Что будет, если я расскажу М., что ужинал с женщиной, которую видел в Коллиуре? Может быть, М. во всем признается и попросит о помощи? Или предложит другое объяснение всему происходящему?
А вдруг Леанн все перепутала? Вдруг она ошиблась?
Так много вопросов, и так мало времени, чтобы представить все возможные варианты развития событий. Мне оставалось одно — довериться своей интуиции.
— Нет, я еще не ужинал, — произнес я.
Шаг сделан — обман начался.
Та же самая официантка проводила нас к тому же самому столику. Лицо у нее было невозмутимым. Чего не скажешь о других посетителях. Кое-кто из них замер с вилкой у рта. Женщина в красном платье неодобрительно нахмурилась, а ее муж, напротив, подмигнул мне. Еще бы: сначала тет-а-тет с полуобнаженной брюнеткой, затем ужин при свечах с сексапильной блондинкой. Тот еще казанова.
— Вы желаете винную карту, сэр? — спросила официантка.
— Почему бы тебе не выбрать? — Я передал карту М. На то, чтобы снова прочитать все эти названия, у меня не было сил.
М. уткнулась в карту. Наблюдая за ней, я испытывал что-то сродни восхищению. Судя по всему, она находится под сумасшедшим давлением, а если она и вправду заявила своим боссам, что готова выйти из игры… Вот откуда ее перепады настроения. Каким же я был дураком, когда думал, что она всерьез переживает из-за рыб.
— Ты будешь закуску? — спросила М., и мой желудок заныл.
— Нет, — ответил я. — Я съел слишком много орешков с аперитивом.
— Тогда что ты будешь? — спросила она, и я заставил себя смириться с предстоящими пытками.
— Только салат. Я не очень хорошо себя чувствую. — Это было единственной правдой, которую я сказал М. за весь вечер.
— И сколько же аперитивов ты выпил? — игриво взглянула она на меня.
— Как минимум, три бокала муската… — Я постарался выглядеть виновато. — А за обедом мне попались не очень свежие кальмары. — И снова ложь.
— Жаль… Потому что я хочу съесть что-нибудь большое и кровавое.
Это игра воображения или у нее в глазах действительно промелькнуло что-то убийственное?
— А мне казалось, ты первый кандидат на вегетарианство, — сказал я. — Эколог, работающий в Лондоне, студенческое прошлое и все такое… — Говоря это, я внимательно следил за ней.
— Нет, — ответила она. — Сейчас вообще стало значительно меньше вегетарианцев. С тех пор как появилось органическое мясо. А потом, британцы в наше время увлечены настоящим вкусом продуктов, ты не находишь?
Прекрасный увиливающий ответ, подумал я. Как и все ее ответы.
— Большой сочный стейк приведет меня в нужное настроение. — Она наклонилась поближе. — Сегодня я буду охотником, а ты добычей. Я жажду твоей плоти…
Видимо, от ужаса я побледнел, потому что она обиделась:
— Разве ты не жаждешь моей плоти?
— Конечно, конечно, — быстро сказал я. — Просто я себя чувствую немного, ну, сама понимаешь…
Она посмотрела на меня изучающе:
— Да, ты действительно выглядишь бледным. Как в тот день, когда тебя арестовали. Тебя здесь случайно никто не арестовывал? — Она засмеялась, и вдруг глаза ее сузились. Шутка превратилась в серьезный вопрос.
Я выдавил из себя смешок.
— Давай закажем вина, по-моему, мне нужно напиться.
— Вот это правильно.
М. подозвала официантку и заказала бутылку розового с île des Embiez. Мне показалось, что официантка едва не ляпнула: «А, любимое вино месье…»
Моя подруга действительно была голодна. Она сожрала стейк с кровью, картофельное пюре с трюфелями, фруктовый мусс и целую гору миниатюрных печенюшек с кофе. Я же ковырялся в зеленом салате.
Перед тем как пойти в номер, М. предложила прогуляться по острову.
— Здесь так спокойно, — сказала она. — Такое чувство, что мы в миллионе световых лет от всех жизненных проблем.
Знала бы она, что ее проблемы прячутся за каждым кустом на острове.
— Давай пройдемся по берегу. Темно, и никого нет поблизости. — Она обняла меня за талию. — Мы могли бы заняться любовью на камнях.
Спору нет, в другое время это привело бы меня в восторг, но мысль о том, чтобы трахаться под наблюдением французских полицейских, спугнет чье угодно либидо.
— Давай же, милый, — проговорила М., потянув меня за руку.
— О господи, — промычал я, схватился за живот и постарался позеленеть. — Извини. Это все кальмары. И вино.
Я повернулся и побежал к гостинице, прихрамывая, как человек, чьи внутренности со всех сторон внезапно подверглись атаке зловредных бактерий.
6
Такого светло-голубого неба я не видел никогда в жизни. Оно было почти прозрачным, и любого производителя краски засудили бы, посмей он назвать этот цвет голубым. На гладком фоне, как мазок на картине фовиста, красовался длинный край ананасово-желтого облака, края которого были подернуты оттенком коралла.
До рассвета оставалось несколько секунд. Я сидел на первом утреннем пароме, дрожа от холода и от мысли о том, что я сотворил.
Я смылся. Поступок, которого я не совершал с тех самых пор, как был студентом. (Тогда пришлось смываться из-за того, что я задолжал месячную плату за квартиру, владелец которой отказался починить отопление в середине февраля.)
Я оставил М. записку, извиняясь за вчерашнее и за внезапное бегство. Вечером я проглотил все таблетки от живота, любезно предоставленные отелем, и совершил шумный поход в ванную комнату, чтобы выплюнуть их, пока они не нанесли мне вреда. Бедная М., она так и не получила веселую ночь, на которую рассчитывала.
В записке я объяснил, что посреди ночи мне позвонила рыдающая Элоди и я пообещал ей сесть на первый же паром, чтобы приехать и разобраться с ее проблемами. Я попросил М. позвонить мне, как только она проснется, хотя и не был уверен, что меня хватит на то, чтобы ответить на звонок. Больше всего мне хотелось плюнуть на Сен-Тропе и прямиком отправиться в ближайший аэропорт. На второй странице моего паспорта написано: Ее Величество велит всем, кого это касается, оказывать обладателю сего документа помощь и защиту в тяжелые времена. По мне, для «Эр-Франс» наступил идеальный момент, чтобы прислушаться к просьбе старушки и найти место на первом же вылетающем из Франции самолете.
Паром отошел от причала, и я бросил виноватый взгляд на окно комнаты, которую только что покинул. Оно было темным. М. все еще спала и видела либо рыб, находящихся под угрозой исчезновения, либо президента, которому грозило то же самое. Возможно, когда-нибудь я узнаю, кто она на самом деле: англичанка или француженка, ученая или агент по найму киллеров, — но на данный момент это не имело значения.
Судно набирало скорость. Я дотронулся до паспорта у себя в кармане, пытаясь убедить себя, что путь для побега все еще открыт.