Мод: О том, что мы люди одного круга?
Входят Луи и Анри.
Спасибо за прекрасный обед, Жан Лу. Если ты не против, пойду отдохну немного. Не будите меня.
Жан Лу: Конечно. Это туренское винишко хорошо дает по голове, правда?
Мод молча выходит.
Да и печеночный паштет был неплох. А как вам утка?
Анри (покашливая): Да, утка превосходная.
Пауза.
Жан Лу (мягко): Объясните, что происходит? Во время обеда, кроме меня и Эдмона, никто рта не раскрыл. Что не так? Я могу что-то сделать?
Луи: Нет. Надеюсь, уже ничего.
Анри: Видишь ли, Жан Лу… Пока тебя не было, мы немного расслабились… и нам показалось, что мы снова… можем быть такими же юными и бесшабашными… как раньше… Когда мы узнали, что ты приедешь, то подумали… подумали, что… э-э-э… что ты остался таким же, каким был в молодости…
Жан Лу: А-а-а… Так вы ждали поэта? Вы, наверное, не поверите, но в глубине души я им остался и все еще помню то стихотворение, которое мы все знали наизусть… Сейчас, подождите…
Вечером в Лондоне полутуманном
Встретил однажды прохожего странно
Похожего на двадцатилетнюю
Любовь мою встречу мою прошлолетнюю [10] .
Луи: Жан Лу, пожалуйста, оставь в покое Аполлинера. Кури свою сигару и считай, что мы ни о чем не говорили.
Жан Лу: Старина, это уже хамство. Ты не имеешь права так обращаться со мной. Пока вы, как старики, оплакиваете молодость, я наслаждаюсь жизнью и чувствую себя юным и бодрым… и ничего не могу с этим поделать. Да, я вкалываю круглые сутки, забыл все стихи, которые знал раньше, зато плачу зарплату тремстам сотрудникам, содержу жену и своих пацанов…
Луи: Своих сыновей… Пожалуйста, не называй их пацанами, это сводит меня с ума.
Жан Лу: О’кей, своих сыновей. Я чувствую себя не постаревшим юношей, а зрелым мужчиной. Разве это преступление? Я ведь не упрекаю вас в том, что вы живете за счет Мод и выглядите смешно. Что же вам не нравится во мне?
Анри: Ничего. Наверное, ты прав. Проблема в том, что мы ждали не тебя. И главное, Мод ждала не тебя.
Жан Лу: Мод? Какой ужас… Я был безумно влюблен в нее, помнишь? И она в меня, кажется, тоже. После тех достопамятных каникул я, бедный поэт, сделал ей предложение. Угадайте, кто испугался и потребовал сначала сколотить состояние? Мод. Кто отправил меня в Бразилию, клятвенно обещая ждать? Мод. А кто случайно узнал о ее браке? Правильно, я. Тогда от тоски я стал работать, так же как ты, Луи, от тоски стал пить. Ты не можешь жить без скотча, я без «Кофинеля». Вот и вся разница.
Пауза.
(Мягко.) Да… Я, кажется, догадываюсь, чего вы ждали от меня… У меня ведь сохранились старые фотографии… Только сейчас я успешный бизнесмен, а вы неудачники…
Луи: Неудачники, неудачники… Какое это имеет значение? Скажи, ты счастлив?
Жан Лу: Абсолютно.
Луи: Ты чувствуешь себя счастливым, когда просыпаешься утром и что-то шепчет тебе, что однажды ты умрешь? Чувствуешь себя счастливым, когда встаешь на весы? Чувствуешь себя счастливым, когда жена надоедает, а дети разочаровывают? Чувствуешь себя счастливым, когда смотришься в зеркало?
Жан Лу: Может, и нет. Но что с того? В мире нет абсолютно счастливых людей. Вот ты, например?
Луи: Я и не говорил, что счастлив.
Жан Лу: Какая разница?
Луи: Огромная.
Жан Лу: Это лишь повод, чтобы пить.
Луи (устало): Думай, что хочешь, а мне все надоело. Ничего не выйдет. Анри, похоже, нам пора возвращаться в Париж.
Анри: Не знаю, мне тоскливо.
Входит радостный Эдмон.
Эдмон: Дорогой Жан Лу, обед был просто великолепен… Вы умеете устроить праздник… Воистину королевское пиршество, клянусь богом…
Луи: Не удивляйся, Эдмон читает исторический роман.
Эдмон: Странно, обычно после таких обильных трапез мне неописуемо плохо, а тут все в порядке. Наверное, дело в свежем воздухе… Кстати, где Мод?
Луи: У себя. Вам снова хочется покусать ее?
Эдмон: Ну что вы, Луи, это была игра… немного фривольная, согласен, но игра. Мы остались большими детьми, дорогой Жан Лу, как вы, наверное, заметили… Кстати, немного кальвадоса мне сейчас не повредит. (Наливает кальвадос.)
Входит Сильвиана с торжествующим видом.
Сильвиана: До свидания, господа. Я бы даже сказала: «Прощайте».
Анри: Что происходит?
Сильвиана: Я дала клятву покинуть Мод и этот дом, как только накоплю сумму, достаточную для того, чтобы провести достойную старость. Только что я получила известия из своего банка — радостный момент настал. У меня на счету сто миллионов старых франков, я покидаю вас и чрезвычайно этому рада.
Тишина.
Луи: Поздравляю. Достойная плата за двадцать лет безупречной службы.
Сильвиана: Двадцать три года.
Луи: Какой ужас! Неужели вы так просто бросите Мод?
Сильвиана: Конечно. Мне кажется, я довольно долго была для нее всем: горничной, конфиденткой и компаньонкой.
Анри: Разве вы не подруги?
Сильвиана: Подруги? Вы с ума сошли! Наряды, украшения, мужчины — все это принадлежит Мод. С какой стати мне быть ее подругой? Я всю жизнь жила ее подачками.
Анри: Сто миллионов — неплохая подачка.
Сильвиана: Достаточная. Мод останется здесь с тремя идиотами, большой любовью, ставшей большим разочарованием, — это я о вас, Жан Лу, — и своей тоской. А я буду наслаждаться жизнью: куплю дом в Париже и поживу наконец одна… Домашний халат и старый кот вместо друзей — это для меня счастье!
Луи: Мы обязательно навестим вас. У вас наверняка будет очень уютная квартирка.
Сильвиана: Я вас не приму. Вы останетесь здесь и станете приятной обузой для Мод, ее компаньонами. Желаю удачи в этом деле.
Анри: Лично я буду рад, если так случится.
Сильвиана: Джентльмен… Стареющий красавец-джентльмен, алкоголик-философ, бестолковый эрудит — бестолковый во всем, поверьте мне на слово — и успешный бизнесмен… Вы не люди, вы карикатуры…
Луи: Осторожно, Сильвиана, вы тоже запросто можете превратиться в карикатуру.