– Скажите, а что это за важная птица такая, что с ним такой хоровод?
Беспалый тяжело вздохнул, на секунду задумался.
– Это, да будет тебе известно, голубок ты мой сизый, знаменитый вор в законе, держатель российского воровского общака, Игнатов Владислав Геннадьевич по кличке Варяг.
У Голубка округлились глаза.
– Так я ухлопал Варяга? – хриплым шепотом спросил он.
Подполковник Беспалый горько усмехнулся, видя, какое впечатление произвело известие на старлея.
– Именно Варяга, голуба ты моя. Так что тебе, браток, лучше об этом помалкивать всю свою жизнь… Теперь, в каком бы уголке нашей матушки-России ты ни оказался, воры с тебя скальп снимут, как пить дать!
– Кто еще об этом знает? – глухо спросил старший лейтенант.
– О том, что ты ухлопал смотрящего, знаю только я… Хотя говорить о его смерти я не смогу до тех пор, пока не увижу его труп лично. Вот поэтому и надо топать к зэкам.
– Они вас убьют, товарищ подполковник!
– Это вряд ли, – после паузы высказался Беспалый. – Не хорони меня раньше времени. Блатные тоже понимают, что каждый из нас выполняет свою работу. Они воруют, а я их стерегу. Они вздумали бунтовать, а я их усмирять должен. Не бзди!
– А если все-таки решатся? – переспросил Голубок, во все глаза глядя на начальника.
– Ну что ж, стало быть, такова судьба. Но я вот что хочу тебе сказать: если они меня задержат, то на всякий случай нужно будет пустить по лесу собак. Ты хорошо меня понял, старший лейтенант Голубок?
– Так точно, товарищ подполковник!
– Так и передашь моему заму… Но не сразу, а этак через час-полтора.
– Я все понял, понял, – отвечал старлей. – Неужели вы думаете, что они затеяли бунт, чтобы ушел Варяг?
– Думаю, старлей. Кстати, как тебя зовут? А то фамилия у тебя уж какая-то несерьезная. Особенно для зоны.
– Семеном меня зовут.
– Вот такие пироги, Семен. Знаешь что? Посиди-ка ты в моем кабинете на телефоне. Если будут звонить из Москвы, скажешь, что Беспалый ведет переговоры с заключенными, подробностей никаких не знаешь.
– Есть, товарищ подполковник.
Спецназовцы отступили, и тотчас у заграждения поднялся белый флаг и в сторону баррикад затопал тощий человек с погонами старшего прапорщика.
Блатные даже не сразу поверили словам парламентера – прапорщика Елисеева, без пяти минут пенсионера, трижды «деда», – что на переговоры с ними собирается выйти сам хозяин колонии подполковник Беспалый. Причем, как передал прапорщик, Александр Тимофеевич согласился практически на все условия зэков, кроме одного – своих «сексотов», то бишь стукачей, сдавать не собирался. В ответ подполковник Беспалый выдвинул собственное требование – вести переговоры только с Варягом и Муллой.
Зэки совещались недолго, уже через десять минут сообщили старому прапору свое решение: условия приняты, барина ждут с нетерпением.
* * *
Подполковник Беспалый условия соглашения с зэками выполнял четко. Вертухаев, вооруженных автоматами, оставил в двадцати метрах от поломанных ограждений и, громко чеканя шаг, словно курсант в сержантской школе, пересек простреливаемую территорию, на несколько секунд задержался у заграждений, перекрывших тротуар, а потом, царапая яловые сапоги, стал перебираться через баррикаду. За ней его терпеливо ожидало две сотни зэков. Их глаза говорили красноречиво: «Вот ты и в нашей власти, начальник!»
Беспалый спускался прямо на их кривые взгляды, как на выставленные штыки. Но страха у него не было. Толпа блатных – не свора беспризорных псов, а данное слово – не пустой базар. Опытный тюремщик знал воров – уж они-то приучены держать слово.
– Послушай, барин, вот и пересеклись наши дорожки. Может, ты сразу свои портки скинешь? Мы ведь здесь все волшебники, способны даже из мужика состряпать Марью-царевну, – нехорошо оскалился молодой вор с похабной кличкой Умывальник.
Беспалый ухмыльнулся и зорким взглядом вырвал из толпы бунтовщиков сухощавого старика – самого авторитетного на зоне вора-рецидивиста Заки Зайдуллу по кличке Мулла. Беспалый знал, что Мулла в колонии был и судьей, и советчиком, и главным заводилой – все тайные замыслы и дела зэков вершились с ведома и одобрения Муллы. И Александр Беспалый не сомневался, что если действительно заключенные подстроили ему «шутку» с Варягом, то не обошлось тут без содействия старейшего уркагана, отмотавшего на зонах несколько десятилетий.
Беспалый слегка повернул голову в сторону Умывальника и вопросительно поглядел Мулле в глаза.
– Закрой хлебало, Умывальник! – одернул беспредельщика Мулла. – Не по чину вякаешь!
– Мулла, да ты чё? Я ж его на понт брал, – пристыженно отбрехался Умывальник.
– Сиди на жердочке и не чирикай! – грозно гаркнул Мулла и, повернувшись к Беспалому, печально посетовал: – Не та пошла молодежь, не уважают старших. Ты уж извини нахала, Александр Тимофеевич, он свое схлопочет. Ничего, что я к тебе по имени?
– Ничего, Заки Юсупович, ты человек почтенного возраста, тебе можно.
– Вот и ладненько. А блатные ведь – это та же самая волчья стая, а в стае подрастающая молодежь должна уважать вожаков.
Беспалый не торопил события – чувствовалось, что Заки Зайдулла настроен на душевную волну. Мулла осторожно взял подполковника под локоть и повел прочь от баррикадных нагромождений, в сторону бараков.
– Так вот что я хотел сказать, Александр Тимофеевич. Мы все хищные, зубастые рыбы. И мы, как положено в стае, придерживаемся традиций. Ты знаешь, как охотятся хищные рыбы хариусы?
– Нет, Заки Юсупович, не знаю. Расскажи.
– Первой на добычу набрасывается самая крупная рыба, так сказать, в авторитете, потом идет рыба поменьше, и только в последнюю очередь – мелочь.
Подполковник Беспалый не отдергивал руку – странный все-таки этот старик Мулла.
– Не хочешь ли ты сказать, Заки, что будешь лапать меня первым?
Неожиданно Мулла рассмеялся. Смех у старика оказался звонким, почти юношеским.
– А ты остряк, Александр Тимофеевич!
– Возможно. И все-таки, Мулла, я бы хотел поговорить о деле.
– Александр Тимофеевич, ты хочешь сорвать торжественный прием. Конечно, мы, зэки, не так богаты, как ГУИН. Я не смогу угостить тебя отменным коньячком, но зэковский чифирек ты можешь отведать сполна!
Подполковник Беспалый начал слегка раздражаться. Он высвободил локоть и, повернувшись лицом к старому зэку, сказал:
– Мулла, зачем терять драгоценное время? До рассвета осталось не так много. Давай перейдем к делу, Мулла.
– О каком деле ты говоришь, Александр Тимофеевич? Что может быть важнее человеческого общения? Вот скажи мне, когда мы с тобой в последний раз говорили по душам?