– Ерунда, – сказал я папе, когда он подошел к машине. – Честно-честно, я ни капли не расстроился. Ну, подумаешь, пойду и пересдам.
– Сын, таких, как ты, я в жизни не видел. Тебе шестнадцать, ты завалил экзамен на права и ничуть не расстроился? Что это о тебе говорит? Отвечай.
– Что я уравновешенный.
– Нет, тут другое, – и папа печально мотнул головой.
Но друзьям я несколько дней не рассказывал, что завалил экзамен. Слишком мучительно было даже вспоминать.
И вот в пятницу, перед английским, когда мы с Аароном сидели и списывали друг у друга всякие домашние задания, на наш стол упала чья-то тень. Оказалось, надо мной навис Эдуардо, мой одноклассник. Со мной он заговаривал редко – за все время можно на пальцах одной руки посчитать. Но сам Эдуардо запомнился мне накрепко. Высокий, плотный, черные волосы зачесаны так гладко, словно он только что вылез из бассейна. И вдобавок единственный одиннадцатиклассник с самыми настоящими усами. Правда, у некоторых акселератов начинала пробиваться растительность, и они тоже пытались отращивать усики. Но какие-то жидкие, тонкие, словно, прости господи, у карикатурных педофилов. Только у Эдуардо усы были что надо – густые, как щетка. На меня они наводили ужас. Я задумался, что может понадобиться Эдуардо от меня. Да вроде бы ничего, разве что…
– Хочешь списать домашку? – спросил я, протягивая ему листок.
– Чего? Не-а. Мне-то зачем: я ее сам делаю, и вовремя. Брось свои расистские намеки, дубина, – сказал он.
– Извини, я ничего пло…
– Знаешь мою кузину Дженни? – прервал меня Эдуардо.
– Дженни? А как ее фамилия? – у нас училось несколько десятков Дженни, и я подстраховался. А то еще ляпну что-нибудь.
– Дженни Химинес. Она с твоего семинара риторики, дятел.
– Дженни Химинес – твоя кузина? – удивился я. Дженни была очень милая и с абсолютно гладким – ни тени усиков – лицом.
– Я мексиканец. Мы все – кузены.
– Ха! Кто из нас теперь разводит расистские нам… – я осекся, потому что Эдуардо даже не улыбнулся. – Да, я ее знаю. Нормальная девчонка.
– Ты ей нравишься, дурак ты беспонтовый, – объявил он.
Умолк, достал из кармана маленький гребешок с коротенькой деревянной ручкой, провел им по усам ровно два раза, убрал гребешок, вернулся за свой стол.
– Ты должен пригласить Дженни на осенний бал, – сказал Аарон, едва Эдуардо удалился на безопасное расстояние.
– Еще чего! Ни на какой бал я не пойду.
В старшей школе я вообще не ходил на танцы. Рост у меня был шесть футов, вес – сто двадцать фунтов, и в вихре танца я походил скорее на насекомое – на богомола, например, – чем на человека. На богомола, пытающегося сбить с себя пламя. И вообще вечер пятницы у меня уже занят: мы с Аароном встречаемся у меня, будем смотреть "Хищника" и "Хищника-2".
– Но если ты ее пригласишь, можем пойти вчетвером. Я иду с девушкой.
– Что-о-о? – я не поверил своим ушам. – Ты? На бал с девушкой? Когда это ты успел кого-то пригласить?
– Два дня назад. На уроке математики. Я пригласил Мишель Портер. Она согласилась.
– Я даже не знал, что Мишель Портер тебе нравится.
– Привет! Я тебе сколько раз говорил, что мне нравится ее характер. И что сиськи у нее большие – говорил ведь?
– Ну, даешь… Или ты разницы не понимаешь? Одно дело – сказать, что тебе нравится чей-то характер и большие сиськи, а совсем другое – пригласить ее на бал и смолчать, и мне ни слова… Ясно? – взорвался я.
– Ты чего? Разве ты за меня не рад? – удивился Аарон.
И верно, мне следовало бы порадоваться за Аарона. Я сам это понимал, но почему-то разозлился, как будто он меня предал. А еще устыдился, что я никуда не гожусь. Даже Аарон меня обогнал, даже у него начинается настоящая жизнь. Мерзко думать, что в вечер осеннего бала я, как последний неудачник, останусь дома и уткнусь в видак. Надо что-то делать.
– Отлично. Тогда я приглашу Дженни, – сказал я. Подозреваю, это прозвучало абсолютно неубедительно.
– Если она согласится, мы вас подвезем, – отозвался Аарон.
– Ну, знаешь, я предпочел бы не катать девушек на минивэне твоей мамы.
– Две секунды назад ты вообще не собирался на бал! Свинья. Я просто хотел тебя выручить, раз у тебя нет прав.
– Права я получу. И знаешь что – на прошлой неделе я сдавал на права в первый раз, но провалился. Я тебе об этом сейчас говорю, потому что вообще во все тебя посвящаю, мы же друзья, и я не хочу, чтобы какие-то мои новости сваливались на тебя как снег на голову, – выпалил я скороговоркой.
В тот же день, но уже по дороге домой из школы (естественно, пешком) я осознал: я поставил перед собой две цели, о которых даже подумать страшно, но достичь их надо в ближайшие три недели. Первая – впервые в жизни пригласить девушку на танцы. Вторая – сдать на права. Я решил начать с той задачи, которая все-таки полегче, – с экзамена. Я пока не знал, что папа уже успел хорошенько поразмыслить над моей проблемой.
В полчетвертого я вошел в дом – и обнаружил, что отец вернулся с работы пораньше, да еще и переоделся в свои "боевые" треники. Эти штаны он надевал только чтобы прикончить во дворе какое-нибудь животное или сделать по дому что-нибудь, требующее недюжинной силы. Треники были серые (папа вообще предпочитает этот цвет спортивной одежды), но с синими и желтыми полосами по бокам и резинками в районе лодыжек – вероятно, для улучшения аэродинамики. Войдя в гостиную, я наткнулся на стальной взгляд отца:
– Вы, мой друг, научитесь водить машину. Потому что я тебя сам научу, бля. – Вены на его шее немедленно вспухли.
У моего папы специфический педагогический подход. Обучение для него – схватка, ученики – противники, которых он бомбит знаниями, доводя до полного смятения и дезориентации. При этом, если уж схватка началась, противнику-ученику не разрешено капитулировать. Итак, папа велел мне бросить рюкзак и следовать за ним к пикапу моего брата (старому "джи-эм-си"), припаркованному у нашего дома. Папа, точно личный шофер (только дико сердитый), распахнул передо мной правую дверцу, сам сел за руль… и через пару наносекунд мы уже мчались по улице, громыхая и позвякивая.
Когда папа переключился на вторую передачу, я забеспокоился:
– Пап, она же с механикой.
– Верно.
– Но я не умею водить машину с механической передачей. Я учился на автоматической.
Папа резко переключил передачу:
– Помнишь, как мы ездили к тете Нейэми, когда тебе было лет шесть или семь? Мы пошли в бассейн, там было много трамплинов, и ты хотел спрыгнуть с трамплина, но сдрейфил?
– Да.
– А помнишь, что я тогда сделал?
– Да. Ты приволок меня к самому высокому трамплину во всем бассейне, ухватил сзади за плавки, приподнял, а потом спихнул в воду.