– А они уезжают на другие звёзды, – невозмутимо ответил Джордж. – Невозможно же целую вечность прожить в одном и том же городе. Ведь если он давным-давно разрушен, если о нём не сохранилось никаких воспоминаний, то никто в него уже не приедет, никто не расскажет новостей с Земли. Тысяча лет изоляции – от такого завоет даже самый консервативный консерватор. И вот однажды жители забытого города собираются на самой древней, самой первой городской площади, сговариваются и уезжают. Звезду сковыривают с небосвода, чтобы освободить место другим, новым.

– А если кто-то хочет остаться? – встревоженно переспросила Анна-Лиза, – Нельзя швырять в преисподнюю целый город!

– Тому, кто хочет остаться, выделяют астероид. Музей-астероид, память о легендарном городе таком-то. Думаешь, для чего Млечный Путь существует? Как раз для этого. Представляешь: на маленьком-маленьком астероиде, затерявшемся среди сотен тысяч таких же точно астероидов, стоит, может быть, только один дом, в нём живёт один-единственный житель и сохраняет хотя бы тот кусок истории, который сам может удержать в руках.

– А можно мне сразу на отдельный астероид? – поднял руку Дмитрий Олегович.

– Ты не сможешь жить вдали от людей, – покачал головой Джордж. – Над кем же ты будешь ощущать своё превосходство? Над камнями?

– Я буду смотреть в большой телескоп на ближайшее созвездие и думать: «Надо же, какие идиоты! Даже после смерти продолжают играть в города!»

– Жить на месте – скучная игра, – фыркнула Анна-Лиза. – У меня будет большой золотой звёздный корабль. Чтобы плавать в нём из города в город. А ты, Йоран? Где пристанешь ты?

– В Питере, конечно, – не задумываясь, ответил Джордж.

– Ничего не выйдет, – ухмыльнулся Дмитрий Олегович, снова прикладываясь к своей бутылке. – Звёздный город Петербург давно покинули все жители, а звезду сковырнули с неба. На её месте теперь – чёрная дыра. Которая, как болото, засасывает каждого, кто упорствует в своём блажном петербурголюбии.

– Да любит он тебя, любит, – тихо сказал Джордж.

– Кто? – резко повернулся на барном табурете его Друг.

– Город. Петербург. Ты думаешь, что он тебя не любит, и боишься признаться в своих чувствах. И даже всячески подчёркиваешь, как он тебе безразличен. А город плевать хотел на это: он тебя просто любит – и всё.

– Верно, Димсу. Ты всегда так несправедливо судишь про этот город, – добавила Анна-Лиза. – Как будто он девушка, которая отказалась от твоих чувств. Но город не может отказаться от тебя из-за того, что у него уже есть любимый житель. Город – это большое сердце, его хватит для всех. Да и девушки бывают разные.

– Знаете, что! – Дмитрий Олегович захлопнул ноутбук и порывисто вскочил на ноги. – Пойду-ка я на крышу. На звёзды посмотрю. Выберу себе астероид для посмертного существования. Что-то мне подсказывает, что сегодня ночью я сдохну от головной боли. А если не сдохну, не забудьте утром принести мне кофе в постель. Он схватил с вешалки пальто, накинул его на плечи и, не оглядываясь, зашагал в сторону подсобных помещений, туда, где находился выход на зелёную лестницу чёрного хода.

Джордж неторопливо подошел к барной стойке, по-хозяйски провёл по ней пальцем и покачал головой: его работодатель из Хельсинки такой грязюки бы не потерпел и лишил всю смену премии.

– Я поеду с тобой в небесный город Санкт-Петербург, – неожиданно прервала молчание Анна-Лиза, – и он тоже поедет. Ох, и встряхнём городишко!

День третий

Даниил Юрьевич Пантелеймонов, шеф Тринадцатой редакции, умер так давно, что, казалось бы, должен был позабыть обо всех человеческих чувствах. Он сначала и позабыл, пока призраком Мёртвого Хозяина метался по этому дому, не в силах отпустить его, а заодно и себя. Он бы так до сих пор и пугал по ночам случайных путников, решивших срезать дорогу и пройти насквозь этот симпатичный дворик, но тут в городе случилась катастрофа – шемоборские агенты выследили и перебили целую команду мунгов. Только Бойцы остались, да и те почти помешались от горя и чувства вины.

Команду набрать – это ещё ладно, трудно, но выполнимо. Хороший шеф легко найдёт подходящих людей, а коль скоро в команде будут двое опытных мунгов, то им вполне по силам обучить новеньких всем главным премудростям. Но вот как раз хорошего шефа у Кастора на примете и не было. Все возможные кандидаты уже руководили своими командами, и покидать их не собирались.

– А назначь руководителем мёртвого. Только не того, свежего. А какого-нибудь, который давно уже торчит в мире живых, – посоветовал Трофим Парфёнович, «верховный экзекутор», как его прозвали какие-то шутники из Архангельска. – Когда у тебя опять целую команду перебьют, хотя бы шеф на расплод останется.

Даже при жизни нельзя было понять, шутит этот человек или говорит всерьёз. Кастор и тут не стал разбираться, а просто ухватился за хорошую идею и вспомнил одного знакомого призрака, за которым числился должок. Этим призраком и был Даниил Юрьевич.

Поработав немного со своей командой, бывший Мёртвый Хозяин довольно быстро вспомнил, каково это – быть живым. Нет, разумеется, все ощущения были даны ему в виде отголосков и теней, но даже этого порой было довольно. К примеру, вчера, выгуливая по кабакам Достоевской стороны на редкость строптивого автора, руководитель питерских мунгов в какой-то момент с удивлением осознал, что он, оказывается, мертвецки пьян. Мертвецки – именно так. А железобетонный Йозеф Бржижковский, помнится, требовал продолжения и был ещё полон сил…

– Даниил Юрьевич, что с вами? – испуганно спросила Наташа, увидев, как любимый шеф, покачиваясь, входит в приёмную.

– Сам не знаю, откуда взялось это томление духа, – элегически отвечал тот. – Очень напоминает то, что Лёва называет похмельем. Но так же не бывает, поэтому спишем на колебание магнитных полей.

– Знаете, очень хорошо, что вы пришли, несмотря на магнитные поля. Потому что вот тут у меня лежат документы. Их Лёва должен был у вас подписать, а вас не было, поэтому он попросил кого-то подделать вашу подпись – вот, взгляните, как похоже вышло, – но вот тут и вот здесь подпись тоже должна быть, а её подделать забыли. Так что документы нам вернули, а тут как раз вы, очень вовремя.

– Милый друг, как, по-твоему, я буду подделывать собственную подпись, предварительно подделанную неизвестно кем? Это уже какое-то концептуальное искусство получается, а вовсе не мелкое жульничество, как было задумано.

– Ой, – сказала Наташа, никогда не слыхавшая от шефа таких мудрёных фраз, – наверное, всё-таки похмелье. Хотите кофе, чай?

– Тишины и покоя хочу. Но здесь так не бывает, – усмехнулся Даниил Юрьевич, на ходу оставляя на документе два виртуозных росчерка. Никакого похмелья у него конечно же не было, да и быть не могло. Но для конспирации время от времени следует притворяться, а изобразить томную задумчивость шефу хотелось уже давно, да всё как-то не подворачивалось подходящего повода. Впрочем, оказавшись в своём кабинете, он довольно быстро погрузился в текущие дела и вернулся к привычной маске.