— Ну… — Адамс кисло скривился. — Может, согласен.
— Что-нибудь еще? — спросил Мэтью у девочки, и она покачала головой. — Тогда хорошо. Суд благодарит вас за ваше свидетельство.
Вайолет и ее отец вышли из камеры. Перед самым выходом девочка со страхом глянула на Рэйчел, которая сидела, согнувшись и приложив ладонь ко лбу.
Когда эти двое ушли, Вудворд стал заворачивать кукол обратно в белую ткань.
— Я полагаю, — прошептал он, — что все остальные свидетели покинули город. В силу этого… — Он остановился прочистить горло, что оказалось трудной и мучительной работой. — В силу этого наш суд окончен.
— Погодите! — Рэйчел встала. — А мое слово? Разве мне не дадут возможности говорить?
Вудворд посмотрел на нее холодным взглядом.
— Это ее право, сэр, — напомнил Мэтью.
Магистрат продолжал заворачивать кукол.
— Да-да, — сказал он. — Конечно, ее право. Что ж, говорите.
— Но вы же уже вынесли решение? Разве нет? — Она подошла к решетке и вцепилась в прутья.
— Нет. Сначала я должен прочесть протокол, когда буду в состоянии это сделать.
— Но это же только формальность? Что я вообще могу сказать, чтобы убедить вас: я не виновна во всей этой лжи?
— Не забывайте, — сказал ей Мэтью, — что свидетели клялись на Библии. Я бы поостерегся называть их лжецами. Тем не менее…
— Тем не менее — что? — просипел Вудворд.
— Я думаю, что есть некоторые пробелы в деталях в показаниях мистера Бакнера и мистера Гаррика, которые следует принять во внимание. Например…
— Избавь меня, — поднял руку Вудворд. — Я не буду сегодня это обсуждать.
— Но вы согласны со мной, сэр?
— Я пойду лягу. — Взяв сверток под мышку, Вудворд оттолкнул кресло и встал. Кости заболели, голова закружилась, и он ухватился за край стола, ожидая, чтобы головокружение прошло.
Мэтью тут же тоже вскочил на ноги, готовый подхватить магистрата, чтобы он не упал.
— Кто-нибудь придет вам помочь?
— Я надеюсь, меня ждет карета.
— Мне выйти посмотреть?
— Нет. Не забывай, ты пока что заключенный.
Вудворд настолько изнемог, что ему пришлось закрыть глаза на несколько секунд; голова его склонилась к груди.
— Я настаиваю на своем праве говорить, — потребовала Рэйчел. — Что бы вы там ни решили.
— Тогда говорите.
Вудворд боялся, что у него снова закладывает горло, и ноздри тоже почти закрылись.
— Это какой-то злобный заговор, — начала она, — с целью выставить меня убийцей или доказать, что я наводила порчу и делала кукол или что совершала такие грехи, в каких меня обвиняют. Да, я знаю, что свидетели клялись на Библии. Я не могу понять, зачем или как они создали подобные истории, но если вы дадите Библию мне, я тоже на ней поклянусь!
К удивлению Мэтью, Вудворд взял Святую Книгу, неуверенными шагами подошел к решетке и передал том в руки Рэйчел.
Она прижала книгу к груди.
— Клянусь этой Библией и каждым ее словом, что я никого не убивала и что я не ведьма! — Глаза ее горели тревогой пополам с торжеством. — Видите? Вот! Вспыхнула я огнем? Закричала от того, что у меня сгорели руки? Если вы придаете такое значение сказанной под клятвой на Библии правде, не должны ли вы так же ценить мое отрицание?
— Мадам, — устало прошептал магистрат, — не умножайте свои богохульства. Ваше умение запутывать дело весьма велико, в этом я отдаю вам должное.
— Я держу Библию! Я только что поклялась на ней! Хотите, чтобы я ее поцеловала?
— Нет. Хочу, чтобы вы ее вернули.
Он протянул руку. Мэтью увидел, как ярко вспыхнули гневом глаза Рэйчел, и на миг он испугался за магистрата. Но тут Рэйчел отступила от решетки, раскрыла Святую Книгу и с совершенно мертвым лицом начала методически выдирать из нее пергаментные страницы.
— Рэйчел! — выкрикнул Мэтью, не успев подумать. — Не надо!
Вырванные страницы Слова Божьего опускались на солому у ее ног. Она глядела в глаза магистрату, совершая это невиданное богохульство, будто вызывая его ей помешать.
Вудворд выдержал ее взгляд, только желвак ходил у него на скуле.
— Теперь, — прошептал он, — я вижу вас ясно.
Она выдернула еще страницу, дала ей упасть, потом просунула Библию между прутьями. Вудворд не сделал движения подхватить изуродованную книгу, которая упала на пол.
— Ничего вы не видите, — сказала Рэйчел, и голос ее дрожал от эмоций, которых она не позволяла себе выразить лицом. — Почему не поразил меня Бог смертью на месте?
— Потому что, мадам, Он поручил это мне.
— Если бы я в самом деле была ведьмой, Бог ни за что не допустил бы такого поступка!
— Только злобный грешник мог его совершить, — сказал Вудворд, демонстрируя достойное восхищения самообладание. Он наклонился, поднял книгу, у которой был разорван корешок.
— Она не в себе, сэр! — сказал Мэтью. — Она сама не знает, что делает!
На это Вудворд повернулся к своему клерку и сумел с жаром произнести:
— Знает! Бог мой, Мэтью? Неужто она тебя ослепила?
— Нет, сэр. Но я думаю, что этот акт должен быть оправдан крайним напряжением души.
У Вудворда челюсть отвалилась, серое лицо обвисло. Он почувствовал, будто весь мир завертелся вокруг него, и понял, что эта женщина в самом деле околдовала его клерка до потери самого страха Божьего.
Потрясение на лице магистрата не ускользнуло от взгляда Мэтью.
— Сэр, она действительно в трудных обстоятельствах. Я надеюсь, вы это учтете при рассмотрении данного инцидента.
На эту мольбу Вудворд дал единственный ответ, который мог дать:
— Собирай свои бумаги. Ты уходишь отсюда.
Теперь потрясен был Мэтью.
— Но… но я же должен отбыть еще одну ночь своего срока.
— Я тебя прощаю! Собирайся!
Мэтью увидел, что Рэйчел отодвинулась обратно в темный угол камеры. Он разрывался между желанием выбраться из этой мерзкой дыры и пониманием, что если он выйдет сейчас из тюрьмы, то вряд ли уже увидит Рэйчел до утра ее казни. А столько было еще вопросов, которые надо задать и на которые найти ответ! Он не мог это дело так оставить, иначе, наверное, оно будет преследовать его до конца его дней.
— Я останусь здесь и отбуду свой приговор, — сказал он.
— Что?
— Я остаюсь здесь, — хладнокровно заявил Мэтью. — Одна ночь не будет иметь последствий.
— Ты забываешься! — Вудворд готов был упасть в обморок. — Я требую от тебя повиновения!