– Имеется. А что?
– Пока не знаю. Может пригодиться.
– А меня задержать хотели. Как важного свидетеля. Майор Голопузов.
– Голобобов.
– Я и говорю, Голожопов. До чего ж противный мужик. Он собирался меня арестовать, так этот твой Сыч его чуть за это не убил. Может, и убил бы, если бы полноценно двигаться мог. У него все бока отбиты. Его потом в больницу отвезли. И женщину тоже. Сыч попросил меня передать тебе, что надо говорить, чтобы объяснить наличие у тебя ствола.
– В курсе. Я уже навещал его в больнице.
– И ее?
– Ее завтра. Она еще очень слаба.
– Только не думай, что отпущу тебя одного. Чтобы эта «психичка» многомудрая тебя опять охмурила? Так я ей и позволю.
– Квартиру быстро нашла?
– Меня Давид сюда привез. У него «Таврия», но он все равно очень милый. Байк, как в прошлый раз, на багажник закинули. Кстати, а где твои колеса?
– Обронил по дороге. Представляешь?
– Жаль. Хотя все равно он у тебя был…
– Полный отстой, ты говорила.
Алена поцеловала его и удалилась на кухню. Пользуясь этим, Юлий схватил лежащий на тумбочке в прихожей ее мобильный телефон и прошел в комнату. По памяти набрал номер Эвелины Юрьевны. Он знал, что она тоже любила ложиться очень поздно.
– Привет, это я.
– Юлий?
– Да, Юлий. И, как видишь, все еще живой, несмотря на твои старания.
На другом конце повисло молчание.
– У меня только один вопрос. Почему? Я не буду тебя преследовать, но ответь мне на него.
– Ты меня давно преследуешь. С первого дня твоего появления в моей семье. Сначала ты украл у меня моего мужа. Теперь ты крадешь мои деньги.
– Не понял. О чем это ты? Какие деньги?
– Думаю, ты сам скоро об этом узнаешь.
– Как хочешь. Преследовать, я сказал, тебя не буду. Но имей в виду, если со мной что-то случится, слишком многие будут в курсе, кого надо искать.
Эвелина Юрьевна отключилась. Юлий вернул телефон на место. Вовремя. С кухни вернулась Алена. В руке у нее был длинный продолговатый конверт.
– Я тут твой почтовый ящик проверила. В основном рекламные проспекты, счета за коммуналку, которые надо оплатить. И одно письмо из Швейцарии. Но не от мачехи. А из банка в Цюрихе.
– С чего ты взяла?
– Так написано же.
Юлий, не зная ни одного иностранного языка, тупо вертел в руках письмо. Алена, поняв, в чем дело, вырвала его у Юлия.
– Дай сюда, неуч.
Разорвав конверт и пробежав письмо глазами, Алена ошарашенно села на кровать.
– Знаешь, а это удачно мне пацаны палку в колесо вставили.
– Почему?
– Потому что иначе я бы не познакомилась с тобой.
Некто герр Шлосс Альберт свидетельствовал герру Тараскину Юлию свое почтение и сообщал, что с мая сего года в связи с достижением двадцативосьмилетнего возраста герр Тараскин вступает в полноправное распоряжение счетом, открытым на его имя его отцом герром Тараскиным Сергеем в августе 1993 года в банке, которым вышеупомянутый Шлосс имеет честь управлять. В связи с вышеизложенным выданная герром Тараскиным Юлием доверенность фрау Тараскиной Эвелине на право получения от его имени тридцати процентов прибыли от вклада утрачивает свою силу. Все вопросы, связанные с управлением счетом, можно задавать по указанным ниже телефонам. В заключение герр Шлосс выражал уверенность и надежду на дальнейшее плодотворное сотрудничество.
– Ничего не понимаю, – помотал головой Юлий.
– Да что тут понимать? Твой отец, зная, в какое неспокойное время живет, положил на твое имя деньги. Сказать тебе об этом он, правда, не успел. Деньгами со счета ты смог бы пользоваться только по достижении двадцати восьми лет. Видимо, он решил, что до этого времени у тебя еще ветер в голове гулять будет. В общем правильно решил. Но ты мог каждый год снимать тридцать процентов прибыли с вклада. Правда, вместо тебя это почему-то делала твоя юридическая мать. Ты зачем ей доверенность дал?
– Да не давал я ей никакой доверенности. Хотя…
– Вот именно «хотя».
Когда Юлий только вернулся из Феодосии, мать прислала ему какие-то бумаги на немецком, которые надо было подписать и заверить подпись. Сказала, что хочет открыть от его имени счет, на который сама будет класть деньги и сама же от его имени переводить на счет учебного заведения. Так, мол, дешевле получится. Что-то связанное с налогами. Так она объяснила.
– Одним словом, развела она тебя. Хорошо, что отец запретил тебе до этого года полностью счетом распоряжаться. Иначе тебе бы только дырка от бублика досталась. Не понимаю только, почему она столько времени ждала, чтобы тебя укокошить. Ты ведь и женится давно мог, и своих собственных наследников завести.
– Не знаю. Убийцами тоже не сразу становятся. Созреть надо. Может, с мужчиной каким сошлась, который надоумил ее или с посредником свел. Посредники заказных убийств на бирже труда не регистрируются. Тут особые знакомства нужны. А там в письме не написано, сколько денег?
– Нет. Думаю, достаточно. Из-за ерунды человека не приговаривают. Завтра позвонишь в банк и узнаешь.
* * *
На следующий день Юлий навестил в больнице Ольгу. Держалась она молодцом. Ран и синяков на ее теле хватало, но ничего такого, что не могло бы зажить, не было. Назавтра ее уже обещали выписать. Ольга благодарила Юлия за спасение, говорила, что до сих пор не может себе простить, что сдала Голобобову запись со сном Юлия. Также подробно рассказала ему о своей встрече с Александром Александровичем, о разговоре с ним и о том, что за этим всем последовало. Юлий нахмурился. Он не ожидал, что все зайдет так далеко.
– Ты еще кому-нибудь об этом рассказывала? Ну, про детей, про детский дом.
– Тебе первому. Собиралась рассказать Руслану Петровичу, но не вышло. Почему, знаешь сам. Следователь обещал к трем часам прийти.
– У меня к тебе просьба. Будешь говорить со следаком – не касайся темы про убийство Лапова. И чтобы никакой телепатии. Никакого детского дома. Меня, слава Богу, уже не преследуют, так что пусть мой вещий сон так и останется в разряде необъяснимых явлений. Скажешь, что разыскивала человека с чемоданом, который предположительно мог быть на том мосту. Его же разыскивал Волков, который решил, что ты знаешь больше, чем он, и решил взять тебя в оборот. Этих объяснений будет вполне достаточно, тем более что никого искать не надо. Убийцы стекольщика, они же твои обидчики, все на месте. Лежат себе в морге и никого не трогают.
Ольга долго думала, потом поняла:
– Ты его нашел. Своего брата.
– Нашел. Поверь, он не самый плохой человек из тех, кто нас окружает. Во всяком случае получше, чем Лапов с Пасечником. К тому же это он сдал мне Волкова. Вчера, когда я появился перед твоим домом, но сначала его машину срисовал, знал, что он на «ягуаре» ездит, после его самого увидел, с подручными и Русланом Петровичем. Сразу все понял.