— Полагаю, Генри первый с вами согласился бы, — сказал Брейнтри. — Вряд ли он получает большое удовольствие от сидения в этом фургоне и от допроса. Хотел бы я знать, что они с ним там делают.
— Просто задают вопросы. Ну, к примеру: «Какие у вас отношения с женой?» или «Не можете ли вы сказать, где были в субботу вечером?» Они всегда начинают исподволь, приберегают самое главное напоследок.
Питер Брейнтри в ужасе молчал. Ева. Он начисто забыл про нее, а что касается того, что Генри делал вечером в субботу, то уж он-то точно знал, что говорил Генри по тому поводу, когда тот появился у него на пороге весь в грязи и выглядел так, как будто ему час до смерти остался.
— По-моему, — продолжил доктор Моррис, — очень странно, что они начинают допрашивать Уилта в отделе по убийствам сразу после того, как находят тело на дне ямы, заполненной бетоном. Очень это странно. Не хотел бы я быть на его месте. — Он встал и вышел, а Питер Брейнтри остался сидеть, размышляя, не должен ли он что-нибудь предпринять, например, позвонить адвокату и попросить его прийти и поговорить с Генри. Наверное, еще рано, да и сам Генри может потребовать адвоката, если сочтет нужным.
* * *
Инспектор Флинт закурил очередную сигарету с явно угрожающим видом.
— Какие у вас отношения с женой? — спросил он.
Уилт заколебался.
— Нормальные, — ответил он.
— Просто нормальные? Не больше?
— У нас вполне хорошие отношения, — сказал Уилт, сознавая, что допустил ошибку.
— Так-так. И, я надеюсь, она подтвердит ваш рассказ насчет надувной куклы?
— Подтвердит?
— Тот факт, что вы имеете привычку одевать куклу и с ней развлекаться?
— У меня нет такой привычки, — возмущенно сказал Уилт.
— Да я просто спрашиваю. Вы же первый начали говорить о том, что у нее есть влагалище. Не я. Вы это сообщили добровольно, и, естественно, я предположил…
— Что вы предположили? — спросил Уилт. — Вы не имеете права…
— Мистер Уилт, — сказал инспектор, — попробуйте поставить себя на мое место. Я расследую дело о предполагаемом убийстве; и тут появляется человек, заявляющий: то, что два свидетеля описывают, как тело упитанной женщины тридцати с небольшим лет…
— Тридцати с небольшим? У кукол нет возраста. Если бы этой проклятой кукле было больше, чем шесть месяцев от роду…
— Пожалуйста, мистер Уилт, разрешите мне продолжить. Как я уже говорил, я расследую дело, которое на первый взгляд является делом об убийстве, а вы сами признались, что засунули куклу с влагалищем в эту яму. Если бы вы были на моем месте, к какому бы выводу вы пришли?
Уилт попытался придумать какое-нибудь самое невинное объяснение, но не смог.
— Вы же первый должны согласиться, что это выглядит странно.
Уилт кивнул. Это выглядело чертовски странно.
— Правильно, — продолжал инспектор. — Теперь давайте попытаемся найти самое безобидное объяснение вашим действиям, и прежде всего тому, что вы делаете особый акцент на наличие у куклы влагалища…
— Да ничего я не акцентирую. Я сказал об этом для того, чтобы подчеркнуть, что выглядит она очень натурально. Я вовсе не хотел сказать, что у меня есть привычка… — Он замолчал, удрученно глядя в пол.
— Продолжайте, мистер Уилт. Иногда полезно выговориться.
Уилт с отчаянием посмотрел на инспектора. Разговоры с ним не приносили ему не малейшей пользы.
— Если вы подразумеваете, что моя интимная жизнь сводилась к совокуплению с блядской надувной куклой, одетой в платье моей жены…
— Минутку, — сказал инспектор, с многозначительным видом гася сигарету. — Наконец-то мы сделали шаг вперед. Вы признаете, что то, что находится там, внизу, одето в платье вашей жены? Да или нет?
— Да, — удрученно сказал Уилт.
Инспектор Флинт поднялся.
— Полагаю, самое время пойти и немного поболтать с миссис Уилт.
— Боюсь, это будет затруднительно. — сказал Уилт.
— Затруднительно?
— Дело в том, что она уехала.
— Уехала? — переспросил инспектор. — Я правильно вас понял, вы сказали, что она уехала?
— Да.
— И куда она уехала?
— В этом все дело. Я не знаю.
— Вы не знаете?
— Честно, не знаю, — сказал Уилт.
— Она вам не сказала, куда уезжает?
— Нет. Просто когда я вернулся домой, ее не было.
— Она не оставила записки или чего-нибудь в этом роде?
— Оставила, между прочим, — подтвердил Уилт.
— Хорошо, давайте поедем к вам домой и посмотрим на эту записку.
— Боюсь, это невозможно. — сказал Уилт. — Я от нее избавился.
— Вы от нее избавились? — спросил инспектор. — Вы от нее избавились? Каким образом?
Уилт жалобно взглянул на стенографистку.
— По правде говоря, я подтер ею зад, — сказал он.
Инспектор Флинт смотрел на него, как на сумасшедшего.
— Что вы сделали?
— Ну, туалетная бумага в уборной кончилась, и я… — он замолчал.
Инспектор закурил очередную сигарету. Руки у него тряслись, а в глазах была та отрешенность, которая предполагала, что он только что заглянул в какую-то отвратительную бездну.
— Мистер Уилт, — заговорил он, когда ему удалось взять себя в руки. — Я всегда считал себя спокойным, терпеливым и гуманным человеком, но если вы всерьез рассчитываете, что я поверю хотя бы одному слову из вашей нелепой истории… у вас не все дома. Сначала вы мне говорите, что засунули куклу в яму. Затем вы признаетесь, что одели ее в платье жены. Теперь вы утверждаете, что она уехала, не сказав куда, и в довершение у вас хватает нахальства сидеть здесь и говорить, что вы подтерли задницу единственным надежным доказательством, способным подтвердить ваше заявление.
— Но это правда, — сказал Уилт.
— Херня! — закричал инспектор. — Мы оба знаем, что миссис Уилт больше нет, и нечего делать вид, что это не так. Она на дне этой блядской ямы, и это вы ее туда засунули.
— Вы меня арестуете? — спросил Уилт, когда они тесной группой шли через дорогу в направлении полицейской машины.
— Нет, — сказал инспектор, — вы просто помогаете полиции в расследовании. Так сегодня и сообщат в новостях.
* * *
— Дорогой мистер Брейнтри, ну, конечно, мы сделаем все, что от нас зависит, — сказал заместитель директора. — Уилт всегда был хорошим членом лашего коллектива, и, по-видимому, это какая-то ужасная ошибка. Убежден, что нет причин для беспокойства. Вскоре все выяснится само собой.