Дабы проиллюстрировать этот тезис, мисс Соедхоно подходит к экрану и касается стекла длинным ногтем указательного пальца, демонстрируя один пример, затем другой. Длинная юбка, которая в те три или четыре шага, коими мисс Соедхоно достигла экрана, облекала изгибы ее спины недолговечным мерцанием и тенями шелка, теперь свисает самым непроницаемым образом.
— В кокосе, — сообщает мисс Соедхоно, вновь поворачиваясь лицом к аудитории, — источающая соки ткань располагается на самых оконечностях латеральных ответвлений соцветия, вблизи надреза, из которого исходит сок. Вам, разумеется, любопытны анатомические различия между сочащимися и обычными ветвями. Да, я вижу, любопытны. Различия можно увидеть вот на этом слайде, они помещены здесь бок о бок. Сочащиеся шипы отличаются высокой концентрацией комковатых сосудов. Взгляните на сочащиеся шипы, джентльмены. Почти все сосуды уже закрылись.
Теперь уж по всей аудитории все большее и большее число мужчин уступает неодолимому искушению. Температура в зале поднялась до уровня непереносимого, древние кондиционеры начинают жалобиться, оплакивая бесплодность своих усилий саднящими слух «ар-ар-ар». Кислород давно сгинул в легких собравшихся, пожранный их кровью, и теперь в воздухе сгущаются вездесущие хлоргидрат алюминия, алкоголь, гидроксипропилцеллюлоза и прочие составляющие химически дезодорированных подмышек, а с ними — выбросы двуокиси углерода и миазмы феромонов.
Однако на мисс Соедхоно все это, похоже, никак не действует; атласная кожа шеи ее не отливает блеском испарины, лоб гладок и света не отражает, мягкие черные волосы нисколько не липки. С самого начала презентации она не проявляла ни малейшего интереса к стакану воды, стоящему справа от нее на столике, и даже губ ни разу не облизала — губ, чья лоснистость ничуть не уменьшилась. Она говорит и говорит, минута за минутой, не запинаясь, не колеблясь в поисках нужного слова, не сбиваясь с дыхания, даже когда выговаривает фразы, в которых счет слогов идет на десятки. Теперь мисс Соедхоно начинает рассказывать об опылении и взгляд ее остается ровным, держащимся на одном, неизменном уровне, уровне умоляющих глаз слушателей, а все, что волнуется ниже, она оставляет без внимания.
— Возможные недостатки использования природой пыльцовых сумок таковы, — произносит она. — Использование поврежденных сумок, или тех, у которых отверстия сит чрезмерно велики, отчего они пропускают комочки пыльцы или покрытых пыльцой клещей; ненадежность крепления устья сумки к столбику, отчего во время активной женской фазы сумки раскрываются на слишком долгое время; неспособность к должному охолащиванию. У карликовых кокосов всегда наличествует небольшое число цветков обоеполых, содержащих и пестики, и тычинки. Мы провели выборочный обзор двухсот желтых карликов «Ниас», и на сорока четырех пальмах обнаружили по меньшей мере один цветок-гермафродит, а это, согласно эмпирическому правилу, означает, что двадцать семь процентов карликовых пальм «Ниас» являются полигамо-двуполыми. Вы понимаете угрозу, которую это составляет для программы селекции.
Один из мужчин начинает испускать негромкие, ритмичные звуки, однако соседи с обеих сторон пинают его локтями. Если страсть, их пожирающую, утаить уже невозможно, так пусть она хотя бы остается беззвучной.
— Проблема, — поясняет мисс Соедхоно, — состоит в том, что в период охолащивания гермафродиты в большинстве своем остаются не замеченными, сходят за женские цветки. Нам, селекционерам, следует сохранять бдительность и принимать все необходимые меры еще до того, как совершится оплодотворение.
Похожий на птичку лакей в белой тужурке, — такие любил Неру, — вступает в зал и аккуратно составляет на столик, рядом с нетронутым мисс Соедхоно стаканом воды, два новых предмета. Мужчины негромко ропщут, вглядываясь сначала в мерцающее мачете, а после в тяжелый, волосистый кокос, улегшиеся один близ другого.
— Каждый мужской, — продолжает мисс Соедхоно, когда ассистент ее неслышно удаляется, — каждый женский и каждый двуполый цветок содержит шесть околоцветников, или долей. Все, о чем вам следует знать, джентльмены, управляется их тройками. Три внешних пучка образуют мутовку, три внутренних — венчик. В кокосе мы сталкиваемся также с тремя разновидностями почкосложения, при которых члены нераскрывшихся цветков лишь соприкасаются, не налегая один на другого; это: во-первых, створистое; во-вторых, нахлестное; и в-третьих, извивистое.
Голос мисс Соедхоно, хоть он и остается спокойным, холодно модулированным, каким-то образом возвышается, покрывая все нарастающее «ар-ар-ар» кондиционеров, размеренный скрип металлических стульев, разнобой мужских стенаний и покряхтываний.
— Отдельные мужские цветки, — признает она, полузакрывая глаза и слегка клоня голову набок, — могут быть бесчерешковыми, маленькими, однако крупная агрегация их шипов с выступающими лепестками и обладающими легким окрасом тычинками увеличивает притягательность початка. Женские же цветки, пребывающие в состоянии восприимчивости, предлагают прекрасные вместилища для оседающей в них пыльцы. Выступающие наружу части завязей, расположенные вблизи рыльцевых окончаний, покрыты яркими трихомами, неотвратимо влекущими насекомых любых родов.
— О Господи, — хрипло вскрикивает кто-то в аудитории.
— Заткнись, — шипит кто-то другой. Шарканье ног, скрежет стульев, пыхтение, все это сливается в назойливый шум, кондиционеры хрипят все громче и вдруг умолкают, точно газонокосилка, ножи которой впоролись в валун, отчего внутри у нее все поломалось. И по залу, в котором и так-то нечем было дышать, проплывает незримая волна добавочного тепла.
Мисс Соедхоно скашивает глаза на мачете, и кто-то в зале вскрикивает: «Да!», — однако она не делает к столику ни шага, ей нужно было лишь увериться, что священные символы покоятся на отведенных им местах. Нетерпение публики на ее презентации нисколько не сказывается; энтузиазму, даже отчаянному, не по силам изменить неуклонное чередование логических построений, упорядоченное шествие аргументов, благопристойную непостижимость науки. Мисс Соедхоно приоткрывает рот, облизывает верхние зубы, оставляя непотревоженной глянцевитую патину помады, и продолжает: «Когда молодой початок кокоса, все еще плотно запеленутый в свой покров, достигает должной стадии зрелости, из него добывают сладкий сок, называемый „молочком“, или „тодди“. Сок этот получают, взрезая один из органов пальмы. Какой именно, — зависит от вида. К примеру, в случае Cocos nucifera и Caryota urens, цветоносную часть початка нарезают, чтобы экстрагировать сок, тонкими ломтиками. У Arenga pinnata и Nypa fruticans молочко дает цветоножка, расположенная под шипастым участком початка. У Corypha elata гигантский початок вспарывают в том месте, где развивается первое ветвление и тодди истекает оттуда. Что же до Phoenix sylvestris, у них часть нежного початка лишь разделяют и из него просачиваются на поверхность струйки белого молочка. Свежее, сладкое тодди содержит от двенадцати, запятая, пять до семнадцати, запятая, пять процентов сахарозы и от шестнадцати до двадцати процентов твердых веществ. Таким образом, тодди, помимо того, что его подают как десерт или как сбродивший хмельной напиток, может снабжать нас сахарозой, спиртом, уксусом, патокой и конфетами.»