— Я бы туда ходить не стал, — сказал Стайлз, и глаза его сузились. — Но мне кажется, что он может бояться восстания. Такие вещи случались — в других городах. Неудивительно, что он старается держать эти опасения втайне! Сразу после ведьмы — восстание рабов! Это наверняка погубит Фаунт-Роял.
— В точности моя мысль. Почему лучше вообще ни с кем на эту тему не говорить.
— Это да. Не хочу разговоров, будто я создаю панику.
— И я тоже. Только… снова мое любопытство, сэр, и простите мне незнание того, что знает такой опытный охотник, как вы… но я бы сказал, что легко сбиться с пути на такой долгой дороге, как отсюда до Флориды. Насколько она далеко на самом-то деле?
— Я бы сказал, сто сорок семь миль по самому прямому пути.
— Самому прямому? — спросил Мэтью и отпил еще глоток. — Знаете, я опять восхищен, сэр. У вас, должно быть, невероятное чувство направления.
— Я горжусь своими лесными умениями. — Стайлз сделал затяжку, чуть запрокинул голову и выпустил дым в потолок. — Но должен признать, что пользовался картой.
— А! — сказал Мэтью. — Вашей картой?
— Не моей. Бидвелла. Он ее купил у торговца в Чарльз-Тауне. Составитель надписывал ее по-французски — сами можете судить, насколько она древняя, — но оказалось, что она точная.
— Случайно вышло так, что я пишу и читаю по-французски. Если вам нужен будет перевод, готов служить.
— Можете спросить Бидвелла. Карта у него.
— А, — сказал Мэтью.
— Ван-Ганди, старый ты козел! — заорал Стайлз на трактирщика не без дружеского добродушия. — Тащи сюда еще рому! И кружку для молодого человека!
— Нет, спасибо, не надо. Я уже свою порцию сегодня получил. — Мэтью встал. — Мне пора.
— Чушь! Оставайтесь, повеселимся! Ван-Ганди снова скоро заиграет на лире.
— Чертовски жаль будет это пропустить, но мне еще надо многое прочитать.
— Вот в этом и беда с вами, законниками, — сказал Стайлз, улыбаясь. — Слишком вы много думаете!
— Спасибо за компанию, — улыбнулся в ответ Мэтью. — Надеюсь, еще увидимся.
— Приятно было с вами познакомиться, сэр. Да… и спасибо за информацию. Можете не сомневаться, что я сохраню ее при себе.
— Не сомневаюсь, — сказал Мэтью и выбрался из задымленного зала наружу раньше, чем смертоносная лира снова вышла из ножен.
По дороге к особняку он перебирал то, что сейчас узнал, как пригоршню необработанных алмазов. Действительно, при удаче и крепости духа он сможет добраться до Флориды. Планирование бегства — набрать провизии, спичек и так далее — будет существенным моментом, и обязательно надо найти и изучить карту. Вряд ли она в библиотеке. Скорее всего она где-то у Бидвелла в кабинете наверху.
Но о чем он думает? Лишиться прав англичанина? Пуститься в путь, чтобы жить в чужой стране? Пусть он знает французский и латынь, но испанский к его сильным сторонам не относится. Даже если он выведет Рэйчел из тюрьмы — первая проблема — и из города — вторая проблема — и доставит во Флориду — третья и самая головоломная проблема, — готов ли он на деле никогда больше не ступить на английскую землю?
И никогда не увидеть магистрата?
Вот еще одно препятствие. Если он действительно преодолеет первые два и уйдет с Рэйчел, то осознание того, что он сделал, может свести магистрата в могилу. Он выпустит из клетки свою ночную птицу ценой жизни человека, который открыл его клетку мрачного отчаяния.
«Вот в этом и беда с вами, законниками. Слишком вы много думаете!»
В доме горели лампы и свечи. Очевидно, веселье еще продолжалось. Войдя в дом, Мэтью услышал голоса из гостиной. Он намеревался беспрепятственно пройти через нее по дороге к лестнице, как чей-то голос его окликнул:
— Мистер Корбетт! Пожалуйста, к нам!
Алан Джонстон только что вышел из столовой, опираясь на свою трость, а рядом с ним — седобородый мужчина, в котором Мэтью предположил главного актера труппы. Оба они были одеты к обеду — Джонстон определенно лучше балаганщика — и держали в руках по кубку вина. Учитель украсил лицо белой пудрой, как в тот вечер, когда прибыли Мэтью и магистрат. Он казался сытым и довольным, что указывало на недавнее перенесение ужина из столовой в гостиную.
— Этот молодой человек Мэтью Корбетт — клерк магистрата, — объяснил Джонстон своему спутнику. — Мистер Корбетт, это мистер Филипп Брайтмен, основатель и ведущий актер театра «Красный Бык».
— Очень приятно! — прогудел Брайтмен, демонстрируя бас, способный поднять покойника на кладбище.
Он пожал Мэтью руку так энергично, что мог бы помериться силой с кузнецом, но сам он был худощав и не особо внушителен, хотя имелся вокруг него этакий повелительный театральный ореол.
— Очень рад познакомиться. — Мэтью высвободил руку, подумав, что сила Брайтмена закалилась верчением сурового колеса между шестами передвижных театров и нехваткой еды на столе. — Я так понял, что ваша труппа приехала несколько рановато.
— Да, рано. Наши гастроли в двух других поселках были… гм… отменены, увы. Но сейчас мы счастливы оказаться среди столь ценимых друзей!
— Мистер Корбетт! — Уинстон выплыл из гостиной с бокалом вина в руке. Он был чист, выбрит, спокоен, улыбчив и одет в безупречный темно-синий костюм. — Составьте нам компанию и познакомьтесь с мистером Смайтом!
Тут же за спиной Уинстона нарисовался Бидвелл, спеша внести свои два пенса.
— Уверен, что у мистера Корбетта есть дела наверху. Мы не должны его задерживать. Я ведь прав, мистер Корбетт?
— Ну, я думаю, ему следует хотя бы зайти и поздороваться, — настаивал Уинстон. — И бокал вина выпить.
Бидвелл посмотрел на Мэтью хмуро, но произнес без малейшего следа неудовольствия:
— Как хотите, Эдуард.
После чего вернулся в гостиную.
— Пошли, — поторопил Джонстон, хромая мимо Мэтью и опираясь на трость. — Бокал вина для пищеварения.
— Я по горло налит яблочным сидром. Но могу я спросить, кто такой мистер Смайт?
— Новый помощник режиссера в «Красном Быке», — пояснил Брайтмен. — Только что прибыл из Англии, где отлично выступал в театре «Крест Сатурна», а до того — в труппе Джеймса Прю. И еще я хочу из первых рук услышать про ведьму. Пошли, пошли!
Мэтью не успел извиниться и уйти — поскольку у него действительно было дело наверху касательно некоей карты на французском языке, — как Брайтмен ухватил его за локоть и повел в гостиную.
— Мистер Дэвид Смайт, мистер Мэтью Корбетт, — объявил Уинстон, показав рукой на каждого. — Клерк магистрата, мистер Смайт. Это он прочел ведьме обвинительный приговор.
— В самом деле? Очень интересно. И страшновато, да?
Смайтом оказался тот самый молодой блондин, которого Мэтью видел рядом с Брайтменом на козлах переднего фургона. У него было открытое дружелюбное лицо, улыбка показывала, что он одарен полным ртом здоровых белых зубов. Мэтью определил его возраст лет в двадцать пять.