Этот ответ поражает меня, словно пощечина. Так лучше: я не могу требовать, чтобы все было как прежде и чтобы наши отношения продолжались, словно ничего не произошло. Я была наивной эгоисткой. Сейчас это причиняет мне боль, но я не могу возражать.
– Ок, – соглашаюсь и на сей раз силюсь улыбнуться. – Хочу, чтобы ты знал: когда захочешь, я всегда буду рядом.
– Ну пока, – и, едва взглянув на меня, он садится в трамвай, который поглощает и увозит его.
Убегай, Мартино. И если сможешь, не думай обо мне.
* * *
Вернувшись домой, я чуть не сталкиваюсь с Паолой, которая причесывается перед зеркалом у входа.
– Ты куда это собралась? – спрашиваю с любопытством.
– У меня встреча.
Я догадываюсь, что речь идет об особой встрече.
– И ты мне ничего не рассказываешь? Обычно мы все друг другу говорим.
Она перестает причесываться и смотрит на меня с видом сожаления и досады:
– Да как-то времени не было…
– Как это, мы же живем вместе!
– Да, жаль только, что тебя никогда нет… а когда ты есть, ты или спишь, или сидишь за компьютером, занимаясь неизвестно чем.
Это звучит уже как обвинение. На мгновение я начинаю опасаться, что начинается финальное выяснение отношений по поводу нашего совместного проживания, а мне совсем этого не хочется. Не сейчас.
– В общем, ее зовут Мони́к, она моего возраста, француженка и работает на «Вилле Медичи», – сообщает мне Паола, отметая мои страхи улыбкой. Наверное, пока ей хочется просто провоцировать меня.
– Ну ладно, скажи мне еще что-нибудь, – подбадриваю ее и легонько толкаю кулаком в плечо. Может, есть смысл настаивать.
Паола рассказывает мне, что они познакомились на работе. Моник руководит ресепшн виллы, у нее нет ни мужа, ни жениха, и она спокойно воспринимает свою гомосексуальность. (В отличие от Габриэллы Борраччини, бывшей возлюбленной Паолы и одновременно моей прежней преподавательницы техники реставрирования, которая, будучи замужем, годами скрывала свои отношения с Паолой.)
– Вообще-то она уже давно приглашала меня, но я то и дело отказывалась, – продолжает Паола. – А сегодня вечером сказала себе: почему бы и нет?
За последний год, после окончания отношений с Габриэллой, она переживала боль с таким смирением, которое редко увидишь в людях. Паола не делала себе уступок и ни на секунду не жалела саму себя. Она продолжала делать все то же самое, чем занималась прежде. Только ее взгляд казался потухшим. Ее сердце сжалось, и она носила его как мертвый груз. Паола зациклилась на том, чтобы оставаться в одиночестве, и долгое время не хотела ни с кем встречаться. Но ей удалось не закаменеть, что нередко случается в подобных обстоятельствах.
Сейчас в этом «почему бы и нет?» заключается ее шанс на новую жизнь, на новое счастье. Не знаю, осознает ли это Паола, но по вопросительному взгляду, который она обращает ко мне, думаю, что да.
– Конечно, почему бы и нет? – Я отвечаю ей с легкой улыбкой.
– Я знаю, что это покажется тебе банальным, – говорит она, глядя на меня сияющими глазами, – но эта Моник отличается от женщин, с которыми я встречалась в прошлом. Даже с Габриэллой я была той, кто бегал следом, кто боролся за то, чтобы провести немного времени вместе с ней. А Моник одаряет меня знаками внимания. Признаюсь тебе, что мне это странно, я к этому не привыкла.
– По-моему, это хорошее начало, – говорю, подавая ей сумку. – Эта Моник мне уже нравится.
На самом деле, Паоле стоит понять, что она может быть просто любима без особых на то причин.
– Что думаешь? Я хорошо выгляжу? – спрашивает она, повернувшись ко мне.
– Ты совершенна, – объявляю, следуя за ней к порогу.
Паола сбегает вниз по лестнице, оставляя за собой шлейф «Шанель № 5», а я закрываю дверь у нее за спиной.
Остаюсь в прихожей в одиночестве и минуту смотрю на свое отражение в зеркале. Приближаюсь, разглядываю с легким недоверием черты своего лица, как обычно смотрят на незнакомцев.
Паола, может быть, бежит навстречу новой любви. А я, что я буду делать сегодня вечером?
Я буду продолжать свой путь отвлечений и обходных дорог. Может быть, сегодня вечером позвоню Давиду – спрошу, не хочет ли он выпить что-нибудь вместе, и потом… кто знает. Мы знакомы около месяца, встретились в спортзале, мне известно только, что он работает дизайнером рекламы и у него две собаки. Мы уже переспали один раз, и это, в общем, было неплохо.
Меньше всего мне хочется оставаться здесь в одиночестве и думать. Сегодня вечером я выйду из дома, даже если не найду любви.
* * *
Давид проснулся рано, чтобы идти на работу, и практически выставил меня из постели.
По-прежнему в заторможенном состоянии, я сделала две пересадки на автобусе, добираясь до центра, и сейчас завтракаю в баре рядом с домом, а потом, я твердо решила, поднимусь наверх и высплюсь как следует. Пока я выпиваю залпом свой капучино, наслаждаясь кондиционером, некоторые сцены из прошедшей ночи – я пока не готова, не сейчас – пробегают у меня в мыслях: руки Давида, которые изучают меня, холодные, без заботы, его обнаженное тело, которое набрасывается на меня, я стону и часто дышу, как и полагается, но это все притворство, которое мы оба принимаем, словно это нормально и даже приятно. Обилие выпитого вина и травка, которую он выращивает у себя на балконе, были самыми приятными моментами вечера. Но в моих воспоминаниях сейчас все запутанно и безвкусно, как на акварельном рисунке, выцветшем в воде.
Я отрываю взгляд от дна чашки, и мои глаза встречаются с другими, темными и магнетическими, забыть которые невозможно. На улице у витрины кафе… Лукреция. Моргаю, стараясь убедить себя, что это просто последствия прошедшей ночи, но видение остается на своем месте, будто она ждет меня. Расплачиваюсь за завтрак и выхожу почти на цыпочках. Наверное, я ошиблась? Очень на это надеюсь. Может быть, приняла за нее кого-то другого – или это действительно она, но оказалась здесь случайно, не ради меня.
– Элена, – она останавливает меня и приближается. Тот факт, что она знает, как меня зовут, производит в моем мозгу моментальный эффект короткого замыкания.
Последний – и единственный – раз мы виделись на пороге квартиры Леонардо. И я уверена, что мы не представились друг другу.
– Мы можем поговорить минутку? – спрашивает она, отбрасывая сигарету. Я даже не заметила, что она курила. Смотрю на нее внимательней. Лукреция лишь чуть выше меня, но ее широкие и костлявые плечи, которые кажутся нарисованными под легкой футболкой, делают ее внушительной и немного пугают меня. По сравнению с тем днем, когда я увидела ее впервые уже много месяцев назад, Лукреция выглядит более уставшей и измученной: опавшие щеки, глубокие, темные мешки под глазами, но ее лунная красота осталась прежней, даже под этим летним солнцем. Я знаю, что на ее спине под одеждой прячется татуировка: две буквы «L», соединенные спинами, наподобие якоря, – неудалимый знак единства Лукреции и Леонардо.