарь гладиаторов, не раненный пилумами преторианцев, быстро убрал своё оружие в ножны и схватил один из дротиков, торчавших из земли. Крикнул своим сподвижникам:
– Хватай пилумы, ребята, пусть они отведают собственного лекарства!
И метнул пилум в гвардейцев, до которых оставалось менее двадцати шагов. Он не мог промахнуться – шеренга блестящих щитов и шлемов была совсем рядом. Пилум пробил щит преторианца рядом с Макроном и ударил того в защищённую кольчатой бронёй грудь. Вес застрявшего в щите дротика заставил солдата опустить левую руку, потом он издал крик боли, сбился с шага и выскочил из шеренги, сунул меч в ножны и высвободил руку из ремней щита. С руки потоком текла кровь.
– Сомкнуть ряды! – инстинктивно крикнул Макрон. – Плотнее ряды сомкнуть!
Несколько гладиаторов последовали примеру своего вожака, и ещё четверо гвардейцев свалились на землю, прежде чем Тигеллин отреагировал на новую угрозу и принял соответствующие меры.
– Вперёд! – отчаянно заорал он. – В атаку!
Макрон широко раскрыл рот и издал оглушительный рык, боевой клич. Он опустил голову и бросился вперёд. Катон скрипнул зубами и двинулся рядом с ним, не отставая. Гладиаторы сдвинулись теснее, готовясь принять удар атакующих. Те, у кого ещё были пилумы, сжали древки покрепче, готовые использовать их как пики. Раздался грохот и топот, потом послышался звон клинков, и преторианцы врезались в ряды противника.
Макрон сразу же устремился на огромного германца с мощной грудью и длинными космами волос, стянутыми назад и завязанными в пучок на затылке. Тот поднял свой тяжёлый круглый щит и отвёл в сторону и назад правую руку с зажатым в ней серповидным клинком, фалькатой. Он оскалил зубы, взревел и бросился вперёд. Щиты сшиблись с грохотом, но удар Макрона оказался сильнее. При столкновении он налёг на щит всем своим весом, заставив германца отступить на пару шагов назад. Но тот оказался хорошо подготовленным бойцом и, быстро оправившись от удара, яростно отбил колющий выпад Макрона, отбросив в сторону острие его меча. Реакция и техника боя у него были отличные, но он был натренирован именно для индивидуального боя, один на один, и это его и погубило. Всё его внимание было сосредоточено на Макроне, и только в самый последний момент он заметил угрозу со стороны Катона, напавшего на него сбоку. Катон мощным ударом щита о щит сбил его с ног – германец упал на колени и согнулся, подставив под удар свою широченную спину. Катон, не колеблясь, нанёс удар, вонзив ему клинок между лопаток, распарывая мышцы и рассекая рёбра. Высвободил меч, весь в крови, и сразу повернулся, прикрывшись от новой атаки.
– Отлично сработано, мой милый, – заметил Макрон.
Вокруг кипела схватка, гладиаторы держались твёрдо, сдерживая преторианцев и отражая их удары щитами или парировали их своими клинками, ловко ими орудуя. Тут Катон разглядел их вожака – тот как раз обрушил свой маленький щит на шлем кого-то из преторианцев, отшвырнув того в сторону. Гладиатор рванулся за ним и нанёс мощный секущий удар в незащищённое горло гвардейца, затем тут же выдернул меч назад и чуть присел, осматриваясь в поисках следующего противника. Катон отметил, что на земле уже валялось несколько преторианцев, но всего двое гладиаторов. Лишь латные доспехи и большие щиты спасали пока что гвардейцев от более крупных потерь в этом неравном бою.
– Бой-то проигрываем, – заметил Макрон. – Надо что-то делать. Давай-ка принимать командование.
Катон кивнул, не отводя глаз от поля боя. Это может привлечь к ним ненужное внимание, наверняка найдутся такие, кто удивится, как они легко и привычно взяли на себя управление боем – если, конечно, они выживут в этой схватке.
Макрон набрал полную грудь воздуха и заорал:
– Преторианцы, ко мне! Ко мне!
Катон громким голосом повторил призыв. Ближайшие из их товарищей двинулись к ним, и вокруг них быстро образовалась небольшая группа, плотно сдвинув щиты и прикрывшись ими.
– Сомкнуть ряды! Держать строй! – выкрикнул Макрон. – Не отступать! Помощь вот-вот придёт! Держитесь!
Тигеллин повторил его слова, и на некотором расстоянии от них тут же сформировалась ещё одна такая же группа, ощетинившаяся щитами. Остальные продолжали драться, стоя спина к спине или же ввязавшись в индивидуальную схватку. Катон, стоя рядом с Макроном, высоко держал щит. Глянув вбок, он заметил Фусция, тот тяжело дышал. Глаза опциона были широко открыты, он злобно оскалил зубы. Но, несмотря на столь яростное выражение лица, руки у него тряслись, кончик клинка дрожал и смотрел в землю.
– Так мы выстоим, – сказал ему Катон. – Если будем держаться вместе и сохранять боевой порядок.
Фусций быстро взглянул на него, закивал и сразу отвернулся.
Гладиаторы окружили их группу, но они никак не могли скоординировать свои действия и броситься в атаку одновременно. Вместо этого каждый из них вроде как избрал себе конкретного гвардейца и либо мерился с ним злобными взглядами, либо пытался сделать удачный выпад, чтобы обойти щит и нанести колющий удар. Некоторые делали обманные движения, а потом старались нанести удар. Но всякий раз им мешало то, что по обе стороны от избранной ими цели стояли другие гвардейцы, так что все их попытки оканчивались неудачей. Это был совсем не такой бой, к какому они привыкли, к которому их готовили, и они явно находились в замешательстве. И всё реже атаковали. Катон воспользовался этим и снова призвал их прекратить сопротивление: