Мы пошли обратно в главный зал. Алекс сказал, что ему хотелось бы выяснить, когда взорвался «Искатель».

– Интересно, не случилось ли это в две тысячи семьсот сорок пятом году.

– Когда орбиты были ближе всего друг к другу?

– Да. Это очень сложно выяснить? Когда взорвались двигатели?

– Если кто-нибудь из них знаком с особенностями тогдашнего кораблестроения, можно что-то сделать. На кораблях есть множество часов и таймеров. Наверное, тогда было так же. Вопрос лишь в том, как вычислить момент отказа двигателей. – Я заметила, что один из молодых членов команды с интересом наблюдает за мной. – А зачем тебе это?

– Не знаю. Наверное, до сих пор пробую зондировать почву. – Взгляд его сделался странным. – Не знаю, в чем дело, но что-то тут не так. Мне кажется, что мы обязаны узнать правду. Ради них.

– Алекс, прошли тысячи лет.

Мы выяснили, что среди участников экспедиции есть Спайк Нумицу, специалист по ранним сверхсветовым технологиям. Он оказался пожилым седоволосым мужчиной с длинным носом и блестящими голубыми глазами. Алекс припер его к стене и спросил, не может ли тот установить дату нанесения повреждений.

– Не исключено, – ответил он. – Буду держать вас в курсе.

– Не понимаю, зачем это нужно, – сказала я.

– Знаю. – Алекс уставился куда-то в пространство. – Но мне хотелось бы выяснить, почему «Бремерхафен» выпустили в космическое пространство и почему его орбита не соответствует расчетной.

Глава 25

Потенциальный убийца совершил особую подлость, решив расправиться с жертвой еще до того, как та закончит ужинать.

Этика Баррингтона (третье издание, 1411 г.)

Экспедиция разведки стартовала в соответствии с графиком, и несколько дней спустя мы начали получать отчеты с обоих кораблей. Похоже, Спайк и его команда обладали более крепкими нервами, чем мы с Алексом: они говорили о мумифицированных останках так, словно те были очередной находкой, которую следует описать и внести в базу.

Тем временем «Гонсалес» стал вращаться вокруг планеты джунглей, произвел разведку и объявил, что сканеры обнаружили руины под растительностью. Наши предположения подтвердились – мы действительно нашли Марголию. В тот вечер мы созвали друзей и отмечали это дело до рассвета.

Винди сообщила, что «отчет о медальонах», как она его назвала, отправлен директору: того, естественно, посвятили в наш замысел. С документами работала сотрудница, попавшая под подозрение. Оставалось лишь спокойно ждать, когда Олли Болтон соберет чемоданы и отправится в дальнюю часть Конфедерации.

Больше на нас никто не покушался.

Сославшись на усталость, Алекс решил устроить себе отпуск и улетел на острова Гуахалья.

– Остаешься за главную, – сказал он. – И не звони мне.

Поэтому я была одна в доме, когда позвонил Болтон. Я едва не выразила вслух удивления по поводу того, что он все еще в городе.

– Мне нужно поговорить с Алексом, – сказал он.

Болтон всегда старался выглядеть искренним и беззащитным. Приходилось делать над собой усилие, чтобы ощутить к нему неприязнь.

– Его нет, доктор Болтон, – ответила я.

Олли сидел за столом, расстегнув воротничок, и выглядел усталым и разочарованным.

– Чейз, давайте без формальностей. Где он?

– В отпуске.

– Где?

– Он велел мне не разглашать эту информацию.

– Вы можете с ним связаться?

– Нет.

Болтон дал понять, что я лгу и он это знает.

– Когда он вернется? Думаю, это вы можете сказать.

– Через неделю.

– Чейз…

– Хотите что-нибудь передать ему, доктор Болтон?

– Кажется, вы мне уже кое-что передали.

Он взял со стола лист бумаги, взглянул на него и бросил лист обратно.

– Прошу прощения, но я вас не понимаю.

– Палеа Бенгатта.

– Вот как?

– Полагаю, тайна раскрыта.

– Что за тайна?

– Извиняться не собираюсь.

– Я на это и не рассчитывала.

– Конкуренция. Все честно.

– Кто бы сомневался. Это не вы взорвали челнок?

Олли потрясенно уставился на меня. Похоже, на этот раз он не притворялся.

– Это вас хотели убить? – Глаза его расширились, и мне показалось, что у него перехватило дыхание. – Чейз, вы всерьез думаете, будто я способен на такое?

Нет, я так не думала.

– А вы способны?

– Нет! Я в жизни никого пальцем не тронул. И не собираюсь.

– Что-нибудь еще, доктор Болтон?

– Наверное, мне стоило догадаться. Это случилось в тот день, когда вы вернулись. – Он поколебался. – Вы одна?

– Да. А почему вы спрашиваете?

На его лице резко обозначились морщины – то ли из-за освещения, то ли от страха.

– Будьте осторожны, – сказал он.

В его словах не звучало никакой угрозы.

Я позвонила Винди.

– Болтон с тобой не связывался?

– Нет, – ответила она. – А что?

– Я с ним только что разговаривала. Он не клюнул.

– Я так и думала. Вы его недооценивали.

– Угу. Похоже на то.

– Теперь ты разрешишь мне избавиться от шпионки? Директору не очень хочется постоянно следить за всем, что он говорит или делает.

– Да, конечно. Поступай, как считаешь нужным. – Я заметила, что Винди чем-то обеспокоена. – У тебя все в порядке?

– Да. Просто жаль, что кое-кто уйдет безнаказанным.

– Мне тоже.

Я подумала, не сообщить ли о звонке Болтона Алексу, но затем решила сделать это, когда он вернется. Ни к чему напоминать о делах во время отпуска.

Через два дня я узнала от Винди, что Бранков высадился на Марголии и начал раскопки.

– Они нашли одно из поселений, – сказала Винди. – В тридцати-сорока метрах ниже подстилки джунглей.

– Какой там климат?

– Влажный и жаркий.

– Да, условия нелучшие.

Все, что осталось от поселенцев, наверняка превратилось в кашу, и уже давно.

Час спустя появилось первое заявление о находках вместе с фотографией Бранкова, держащего в руке камень: одна его сторона была относительно гладкой. По словам Бранкова, этот камень некогда был частью стены.

Вечером, выступая на ужине с бизнесменами, директор рассказал, как он отнесся к новости, и добавил, что очень ценит вклад Алекса Бенедикта: тот приложил «беспримерные усилия» для сохранения мест раскопок.