В десять вечера взорвалось нефтехранилище на товарной станции, и огонь с него перекинулся на стоявший неподалеку грузовой состав. В половине одиннадцатого рванула газораспределительная станция, причем с такой силой, что на нескольких прилегающих к ней улицах во всех домах оказались выбиты стекла. Только было пожарные разъехались по этим адресам, как взрыв прогремел на станции очистки канализационных вод. И если раньше весь город был погружен во тьму, то теперь со всех сторон его освещало зарево пожаров. Чтобы не допустить дальнейшего распространения огня по территории товарной станции, было решено немного продвинуть грузовой состав по путям. Но когда попытались это сделать, то от горевшего поезда вспыхнули четыре сарая в тех садах, мимо которых толкали поезд. С сараев огонь перекинулся на сухую траву, а с нее — на поле сахарного тростника. К утру все пожарные Пьембурга выбились из сил, а над городом зловеще висело облако густого черного дыма.
Когда сержант Брейтенбах появился в здании полиции, все лицо у него было заклеено пластырем: накануне вечером он смотрел дома в окно как раз в тот момент, когда взорвалась газораспределительная станция. Он застал лейтенанта Веркрампа за расшифровкой донесений, полученных от его агентов: Веркрамп лихорадочно искал в них хоть какого-то объяснения причин новой череды взрывов. Но обнаружил он только предупреждение о том, что баки с горючим должен взорвать некто по имени Джек Джонс, живущий в гостинице «Аутспэн». Однако пока это предупреждение было доставлено адресату и расшифровано, сгинули и хранилище горючего, и сам Джек Джонс. Директор гостиницы сообщил, что постоялец с таким именем съехал два дня тому назад.
— Чем заняты? — спросил сержант Брейтенбах, входя в кабинет Веркрампа. Исполняющий обязанности комманданта поспешно спрятал донесения, расшифровкой которых занимался, в ящик стола.
— Ничем, — нервно ответил он. — Совершенно ничем.
Сержант Брейтенбах взглянул на раскрытый справочник по селекции сельскохозяйственных животных — ключ к шифру в тот день следовало брать из этой книги и подумал, не собирается ли Веркрамп заняться фермерством. Учитывая, что за недолгое время его пребывания на посту комманданта в городе разразилась уже не первая серия катастроф, Веркрампу, пожалуй, действительно стоило подумать об отставке.
— Ну? — спросил Веркрамп, раздраженный тем, что кто-то прервал его занятия. — В чем дело?
— Мне кажется, пора уже что-то предпринять в отношении этих саботажников. События явно выходят из-под контроля, — сказал сержант.
Веркрамп недовольно поерзал в кресле. У него возникло ощущение, что его авторитет ставится под сомнение.
— Похоже, ты сегодня встал не с той ноги, — отве тил Веркрамп.
— Я сегодня вообще не вставал, — сказал сержант. — Меня просто выбросило из дома. Когда взорвались очистные сооружения.
Веркрамп улыбнулся.
— А я подумал, что ты порезался во время бритья, — сказал он.
— Это когда взорвалась газораспределительная станция, — пояснил сержант Брейтенбах. — Я в этот момент как раз смотрел из окна.
— Не «из», а «в», — педантично заметил Веркрамп.
— Что «в»?
— В окно. Если бы ты смотрел из окна, тебя бы не порезало осколками стекла. Офицер полиции должен излагать факты точно.
Сержант Брейтенбах заметил, что ему вообще повезло, что он остался в живых.
— Недолет на милю, — ответил Веркрамп.
— На полмили, — уточнил сержант.
— На полмили?
— Я живу в полумиле от газораспределительной станции, если уж вам нужен точный доклад, — сказал сержант. — Могу себе представить, каково пришлось тем, кто живет рядом с ней.
Лейтенант Веркрамп встал, подошел к окну и уставился в него. Что-то в том, как он стоял, напомнило сержанту виденный им однажды фильм о генерале накануне сражения. Одна рука Веркрампа была заложена за спину, другая — за борт пиджака.
— Я подрублю это зло под самый корень, одним ударом, — напыщенно произнес лейтенант, а затем резко повернулся и пристально впился взглядом в сержанта. — Ты когда-нибудь смотрел злу прямо в лицо?
Вспомнив газораспределительную станцию, сержант Брейтенбах без колебаний ответил утвердительно.
— Тогда ты меня понимаешь, — сказал Веркрамп и сел.
— С чего мы начнем поиски? — спросил сержант.
— С сердца, — ответил Веркрамп.
— С чего? — изумился сержант.
— С сердца человека. С его души. С самых глубин его внутренней природы.
— И будем искать там террористов? — спросил се ржант.
— Будем искать там зло, — ответил Веркрамп. Он протянул сержанту длинный список имен, — этих людей немедленно собрать в спортзале. Там все подготовлено. Стулья поставлены, проводка проведена, проектор и экран установлены. Вот список сержантов, которые будут проводить лечение.
Сержант Брейтенбах уставился на начальника, не веря собственным ушам.
— Вы с ума сошли, — выговорил он наконец. — Вы просто сошли с ума. — В городе разгул терроризма, самый крупный за всю историю страны. Взорваны нефтехранилище, газораспределительная станция, не работает радио. Все взлетает на воздух, а вы думаете только о том, как бы кто не переспал с цветной девкой. Чокнулись вы на этом, что ли? — Сержант остановился, поразившись точности собственных слов, но проследить до конца глубину своей мысли ему не удалось. Разъяренный лейтенант Веркрамп вскочил из-за стола.
— Сержант Брейтенбах! — заорал он, и сержант поразился прозвучавшей в его голосе ярости. — Вы что, отказываетесь выполнять приказ? — Какой-то демонический оптимизм в голосе Веркрампа напугал сержанта еще больше.
— Нет, сэр. Приказ я не отказываюсь выполнять, — ответил сержант. Это священное слово сразу же за глушило в нем все проблески критической мысли. — Законность и порядок должны поддерживаться постоянно, несмотря ни на что. Привычные слова подействовали на лейтенанта Веркрампа успокоительно.
— Вот именно, — подчеркнул он. — Так вот, законность в городе — это я. И я отдаю тут приказы. Мой приказ таков: немедленно начать курс лечения по выработке отвращения. Чем быстрее у нас будет истинно христианская и неподкупная полиция, тем быстрее сможем мы искоренить то зло, симптомами которого являются эти взрывы. Симптомами, а не причинами, сержант. Бессмысленно пытаться искоренять отдельные проявления зла, если перед этим мы не про чистили всю политическую систему в целом. Именно это я и собираюсь сделать, с Божьей помощью. То, что произошло в Пьембурге, должно стать для всех нас уроком. Этот вот дым, который повис над городом, — он говорит о том, что небеса гневаются на нас. И мы должны сделать все, что в наших силах, чтобы не прогневить их еще больше.
— Да, сэр. Слушаюсь, сэр. Искренне надеюсь на это, сэр, — ответил сержант Брейтенбах. — Может быть, нам следует предпринять какие-нибудь дополнительные меры предосторожности, сэр? Например, выставить охрану на тех объектах, где могут произойти новые взрывы, сэр?