Над моей головой пролетела стрела, а я пригнулась, наверное, через день после того, как это произошло, чувствуя себя той самой «девчонкой», какой меня обзывали эти двое мерзавцев. Но это я рассказываю только для того, чтобы вы лучше представили, как все было.
Ланселот вскочил на ноги, как скрученная пружина, с холодностью хорошо обученной охотничьей собаки, столкнувшейся с медведем, — только вот на месте медведя оказались двое до зубов вооруженных ютов.
Однако я все же не забыла о нашем первоначальном плане, и потому со всех ног бросилась к конюшне.
До лошадей было шагов сто, а разум мой опережал меня на бегу. Неужели я и вправду сумею лишить жизни двух сосунков, которым еще и двадцати не исполнилось? Я пыталась разжечь в себе боевой огонь, но добилась только того, что меня еще сильнее стала мучать совесть.
Пьяные юты были ничуть не лучше, но все-таки они были вооруженными воинами, вот-вот, и что они натворили, во что превратили мой любимый Харлек! Эти дети?
На полпути до мальчишек, я пригнулась и спряталась за светло-серым пони. «Я их спугну, — думала я. — И это будет ужасно. Тогда нам не сдобровать. Если Ланселот решил, что мальчишек следует заколоть.., то пусть сам это и делает».
Я быстро обернулась, чтобы удостовериться, что Этот Мальчишка жив и здоров.
А он словно в землю врос — ну как будто Зевс превратил его в рябину. Посмотрел на ютов, потом на Ланселота, потом — на меня. В нерешительности… Что ж.., когда мы наконец будем с ним вместе, я с этим разберусь. Может быть, мне все же удастся растопить лед в его сердце.
Он явно хотел сдвинуться с места, но не решался, потому что каждое из направлений казалось ему неверным! Тут я и сама застыла, обратилась в статую — так, словно Корс Кант вдруг стал Медузой, а у меня не было волшебного щита.
— Корс Кант! — позвала я его и поманила к себе.
Он смотрел на меня. Ну что он, к земле прирос? Ведь бард — не воин, так чего медлить? Бежал бы скорее ко мне и спрятался у меня за спиной!
А он вместо этого сжал кулаки и застыл, не шевелясь, совершенно беспомощный, рядом с принцем.
Я гневно возопила. Что я могла поделать? Мне бы теперь ни за что не поспеть назад вовремя! Оставалось только продолжать начатое дело.
Я пригнулась и помчалась с такой прытью, что обогнала бы и доброго арабского скакуна, и с полсотни пони. «Матерь Божья, — молилась я. — Пусть все получится, как мы задумали! Пусть они и вправду дорожат конями сильнее, чем этими двумя несчастными, угодившими в засаду!» Вы, конечно, понимаете, я не то чтобы так уж сильно переживала за то, что может стрястись с Этим Мальчишкой. Что мне за дело до него? Просто.., ну жалко все-таки, если бы такой молодой парень лишился жизни из-за дурацкой мужской показной храбрости. Видите? Я вам все-все рассказываю, чтобы все было честно!
Я превратилась в самую настоящую Маху, а может, в Горгону, бросившись прямо на мальчишек-конюхов. Волосы мои были перепачканы черной липкой грязью, в них застряли мелкие белые камешки, а вопила я почище демона из Ануфина!
Первый конюх попятился, и его синие глаза стали здоровенными, словно мельничные жернова, а еще — это я вам Королевской Кровью клянусь: его соломенно-желтые волосы стали цвета слоновой кости и вдруг легли крутыми завитками, его всего скрутило — и, похоже, парализовало на всю оставшуюся жизнь. Он бросился ничком на землю, закрыл затылок руками, ну и естественно, выпустил из рук поводья. Кони не преминули воспользоваться нежданно обретенной свободой.
