К тому времени как я добрался до бара на улице Оберкампф, они уже вовсю кутили. Бар представлял собой достаточно заурядное заведение, непонятно по какой причине облюбованное именно молодежью. А соседнее, подмигивающее прогуливающимся навороченной подсветкой, наоборот, пустовало.
— Пол! Твоя очередь угощать! — прокричал Боб, самый шумный из этой громогласной компании, завидев меня метра за два.
Блондин, выше меня ростом, он казался гигантом с практически бесцветными бровями. Вместе с остальными Боб стоял у стенки серовато-бежевого цвета, отделяющей вход от зала.
Я пробрался сквозь пелену дыма и, нащупав портмоне, сказал:
— Без вопросов. Что пьем?
Потом я по очереди поприветствовал рукопожатием Боба, Йена, преждевременно лысеющего йоркширца, и Дейва, лондонца, никогда не стирающего со своего смазливого личика улыбку.
— Всем по пиву, а дамам — что они предпочитают, — прогремел Боб.
— Дамы?
Боб чуть отпрянул, и моему взору предстали три девушки, каждой чуть за двадцать, до сего момента прятавшиеся за стеной из спин трех англичан.
— Леди, познакомьтесь — это Пол, — торжественно произнес Дейв.
Девушкам он предоставил возможность назвать себя самостоятельно. Думаю, он просто забыл их имена.
— Флоранс, — начала миниатюрная, но фигуристая девушка, наполовину индианка; у нее были длинные, отливавшие шелком волосы и соблазнительный пупок.
— Вивиан.
Так звали рослую блондинку с глазами коньячного цвета, в чьей внешности было что-то восточное.
— Мари, — представилась темнокожая девушка крепкого телосложения, но с тонкой талией.
Типичное для Парижа смешение наций. И, как типичные парижанки, все они по очереди наклонились, чтобы дать мне возможность чмокнуть их в обе щечки. Только Мари, скорее, поцеловала меня сама, чем просто подставила щеку для приветственного поцелуя.
— Эй, девчонки, не увлекайтесь Полом, — вмешался Дейв. Похоже, он положил глаз на Мари.
— Да нет же, он гей, наш Пол, — во всеуслышание заявил Иен, — живет в квартале Марэ!
Представители английской нации разразились хохотом, в ту же секунду прерванным Мари:
— Нет, хон не гей, ваш Поль. Йя спала с хим однажды. — Похоже, я один был ошарашен ее признанием.
Боб заржал, заметив мою растерянность:
— Да ладно, Пол, давай расскажи нам все, как было, — настойчиво требовал он.
Я поднял руки вверх, не зная, что сказать.
— Я… э… — Ровно столько мне было известно самому.
— Пачему ты сбежал дем утром, Поль? Ты не аанглиский джентльмен, да? — Мари шепнула что-то своим подружкам на ухо, и они засмеялись.
До меня дошло. Раскрыв от удивления рот, я взглянул на ее волосы, теперь черные как уголь, а не осветленные дальше некуда, какими они были в то утро, что я проснулся в ее кровати несколькими месяцами раньше.
— Сделал свое дело и смылся, так? — Дейв покровительственно дотронулся рукой до накачанного предплечья Мари.
— Сделал дело? Ага! Десят менуут, а потом спать.
Теперь надо мной ржали все шестеро, а мне хотелось напиться пуще прежнего.
— Да, мне жаль, Мари. Это было… было…
— Тогда ты так спишил, что сейчас даже не узнавал меня.
— Да уж, тогда я и правда не особо всматривался в твое лицо.
Девушки в ужасе ахнули, а парни продолжали ржать.
— Ну, ты понимаешь, о чем я, — сказал я.
— О да! Служебный вход, так, Пол? — улюлюкая, вставил Боб.
— Наклонись и дотронься до кончиков пальцев, — добавил Дейв.
Я решил, что пора идти за выпивкой. Пробираясь к барной стойке, я размышлял, что за суицидальный инстинкт движет мной. Мне хотелось напиться до состояния, близкого к тому, что повлекло за собой роковую ошибку, в самом начале испортившую отношения с Алексой.
— Все французские мужики слегка женоподобны, — во все горло орал Боб, когда я возвращался к столику с подносом, уставленным бокалами: пиво для мужчин, вино для Флоранс, джин-тоник для Вивиан и — о ужас! — двойная порция рома для Мари.
Физические данные Боба позволяли ему такие вольности — он мог не переживать, если кто-то из примерно двадцати присутствующих французских мужчин поймет его. Как раз парочка из них, в крутых рэперских прикидах, похоже, жутко обиделась, но Боб заговорил только громче, желая поддразнить.
— Некоторые из них даже носят сумочки.
— Des sacs à main [130] — нахмурившись, спросила Мари. Девушки принялись обсуждать, что Боб имеет в виду.
— Да, что-то типа маленьких кожаных чемоданчиков с ручкой и ремешком. Такого размера, чтобы можно было положить туда удостоверение личности, немного сыра и пачку сигарет.
— Ну, такие обычно носят люди в возрасте, — вставил я. — За пределами Парижа. Я видел таких в маленьких провинциальных городках.
— Oui! — Флоранс поняла, о чем это мы, и объяснила подружкам, что речь идет о сумочках величиной с кошелек.
— Да, эдо пожилые мужчины, — согласилась Мари. — Эдо значит не женоподобны, эдо значит, они старые. У старых аангличан грууди, как у меня, но они не женственны, каак я. — Она приподняла свои и без того пышные груди и повернулась в мою сторону.
Из вежливости я отвел взгляд. В моих планах далеко не значилось вновь проснуться в ее постели, и я обрадовался, заметив, как взор Дейва постепенно ползет вверх, стремясь к вожделенной встрече с выступавшими из-под футболки сосками.
Стоило Бобу оторваться от бокала пива, наполовину опорожнив его, он тут же поспешил вернуться на свою импровизированную трибуну:
— Ну а что вы скажете насчет их имен? У них имена похожи на женские. Например, Мишель и… и… как зовут твоего босса, Пол?
— Жан-Мари.
— Да уж… парня зовут Мари! Чудаки, или кто они?
— Ага, — согласно кивнул Дейв. — Ты никогда не встретишь британца с наполовину женским именем. Боба здесь назвали бы Бобби-Джейн.
— Бобби-Сью, — предложил свой вариант Иен, заливаясь смехом от сущей нелепости — волосатый, здоровенный бугай носит женское имя. Но девушек, похоже, начинало доставать, что какие-то иностранцы так рьяно критикуют местных конкурентов.
— Имена, говорите? Ха! Каак Шон Коннери? По-французски его фамилия значит «ерунда», [131] — решила вставить свое слово Мари.
— А мой бывший… хон далек от женственности, — присоединилась Вивиан. — Огроманая проблема у нехо была. Всегда по две-дри девушки.