Я глубоко дышу, чтобы растопить комок в горле. У меня нет сил что-нибудь сказать, голова распухла от мыслей. Возможно, мне удалось притвориться: он не понял, или я заставила его поверить, что я была вместе с ним.

Леонардо поворачивается ко мне и смотрит на меня, словно пытаясь понять до конца.

– У тебя не было оргазма, – выдает он таким уверенным тоном, будто бы объявляет мой цвет глаз.

– Да нет, что ты такое говоришь?

– Элена, я знаю твои оргазмы, – заявляет, проводя пальцем по моим щекам. – И этот не был настоящим.

В его словах нет упрека, но они заставляют мои щеки воспламениться. Леонардо не такой, как другие. Я должна была знать это. С ним нельзя притворяться.

– Наверное, просто устала, – я стараюсь оправдаться. – Наверное, дело в поездке или этих бинтах, которые заставляют меня чувствовать себя такой неловкой…

Мне хочется продолжать дальше, найти новые объяснения, чтобы скрыть правду, которую слишком тяжело признать. Но Леонардо заставляет меня умолкнуть.

– Т-с-с. Иди сюда, – притягивает меня к себе и, развернув, прислоняется грудью к моей спине. – Все в порядке. Ты не должна ничего объяснять.

Я с благодарностью забываюсь в его объятиях и закрываю глаза. Чувствую его дыхание на затылке, тепло его тела сливается с моим. Так и замираю в тишине, позволяя укачивать себя мелодии ракушек, которые касаются друг друга над нашими головами, ожидая, пока сон придет за мной.

Ничего не в порядке. Почти совсем ничего, кроме этого объятия.

Глава 8

Стромболи – это природа и первичные цвета. Если бы у меня были с собой мои рабочие инструменты, я бы сошла с ума, пытаясь воссоздать полноценный черный цвет земли, наполненный светом оттенок синего моря, абсолютный белый цвет домов. Этот остров уже совершил свое первое чудо: он вернул мне желание рисовать, непреодолимое желание играть с помощью взгляда и рук, испачкать одежду и кожу темперой, почувствовать запах свежей краски. Я думала, что потеряла это желание навсегда, но сейчас оно снова возродилось во мне сильнее прежнего.

Мы здесь уже неделю. День за днем я узнаю остров: ворчание земли, аромат цветов, полная тишина, отсутствие электрического света на улицах… Это неповторимый опыт – шагать вечером в темноте по улицам, едва освещенным светом луны и отблесками пламени вулкана. Стромболи – это другой мир. Мир, который привлекает и постоянно удивляет меня, в точности как Леонардо.

Сейчас я жду его на террасе.

Солнце высоко, и поверхность моря являет собой потрясающий узор из позолоченных чешуек. На улице довольно жарко, но это приятное тепло, а не та жарища, от которой, думаю, здесь страдают в августе, легкий ветерок щекочет мою кожу.

Леонардо ушел на рассвете. «Пойду проведаю рыбаков в порту», – прошептал он мне на ухо, а я была в полусне.

Не помню, чтобы он поцеловал меня, но если он даже это и сделал, то только в щеку. Теперь это так: Леонардо меня избегает после нашей первой и единственной ночи любви. На следующий день, немного стесняясь, я поведала ему, что мои трудности в достижении оргазма не были эпизодическими и что это продолжается уже довольно долгое время – по правде говоря, с того момента, как мы расстались. Он не показался мне слишком обеспокоенным и ограничился тем, что заверил меня, поцеловав в лоб: «Не думай об этом, все наладится». А потом заговорил о другом.

С тех пор мы не только ни разу не занялись сексом, но у меня такое ощущение, что он стал равнодушным ко мне: он больше не притрагивается ко мне, разве что почти братскими жестами, и остается невосприимчивым к моим попыткам соблазнить его. Может, я ему внезапно разонравилась? Или моя неспособность получить удовольствие отбивает у него всякое желание?

У меня не хватает смелости спросить его, прежде мне надо изучить его, чтобы понять, действительно ли я привлекаю его или это одна из его безжалостных игр, в которых я, как обычно, являюсь просто пешкой. И это странное равнодушие между нами превратилось в нечто вроде молчаливого соперничества, которое я приняла, хотя и не понимаю его смысла.

Единственное, в чем я уверена, – я совсем не устала от него. Я хочу его все больше с каждым днем. И Леонардо словно нарочно провоцирует меня, болтаясь по дому с обнаженным торсом, напоминая Нептуна в бермудах и шлепанцах, с кожей, позолоченной солнцем, встрепанными, пахнущими морем бородой и волосами и этими глазами, которые кажутся бездной. Остров с бесстыдством обнажил всю его сексуальность, и мне постоянно приходится подавлять безудержное инстинктивное желание обнять его, потрогать и овладеть им. Если бы на его месте был другой, я бы так и сделала: я научилась быть очень прямолинейной с мужчинами, брать инициативу на себя, не задумываясь и не мучаясь вопросом, кто сделает первый шаг. Но с ним все не так просто: язык обольщения между нами более сложный, как зашифрованные стратегические послания.

Самое парадоксальное – хотя Леонардо избегает физической близости, в эти дни он стал заботливее обычного. Он готовит мне разнообразные вкусности из плодов этой земли, уделяет мне все свое внимание, как важной гостье. Вчера, например, он вернулся из очередного ежедневного путешествия в поисках кулинарных открытий с подарком для меня. Я этого не ожидала, Леонардо вовсе не тот тип мужчины, который, выходя из дома, возвращается с сюрпризом. Я открыла пакетик из белого шелка, в нем был прекрасный серебряный браслет для щиколотки.

– Его сделал Альфио, местный ремесленник. Мы с ним знакомы с детства, – объяснил Леонардо с удовлетворенной улыбкой, надевая мне браслет на левую щиколотку.

В этот момент я почувствовала, как внутри меня разгорается огонь. А Леонардо погладил меня по щиколотке и нагнулся, чтобы поцеловать изгиб ступни. Я была вне себя: рой горячих мурашек поднялся промеж ног, зажигая меня влажным бесконтрольным желанием. Я думала, что Леонардо продолжит, что этот поцелуй станет прелюдией к чему-то большему, но нет, он отодвинулся, оставив меня в замешательстве и неудовлетворенности. Почему он развлекается тем, что мучает меня подобным образом?

«Не знаю, сколько я еще смогу выдержать», – думаю, снимая пляжное полотенце с вешалки. Затем иду на кухню и готовлю себе свежевыжатый сок из апельсинов и лимонов. Только что сорванные цитрусовые имеют восхитительный вкус. Раньше я всегда относилась к ним с предубеждением, а теперь не могу жить без них.

Вскоре приходит Леонардо, в руках сетка, из которой торчит бесформенная масса иголок и водорослей.

– Только что выловленные морские ежи, – заявляет он, довольный, опуская добычу в мойку.

Я приближаюсь, с любопытством разглядываю его улов.

– Они свежайшие, – продолжает с гордостью, перемешивая их в воде мойки, – мне их дал Гаэтано.

– Тот, который приходил недавно? – я вспоминаю встречу с мужчиной с седеющими волосами до плеч, курчавой бородой и крупными руками, привычными плести рыболовные сети.

– Именно он, – кивает Леонардо с улыбкой, – Гаэтано – сын Нины, он рыбачит с десятилетнего возраста.