А вот второй конюх оказался сущим гранитом, если первого я бы сравнила с мыльным камнем. Он был немножко посимпатичнее — ну это, конечно, если вам нравятся волосы цвета овса. Он расправил плечи и принял мой удар так, как подобает мужчине.
Увы, в том, чтобы быть женщиной, есть свои недостатки. Ну, к примеру, я уступала этому конюху весом фунтов пятьдесят. А я же — не моя тетушка Гвенабви — про нее говорят, будто она коров через плетень на пастбище переносит.
Я ударилась о мальчишку-конюха, словно картофелина о каменную статую, но все же успела обхватить его рукой за талию, развернулась и оказалась у него за спиной. А потом я подставила ему подножку и повалила на спину, сама оказавшись при этом внизу. Шум от нашего падения вышел такой, как если бы ночью, когда вы изо всех сил стараетесь уснуть, где-то в доме вдруг рухнула бы пирамида составленных вместе щитов.
Я обхватила конюха руками и ногами — со спины ни на что лучшее я не была способна — и врезала ему каблуком между ног.
Да, больно ему пришлось, и никакого удовольствия от пребывания в объятиях красивой девушки он не испытал. Он выкрикнул какое-то варварское ругательство, а я, как ни старалась освободить лошадей, никак не могла отогнать их от нас, сцепившихся в смертельной схватке. Глупые лошади преспокойно жевали травку и никуда бежать не собирались.
На краткий миг мне удалось бросить взгляд в ту сторону, где уже завязалась потасовка. Юты стояли и опасливо поглядывали на Ланселота — видимо, признали его. Они выкрикивали угрозы и потрясали мечами. Ланселот в ответ взревел и показал ютам свои здоровенные кулачищи. А я вспомнила о своих двоюродных братцах Брэдуэне и Сиане. Они, бывало, устраивали соревнования: кто кого переписает, и меня уговаривали судить эти турниры.
Этот Мальчишка встал за спину принца — ну хоть это сообразил, слава Богу! Но оба они, похоже, напрочь забыли о лошадях. Нет, правда!
— Корс Кант Эвин! — прокричала я. — Вспомни о нашем замысле! Помоги мне! Отпусти лошадей!
О нет.., с таким же успехом я могла бы вопить в духовку печки, благодаря ее за все хорошее. Но тут вскрикнул мой соперник, и я была вынуждена отвернуться от Этого Мальчишки.
Издавая боевые кличи, Кей и Бедивир наконец присоединились к потасовке. Как они вопили, я слышала, но самих их не видела. Не в силах отцепиться от своей жертвы, я перевернула его лицом к земле, чтобы хотя бы иметь возможность оглядеться по сторонам. Несколько ютов стояли и наблюдали за ходом драки, как за боем гладиаторов. Нет, какая наглость! Понятно — они не желали обесчестить своих соотечественников, ведь, присоединись они к ним, бой сразу бы стал неравным.
Я снова нанесла мальчишке-конюху запрещенный удар между ног. Лошади лягались, ржали, но разбегаться упорно не желали. У меня было полное ощущение, что они делали ставки — кто из нас победит. Я попыталась лягнуть жеребца, но промахнулась — лиг на пять.
И тут, словно камни, пущенные из баллисты, рядом с нами оказались Кей и Бедивир, а следом за ними — до той пор отдыхавшие юты. И тут Кей наконец (засранец он, конечно, порядочный, но хвала ему за догадливость) понял, в чем состоял наш замысел.
— Держи ублюдков! — крикнул он Бедивиру, а сам ощутимо ткнул жеребца в круп острием боевого топора.
Я вам честно скажу: никогда я не верила россказням Этого Мальчишки про Пегаса — не верила до этого самого мгновения. Тут я своими глазами увидела, что лошади, оказывается, умеют летать. Здоровенный боевой конь взлетел футов на пятнадцать и, заметьте, безо всякой там магии Мирддина — крутанулся в воздухе, приземлился и поскакал в сторону Уэссекса во всю прыть, по пути перескакивая через невысокие домишки.